Установка и деятельность

Одной из проблем общей психологии, связанной с современным пониманием установки как психического состояния, является проблема связи установки и деятельности человека или, соответственно, проблема соотношения теории установки Д. Н. Узнадзе и его последователей и теории деятельности А. Н. Леонтьева и его учеников. Эта проблема активно обсуждалась в 70-е гг. XX в. и не утратила своего научного значения в наши дни. Глубокий и разносторонний анализ данной проблемы осуществил в свое время А. Г. Асмолов, внеся в связи с этим существенные дополнения в представления об установке.

Указывая на общие методологические предпосылки постановки и решения проблем деятельности и установки, соответственно Д. Н. Узнадзе и А. Н. Леонтьевым, А. Г. Асмолов отмечает, что как автор теории деятельности, так и разработчик теории установки в своих научных трудах первоначально решали общую задачу «преодоления постулата непосредственности», однако делали это различными способами. В теории установки постулат непосредственности на концептуальном уровне преодолевался за счет введения установки в качестве недостающего, опосредующего звена между психикой и действительностью (психикой и деятельностью человека), а в теории деятельности таким звеном выступала деятельность, связывающая психику человека с реальной действительностью (окружающим миром).

Даже такое простое сопоставление двух обсуждаемых концепций — теории деятельности и теории установки — наводит на мысль о том, что между установкой и деятельностью как опосредующими звеньями должно существовать нечто общее, по крайней мере — в функциональном отношении, т. е. деятельность и установка должны быть тесным образом связаны друг с другом в регулянии поведения, поскольку и установка, и деятельность опосредствуют отношения субъекта (человека) с окружающим его миром. Касаясь этого вопроса, А. Г. Асмолов пишет, что функциональное значение установки состоит в том, что она стабилизирует «движение деятельности», обеспечивая сохранение его направленности, а деятельность, в свою очередь, через мотив или предмет деятельности задает характер и содержание самой установки.

А. Г. Асмолов сформулировал и обосновал концепцию, дополняющую как теорию установки, так и теорию деятельности. В ней установка представлена как системное, многоуровневое, динамичное образование, основное назначение которого заключается в обеспечении устойчивости деятельности человека на различных уровнях ее выполнения. Согласно взглядам А. Г. Асмолова, установки и их проявления зависят от того, на каком уровне организации деятельности они образуются и функционируют. В соответствие с деятельностью в целом и ее основными составляющими — действиями, операциями и психофизиологическими механизмами их реализации — выделяются разные уровни установок: смысловые, целевые, операциональные и психофизиологические (последний — это уровень так называемых «реализаторов» установок).

Установки каждого уровня качественно отличаются друг от друга, оказывают различное влияние на психику и поведение человека и обладают рядом других особенностей. Все они в деятельности человека выполняют единую функцию, которая, однако, по-разному проявляется на разных уровнях организации деятельности и реализуется с помощью различных установок.

Связь между деятельностью и установками имеет не только функциональный, но и структурно-динамический характер. Установки, будучи соотнесенными с объективными факторами деятельности (условиями ее осуществления) и субъективными моментами (мотив, цель), а также со структурными составляющими деятельности (действия, операции и психофизиологические «реализаторы» деятельности), выступают как многоуровневая, динамическая система установок. Выделение установок разных уровней, в свою очередь, зависит как от объективных факторов, порождающих их, так и от содержания сознания человека (значения или личностного смысла), которое установки выражают в деятельности. «Отрыв установки от выражаемого ею в деятельности содержания приводит к полному нивелированию своеобразия установок разных уровней, закрывает дорогу к изучению их специфических функций и поэтому является недопустимым»¹.

Рассмотрение психологического строения деятельности, ее функций и динамики позволяет выяснить объективные факторы и условия возникновения различных установок, определить и объяснить их динамику. Характер и содержание установок зависят от того, какое место они занимают в структуре деятельности. Если, например, установки непосредственно порождаются мотивом деятельности, то они, как и мотив деятельности, могут выражать ее смысл. Это, соответственно, смысловые установки. Если установки порождаются теми составляющими деятельности, которые представляют собой действия и их цели, то такие установки называются целевыми. Наконец, операциональному содержанию деятельности соответствуют установки, которые обозначаются как операциональные.

