Адам Смит: типология страстей

Коренное переосмысление природы страсти связано с признанием благотворных обнаружений аффекта. Это относится, например, к эпохе Возрождения. Однако прежнее осудительное презрение к страсти все-таки сохранялось и в эпоху Просвещения. Адам Смит (1723—1790), шотландский экономист и философ, утверждал, что страсти следует соотносить с приличием. По сути дела, у него речь идет о том, как смирять страсти, как контролировать. «Умеренность, вследствие которой страсти получают характер приличия или естественности, не должна быть одинакова для всех страстей: в проявлении одних она должна быть больше, в других меньше. Существуют страсти, сильное выражение которых неприлично, хотя всеми признается, что мы ощущаем их в самой высокой степени. И наоборот, существуют другие, крайнее проявление которых очаровывает, несмотря на то, что сами по себе эти страсти не возникают с необходимостью»¹.

Приступая к типологии страстей, А. Смит ориентируется прежде всего на причины, которые вызывают эти переживания. Некоторые страсти вызываются физическим состоянием организма. Это относится, по мнению экономиста, к голоду, любви. А. Смит полагает, что многие страсти есть и у животных. Нам свойственны, например, такие страсти, как негодование, привязанность и даже благодарность, которые вовсе не вызывают нашего презрения.

А. Смит считал, что несчастья, причиняемые любовью, честолюбием, пробуждают к себе несравненно более сильное сочувствие, чем самые жестокие физические страдания. Страсти эти целиком рождаются, как он считал, воображением. «Человек, потерявший все свое состояние, если он здоров и не испытывает от этого никакой физической боли, страдает от одного только воображения, рисующего перед его глазами утрату благосостояния, слишком вероятное забвение друзей, оскорбительную радость врагов, зависимость, нужду, нищету, следующие за его разорением…»^[1]

Нетрудно заметить, что А. Смит дает расширительное истолкование страсти. Он не различает аффекты, состояния и страсти. Однако здесь интересна его попытка как-то сравнить переживания человека, классифицировать их. Любопытна также идея шотландского философа относительно того, что страсть коммуникативна, т. е. она всегда на кого-то направлена. К тому же существует, можно сказать, общественная оценка страстей. Они могут восприниматься как приличные и неприличные, вызывать или не вызывать сострадание.

А. Смит ссылается на Федру, героиню французского драматурга Жана Расина (1639—1699). В трагедии «Федра» речь идет.

о противоборстве страстей в человеческой душе, о необходимости следовать требованиям нравственного долга. Философ полагает, что нас глубоко потрясает любовь Федры, несмотря на ее безрассудство и преступление. Страх, стыд, угрызения совести, ужас, отчаяние, которым поочередно предается Федра, кажутся зрителям трогательными. Преступная любовь Федры вызывает у нас сочувствие.

А. Смит выделяет особый тип страстей — антиобщественные. К ним он относит ненависть и злобу. Он считает, что злодей, выводимый в трагедии или романе, вызывает у нас такое же негодование, как противопоставляемый ему герой возбуждает к себе наше расположение и симпатию. С этой позиции А. Смит полемизирует со стоиками. Ведь они придерживались того мнения, что так как мир управляется высоким промыслом всемогущего Бога, то преступления и безумства человека составляют неотъемлемую часть творения. Но философ считает, что, если бы эта теория укоренилась, отвращение к пороку было бы малодейственным…

Двойное сочувствие вызывают в нас, считает Смит, общественные страсти. Великодушие, человеколюбие, доброта, сострадание, дружба, взаимное уважение… «Страсти, основанные на любви, даже если они чрезмерны, никогда не вызывают к себе отвращения; даже их слабые стороны имеют в себе нечто трогательное. Чрезмерно нежная мать, слишком снисходительный отец, безгранично великодушные и преданные друзья по причине их естественной мягкости могут возбудить в себе чувство сострадания…»¹

Наконец, между этими двумя противоположными страстями — страстями общественными и антиобщественными — А. Смит размещает третий разряд страстей — эгоистические. Он заключает в себе страдания или удовольствия, которые мы испытываем вследствие нашего личного благополучия или несчастья. Даже при самом высшем проявлении такие страдания или такие удовольствия не вызывают в нас столь неприятного чувства, как чрезмерная злоба, потому что нет никакой противоположной симпатии, которая возбуждала бы нас против них.

Чем интересны эти рассуждения А. Смита, которые, конечно, уступают мыслям Р. Декарта по своей метафизической нагруженности? Они любопытны тем, что автор, в отличие от Ф. Бэкона, не торопится осудить всякие проявления страсти. Он пытается соотнести их с человеческой природой, указать на их многообразие, отметить сложные и противоречивые чувства, которые возникают у людей, когда они оценивают эти аффективные состояния.

Да, страсть — выражение внутреннего мира человека. Гегель называет страсть определенным аспектом энергии, изъявления и деятельности человека. По его мнению, ничто великое не свершилось без страсти и не может свершиться без нее. Такое отношение к страсти особенно заметно в XIX в. На созидательной силе аффектов настаивал Ф. Ницше. Не случайно многие философы связывают раскрытие творческого потенциала именно с аффектированным состоянием. Современная психология разрабатывает теорию аффектов как неотъемлемую часть общих сведений о внутреннем состоянии человека.

• [1] Смит А. Теория нравственных чувств. М., 1997. С. 47.