Этническая мобилизация в современной политике

Всплеск этнической мобилизации в условиях идущих в нашей стране трансформационных процессов может интерпретироваться как универсальная форма ответа о смысле существования и системы социального действия как отдельной личности, так и целых групп. Кроме того, опыт политических трансформаций в разных странах, сопровождающийся актуализацией этнической идентичности, наводит на мысль о том, что для успешного осуществления трансформационного процесса необходимо формирование системы общей национально-государственной идентичности и только потом строительство государственных институтов и формирование широкого комплекса гражданских свобод, что может означать успешное прохождение демократического транзита.

Сам же процесс этнической мобилизации позволяет успешно воспроизводить этническую идентичность общности, посредством которой вырабатывается групповая принадлежность, служащая весомым аргументом в борьбе за политическую власть и лидерство с членами другой / других этнических групп, манипулируя при этом этническими ценностями, мифами и символами в политических целях, используя их как главный ресурс, во имя обретения идентичности, способствующей легитимации прав на власть. Включение этнической мобилизации отдельными российскими политическими акторами в собственный политический курс может быть интерпретировано как потеря общей, некогда единой советской общегосударственной идентичности при политизации этничности народов, проживающих на постсоветском пространстве, становящейся основой для политического размежевания и средством достижения определенных политических целей, что ведет данное сообщество к этнополитической мобилизации. В ее ходе привлекаются все наличные внутренние ресурсы, от полноты реализации которых зависит успешность прохождения этнополитической мобилизации в условиях того или иного культурного слоя. Реализация самих внутренних ресурсов проходит через три этапа этнополитической мобилизации: 1) конструирование и мобилизация «народности»;

2) политизация этнического наследия; 3) «этическое очищение».

Сам процесс этнической мобилизации начинается тогда, когда не удается найти политико-идеологические основания ценностного типа, чтобы вокруг них объединить граждан в процессе государственного строительства, как это успешно было осуществлено при создании СССР. На первоначальном этапе рекрутирования этнического фактора при формировании общегосударственной идентичности процессы модернизации, этнической мобилизации и «нациегенеза», как правило, конгениальны. При этом целью этнической мобилизации является создания «нации-государства» в форме конструирования и мобилизации «народности», которая является желанной, но не всегда достигаемой целью этого начавшегося процесса, и здесь возможно два типа осуществления этнической мобилизации: для этнических общностей, претендующих на осуществление этой цели, характерна «наступательная мобилизация», для имперских народов — «охранительная мобилизация»^[1]. В таком контексте национальное государство для этноса — это ответ на утверждение собственной идентичности этническими меньшинствами, проживающими на данной территории. Национальное самосознание у доминирующей группы в этом случае вторично и реактивно к сознанию культурно отличного от них подчиненного этноса. Именно самозащита, т. е. реактивность, а не наступательные моменты могут сыграть важнейшую роль в потенциальной возможности формирования российского «мы». Такая стратегия становления новой системы социально-политической идентичности возможна вследствие более раннего вытеснения доминировавших в советском обществе гражданских идентификаций^[2] и их замену на этнополитические идентификации, что вызвано защитными реакциями компенсаторного действия, создающими предпосылки для формирования в самосознании этнических ориентаций (русскости) в общей государствообразующей социально-политической идентичности.

Завершается этот этап поиском разных вариантов стратегий развития будущей общей государствообразующей социально-политической идентичности, исходя из степени «продвинутое™» вариантов, показывающих различия в структуре политической возможности существующих национализмов.

На втором этапе развития этнической мобилизации происходит политизация этнического наследия, которое должно объединить нацию вокруг создаваемых на основе общей истории страны политических мифов, с помощью которых могло бы произойти принуждение со стороны политической элиты или государства ко всеобщему вступлению в процесс этнической мобилизации; либо последние сами запускают процесс стихийного поиска в этническом наследии оснований для будущей государствообразующей социально-политической идентичности и присоединяются к процессу на этапе близкой победы, где уже не будет неминуемой гибели, а, наоборот, получение определенных дивидендов при срабатывании психологического механизма «эффекта безбилетника». Мансур Олсон (Mansur Olson) выделял в этом контексте преследующего собственный интерес рационального индивида, входящего в большую социальную группу, который не будет добровольно жертвовать собственными ресурсами (деньгами, информацией, временем и др.) ради достижения целей общности, не имея каких-либо стимулов для этого. При этом он понимает, что: а) его усилия не окажут заметного воздействия на достижение цели; б) он в любом случае разделит выгоду, достигнутую другими, так как является членом этой группы^[3].

На первых двух начальных этапах этнической мобилизации доминирующую роль играет «национальная интеллигенция» с комплексом национальной неполноценности по отношению к культурно-доминирующему большинству. Д. Лейтин подобную группу «национальной интеллигенции» называл «предприниматели от культуры», которые несут массам новые категории идентичности (расовые, гендерные, религиозные и др.), для того чтобы найти для этих новых категорий своих «покупателей». Если какой-нибудь из этих видов «товара» продается, то «предприниматели» становятся лидерами вновь образованных этнических, культурных, религиозных и других видов подобных движений^[4]. Вместе с тем местная интеллигенция проявляет активность в культивации национального и регионального самосознания как особой стратегии выживания в условиях общероссийского кризиса. Этническое проблематизирование характерно и для власти, которая может осуществляться через систему «патронажа» этнического движения, или даже она перехватывает этническую проблематику и использует ее в политических практиках, практикующихся на первом и втором этапах этнической мобилизации этнополитической элитой.

Другая используемая стратегия этнической мобилизации заключается в процессе «этнического очищения», которому подвергается этническая общность. В этом процессе происходит превращение этнической культуры в абсолютную сакральную ценность, для того чтобы сберечь и защитить ее от искажающих влияний «чужих» групп и культур. Все это делается для того, чтобы они были «чистыми» и навязывается мысль о том, что они защищены от всего, а по отношению к «чужим» общностям и культурам формируется идентификационный образ «врага» в лице оппонента для ускорения формирования коллективного субъекта действия, так как идентифицированный противник представляет наибольшую опасность для самосохранения нашего «мы», что может вызвать деструктивный, провоцирующий мощный заряд социальной напряженности, ибо единственной «социальной связью» становится ярость.

• [1] Breuilly J. Nationalism and the State. Manchester, 1982.
• [2] В СССР была поставлена цель — создать единое сообщество — советский народс тем, чтобы через него проходил процесс самоидентификации, а не через этническуюсоставляющую. И часто действительно можно было услышать: «Я не русский, я — советский».
• [3] Олсон М. Логика коллективных действий. М., 1995. С. 5.
• [4] Лейтин Д. Теория политической идентичности: Этническая мобилизация и межэтническая интеграция. М., 1999.