Проведя сравнение структуры и динамики деятельности с установками разных уровней, А. Г. Асмолов расширяет и углубляет представление о самих установках, высказывая и обосновывая мысль о том, что, во-первых, уста;

Там же. С. 342.

новки согласуются с деятельностью на всех уровнях ее осуществления (автор справедливо считает, что деятельность по отношению к установкам является первичной); во-вторых, сами установки образуют иерархическую структуру, содержание и динамика которой соответствуют содержанию и динамике деятельности, в которой установки возникают и действуют. Выделяются четыре уровня установочной регуляции деятельности человека: смысловой, целевой, операциональный и психофизиологический (последнему соответствуют психофизиологические механизмы операциональной регуляции деятельности).

Один из главных вопросов, который в 70-е гг. XX в. обсуждался учеными, представляющими школы А. Н. Леонтьева и Д. Н. Узнадзе, заключался в выяснении того, какой из двух факторов — установка или деятельность — является первичным или вторичным. Сторонники и разработчики теории установки полагали, что первичной является установка по отношению к деятельности. Их главный аргумент заключался в следующем: чтобы деятельность человека возникла, у него уже должна существовать установка, связанная с ее выполнением. Реальная динамика актов, соотносимых с установкой и деятельностью, им представлялась следующей. Вначале у человека возникает потребность. Затем она «встречается» с ситуацией, в которой может быть удовлетворена, и на базе такой «встречи» возникает определенная установка. Соответствующая установка далее инициирует саму деятельность, связанную с удовлетворением соответствующей потребности, стимулирует и направляет ее.

По-иному представлялось соотношение и динамика установки и деятельности сторонникам теории деятельности, в частности А. Г. Асмолову. Как и разработчики теории установки, он признавал, что вначале у человека возникает некоторого рода потребность, которая затем опредмечивается (приобретает свой предмет) в той или иной конкретной ситуации и после этого превращается в мотив. Мотив, в свою очередь, порождает и регулирует деятельность человека, ставшую под его влиянием целенаправленной. В ходе соответствующей деятельности и под ее влиянием у субъекта образуется определенная установка, которая затем — и только после породившей ее деятельности — может начать самостоятельно стимулировать целенаправленную активность человека. «Не деятельность должна выводиться из установки, — пишет Асмолов, — а установка из деятельности»^[1].

По-видимому, каждая из сторон, участвовавших в этой дискуссии, посвоему права, так как и установка может предшествовать деятельности, и деятельность может предшествовать появлению новой установки. Оптимальное решение данного вопроса содержится, на наш взгляд, в трудах самого автора психологической теории деятельности А. II. Леонтьева. Обсуждая вопрос о том, что превращает деятельность человека в организованную и целенаправленную активность, А. Н. Леонтьев ссылается па приобретение ею мотива — предмета деятельности. Генезис мотива А. Н. Леонтьев описывает следующим образом: актуализированная потребность «находит» в конкретной ситуации свой предмет, который и становится далее ее мотивом, а именно тем, что побуждает и направляет деятельность. В этом, по А. Н. Леонтьеву, выражаются побудительная и смыслообразующая функции мотива. Почти так же представляется возникновение установки и в теории Д. Н. Узнадзе. Он пишет о том, что установка возникает под влиянием наличной потребности в момент се «встречи» с конкретной ситуацией.

Таким образом, появление мотива деятельности и возникновение установки А. Н. Леонтьев и Д. Н. Узнадзе представляют практически одинаково, во всяком случае, относят их к одному и тому же моменту в развертке деятельности. Кроме того, оба ученых приписывают, один — мотиву, другой — установке, одни и те же стимулирующие функции: направление, поддержание и регуляция деятельности, т.с. ее мотивация. Из этого можно сделать вывод о том, что по генезису и функциям установка, по Д. Н. Узнадзе, и мотив деятельности, по Л. Н. Леонтьеву, во многом совпадают.

А. Н. Леонтьев, рассуждая на тему о том, какими могут быть мотивы деятельности, указывает на существование неосознаваемых мотивов, а Д. Н. Узнадзе подчеркивает, что и установка является неосознаваемым, стимулирующим деятельность образованием. Следовательно, и в данном вопросе между этими двумя учеными нет принципиальных различий. Поэтому есть основание утверждать, что мотив деятельности по А. II. Леонтьеву и установка по Д. Н. Узнадзе — это, с одной стороны, одинаковые, с другой стороны, разные психологические образования. Их единство проявляется в том, что как установка, так и мотив деятельности регулируют ее, делая деятельность человека динамичной, устойчивой и целенаправленной. Разница между мотивом деятельности и установкой заключается в том, что мотив деятельности — эго нечто такое, что является психологическим по своей природе образованием, относящимся к личности человека, стоит как бы над установкой (не предшествует ей и не порождает ее), в то время как установка — это психофизиологическое состояние, а не свойство личности.

Таким образом, мотив и установка соотносятся друг с другом как личностное образование и психофизиологическое состояние человека. Личностное образование, по логике вещей, должно предшествовать возникающему на его основе в конкретной ситуации психофизиологическому состоянию готовности к осуществлению определенных действий, т. е. установке.

Установку правомерно соотносить не с деятельностью в целом, а с ее мотивацией, и вопрос о первичности или вторичности установок или деятельности ставить и решать по отношению к тому, что мотивирует и регулирует деятельность, причем с учетом сложности строения как мотивационной сферы, регулирующей деятельность, так и системы установок человека.

Идею о том, что система установок человека представляет собой нечто связанное со структурой деятельности, убедительно обосновал А. Г. Асмолов. Он правильно указал на то, что, говоря об установке, Д. Н. Узнадзе имел в виду, прежде всего, фиксированную или операциональную установку. По отношению к такой установке (а также к целевой установке) мотив деятельности, безусловно, выступает как первичный, поскольку подобные установки порождаются мотивом, регулирующим деятельность в целом. Во внутренней структуре деятельности мотив реализуется в выборе целей, определяя содержание и направленность действий, а действия, в свою очередь, реализуются с помощью операций. Мотив, таким образом, порождает смысловую установку, а затем — целевые и операциональные (фиксированные) установки.

В контексте подобных рассуждений установка никак не может предшествовать мотивационным составляющим деятельности. Мотив деятельности порождает смысловую установку, цель деятельности — целевую установку, избранный способ выполнения действия — операциональную установку. Такое соотнесение мотивационной сферы, порождающей и направляющей деятельность, и системы установок, участвующих в се регуляции, стало возможным после того, как А. Г. Асмолов выделил и описал установки трех типов: смысловые, целевые и операциональные.

Важной представляется еще одна идея, высказанная А. Г. Асмоловым. Она представляет собой мысль о том, что система установок в управлении деятельностью человека выполняет роль механизма стабилизации (поддержания и регуляции) деятельности на разных уровнях ее осуществления. Мотивация в современной психологии также понимается как-то, что побуждает, смыслообразует, направляет и регулирует деятельность. Эти функции следующим образом распределяются между мотивацией деятельности и установками: мотивы деятельности и цели включенных в ее состав действий обеспечивают, соответственно, смыслообразование и побуждение деятельности, а установки — ее поддержание и регулирование на разных уровнях: деятельности в целом, действий и операций.

Ведущим уровнем такой регуляции является уровень смысловых установок, психологически соотносимых с мотивами деятельности. Такие установки представляют собой форму выражения смысла соответствующей деятельности для человека как личности. По содержанию и роли в регуляции деятельности к такому пониманию их мотивирующих функций близки первичные установки по Д. Н. Узнадзе и Ш. Н. Чхартишвили. Понятия «общая первичная установка личности» и «личностный смысл», как считает А. Г. Асмолов, «описывают стороны какого-то одного общего механизма регуляции деятельности человека»^[2]. Смысловая, или первичная, установка обеспечивает сохранение общей целенаправленности и внутреннего психологического единства деятельности. Рождаясь на высших уровнях регуляции деятельности, смысловая установка управляет ее нижележащими, целевым и операциональным уровнями, объединяя их в единое целое и подчиняя мотиву деятельности. По этому поводу А. Г. Асмолов пишет, что смысловая установка обладает фильтрующей функцией по отношению к установкам нижележащих уровней, отбирая из них те, которые соответствуют цели деятельности, ее мотиву, и блокирует проявления тех установок, которые данной цели (данному мотиву) не соответствуют.

Смысловая установка, как и порождающий ее мотив, может быть осознаваемой и неосознаваемой. Осознаваемая смысловая установка позволяет человеку четко ответить на вопросы, что, как и ради чего он в данный момент делает. Неосознаваемая установка не позволяет определенно и точно ответить ни на один из этих вопросов. Изменение смысловых установок всегда связано со сменой мотивов деятельности или, говоря словами А. Н. Леонтьева, с изменением реальных жизненных отношений личности с окружающим миром. «Перемены смысловой установки и „переосмысление личностного смысла“ не произойдет до тех пор, пока не изменится содержание реальных жизненных отношений, лежащих в его основе»^[3]. Изменение смысловой установки всегда опосредствовано изменением деятельности и ее мотива.

Смысловая установка стабилизирует процесс деятельности на высшем уровне ее выполнения, т. е. сохраняет общую направленность деятельности, хотя при одном и том же мотиве (одной и той же смысловой установке) содержание деятельности на ее более низких уровнях — действий и операций, соответствующих целевым и операциональным установкам — может оказаться различным. Действие смысловой установки на деятельность нроявляется, в частности, в выборе целей и средств, соответствующих мотиву деятельности.

Следующий уровень установочной регуляции деятельности — целевой. Он определяется теми целями, через последовательность которых деятельность практически реализуется. Под целевой установкой понимается готовность человека совершить определенное действие и добиться связанной с ним, как правило, осознанной цели. Целевые установки возникают при наличии цели, заданной в конкретной ситуации. Как только цель, соответствующая такой установке, будет достигнута, актуализируется следующая целевая установка, если, конечно, выполняемая человеком деятельность не завершена. Целевая установка реализует функцию стабилизации действия, предваряется осознанным, предвосхищаемым его результатом — целью.

Именно с целевой установкой, прежде всего, связано явление, обозначенное Д. Н. Узнадзе как объективация. Если действие выполняется свободно, без препятствий, то его цель не представлена в сознании человека. Однако если па пути осуществления деятельности встречается какое-либо препятствие, то имеет место акт объективации. В данном случае как сама цель, так и условия ее достижения начинают осознаваться человеком. Целевая установка, по мнению А. Г. Асмолова, играет особую роль в стабилизации деятельности, так как она объединяет в единую систему установки смыслового и операционального уровней, и в ней «сфокусированы установки других уровней»^[4].

При определенных условиях деятельность может стать действием или, наоборот, действие может «повыситься в ранге» и превратиться в самостоятельную деятельность (результат действия механизма сдвига мотива на цель в теории деятельности А. Н. Леонтьева). Соответствующая динамика может проявиться и в системе установок, а именно: смысловая установка при соответствующих преобразованиях деятельности может превратиться в целевую, или же целевая установка может стать смысловой. Аналогичная динамика обнаруживается в отношении целевой и операциональной установок: при изменениях действий и операций в структуре деятельности происходят соответствующие изменения целевых и операциональных установок, их переход друг в друга.

Операциональной установкой называется готовность человека к осуществлению определенным способом какого-либо действия. Такая установка возникает на основе соотнесения поставленной цели с условиями, наличной ситуацией, диктующей обращение к данному способу действий.

А. Г. Асмолов отмечает, что большинство установок, представленных и изученных в первых экспериментальных исследованиях, организованных и проведенных Д. II. Узнадзе и его учениками, как раз и представляли собой установки операционального уровня. Это разнообразные, описанные в трудах Д. Н. Узнадзе и его последователей фиксированные установки. Они осознаются человеком лишь в том случае, когда связанная с ними целенаправленная активность, но какой-то причине нарушается. Классическая схема выработки такой установки представляет собой метод фиксации установки, предложенный Д. Н. Узнадзе. Именно с такими установками было связано возникновение разного рода сенсорных, моторных и иных иллюзий, которые использовались в экспериментах Д. Н. Узнадзе в качестве «критических опытов».

Между целевой и операциональной установками существуют следующие соотношения. Целевая установка (настроенность на достижение опредсленной цели) актуализирует различные операциональные установки (способы выполнения действий, направленных на достижение соответствующих целей). Разумно предполагать, что целевая установка функционально связана с определенным набором операциональных установок. Утверждать обратное, по-видимому, нс вполне правильно, так как сами операции нс предполагают их направленность на достижение определенной цели. Операциональные установки не в состоянии актуализировать те или иные целевые, тем более, смысловые установки.

Если смысловой уровень установочной регуляции деятельности один, то целевых уровней может быть несколько. У человека может существовать много разных последовательно или параллельно реализуемых целей и, соответственно, несколько последовательно или параллельно действующих в рамках одной и той же деятельности — целевых установок.

Динамика деятельности на разных уровнях ее осуществления воспроизводится в динамике разноуровневых установок. Иными словами, изменения, происходящие в мотивации деятельности на ее различных уровнях, приводят к актуализации разных установок. Так, например, смысловая установка актуализируется, когда «работает» высший, мотивационно-смысловой уровень регуляции деятельности. Ей на смену приходит целевая установка (в том случае, если регулируется отдельное действие). Операциональная установка актуализируется в том случае, если выполняются операции. Однако все эти процессы не следует рассматривать как линейные и строго последовательные, осуществляемые в строго определенном порядке один за другим: они могут протекать и параллельно. В последнем случае осуществляется одновременная динамическая регуляция деятельности на многих уровнях ее выполнения, и здесь мы имеем дело с чем-то таким, что весьма похоже на многоуровневую, динамическую регуляцию движений человека, по Н. А. Бернштейну.

Между установками различных уровней, как и между функционально связанными с ними мотивами и целями деятельности, складываются, по мнению А. Г. Асмолова, определенные взаимоотношения. Они заключаются в том, что установки одного уровня при динамических изменениях в деятельности могут переходить на другой уровень. Это происходит в том случае, если меняется место вызывающего их объективного содержания в структуре деятельности. Смысловые установки принимают участие в выборе целей действий и гем самым — в возникновении целевых установок. Они также выполняют функцию отбора по отношению к операциональным установкам. В свою очередь, цели действий и соответствующие им целевые установки «выражают» установки смыслового и операционального уровней. Таким образом, относительно возможных взаимосвязей, существующих между установками и деятельностью человека, можно утверждать следующее.^{[5][6][7][8][9]}

6. Имеются различные уровни установочной регуляции деятельности, которые подробно описаны в работах А. Г. Асмолова.

• [1] Асмолов А. Г. Там же. С. 298.
• [2] Асмолов, А Г. Там же. С. 306.
• [3] Там же. С. 313.
• [4] Асмолов, А Г. Там же. С. 336.
• [5] Установка выступает как фактор, стабилизирующий деятельность человека на различных уровнях ее выполнения.
• [6] Установки представляют собой многоуровневую, динамическую систему.
• [7] Существуют осознаваемые и неосознаваемые смысловые установки.
• [8] Проблема первичности или вторичности установки и деятельностиправильнее всего решается в трудах А. Н. Леонтьева и А. Г. Асмолова.
• [9] Понятия «мотив деятельности» и «установка» определенным образомсоотносятся друг с другом.