Влияние крепостного права на земледелие, обрабатывающую промышленность и торговлю

Кроме указаний на попечение и устройство крестьянской жизни помещиками, Щербатов оправдывал существование помещичьей власти над крестьянами разнообразными соображениями государственного характера. Помещики, рассуждал Щербатов, способствуют развитию земледелия и обрабатывающей промышленности, что в свою очередь способствует развитию торговли, а все это создает благоприятные условия для увеличения населения в стране. Крестьяне представляются князю Щербатову ленивыми и невежественными, и только помещичья власть, по его мнению, может побудить их обрабатывать землю, руководить этой обработкой, улучшать способы земледелия и т. д. Конечно, хорошие хозяева-помещики были, они оказывали влияние на развитие земледелия, дисциплинировали крестьянский труд, учили обработке земли, но такие помещики были чрезвычайно редки. В большинстве случаев, пользуясь даровым крестьянским трудом, помещики бестолково расходовали этот труд, заменяя качество труда количеством, не заботясь о хозяйственных улучшениях, не делая сбережений для этого улучшения, а потому не могли способствовать развитию земледелия. Задавив крестьян непомерными работами, помещики делали их апатичными, заставляли жать изо дня в день, подрывали охоту к усовершенствованиям труда, плодами которого крестьяне не пользовались, и тем обрекали крепостное хозяйство на рутину и застой, о чем прямо засвидетельствовано в манифесте 19 февраля 1861 года. В сущности, влияние крепостного права на земледелие было совершенно обратным тому, на которое указывал князь Щербатов и его сторонники.

Щербатов не усматривал и еще одного отрицательного условия для развития земледелия, созданного крепостным правом. Благодаря крепостному праву крестьянский труд был обращен исключительно на обработку неплодородных земель. Вследствие долгого господства кочевников в южных степях большая часть земледельческого населения сосредоточилась на неплодородном суглинке верховьев Волги и Оки. В XVII веке явилась возможность селиться на черноземных землях, но крепостное право прикрепило большую часть крестьян к неплодородной почве. Итак, крепостное право нельзя считать благоприятным условием для развития земледелия. Падает этот аргумент Щербатова, падают и другие.

Но, кроме того, крепостное право и прямым образом задерживало развитие обрабатывающей промышленности и торговли в России.

Сплошь и рядом помещики не только не направляли крестьянский труд на земледелие, но прямо отрывали крестьян от производительного труда, набирая себе многочисленную дворню. Вот что говорит об этом Шторх: «Число крестьян, которые таким образом отвлекаются от полезнейшего из всех занятий и непроизводительно употребляются для домашнего услужения, так велико, что в других странах не могут себе этого и представить. Можно без преувеличения сказать, что в русском помещичьем доме втрое или впятеро больше, слуг, чем в таком же немецком; о домах же вельмож и говорить нечего. Помещичьи дома кишат дворовыми людьми, которых многочисленное потомство почти никогда не возвращается к сохе, а, выросши в праздности, приготовляется к тому же назначению, как и их отцы. В деревнях эти вредные нахлебники государства приносят своим господам хоть некоторую пользу ремесленными работами, которым их иногда обучают; но в больших городах это бывает редко, и там в помещичьем доме всегда найдешь множество совершенных дармоедов. Если бы было возможно сделать точную перепись слуг и дворовых людей во всем государстве, то все были бы поражены тем ущербом, который терпит от этого добывающая промышленность». Вот, между прочим, одно из влияний крепостного права на земледелие. Для иллюстрации к отзыву Шторха поучительны некоторые цифровые данные. У богатого помещика Головина было более 300 человек дворовых; у графа Орлова, по свидетельству английского путешественника Кларка, было не менее 500 слуг. Сегюр свидетельствует, что нередко у наших вельмож было по 400−500 человек дворни обоего пола. За знатными барами тянулись и помещики средней руки. «Прежде, — говорит Рычков, — лучшие люди жили в своих деревнях умеренно и бережно, теперь же молодые помещики выстраивают себе богатые дома, роскошно убирают их и заводят немалое число официантов и ливрейных служителей». Как много держали дворни даже помещики средней руки, можно видеть из следующего примера. Помещик Лунин, в имениях которого было 1613 душ мужского пола и 1603 — женского пола, имел дворовых мужчин 143, то есть 9%, а женщин — 137, то есть 8,5%. Конечно, часть дворовых не проживала в праздности, а употреблялась на необходимые сельскохозяйственные работы в качестве садовников, скотников. Были среди них и ремесленники — кузнецы, портные, сапожники, бондари и прочие; но несомненно, что при всем том множество народа праздно болтались в барских хоромах, около дела, но не при деле. В одном воспоминании о помещичьем житье-бытье, в так называемых «Бабушкиных рассказах», мы находим такое свидетельство многочисленности барской дворни: «Людей в домах держали тогда премножество, потому что, кроме выездных лакеев и официантов, были еще дворецкие и буфетчик, а то и два: камердинер и помощник, парикмахер, кондитер, два или три повара и столько же поварят; ключник, два дворника, скороходы, кучера, форейторы и конюхи, а ежели где при доме сад, то и садовники.

Кроме этого, у людей достаточных, и не то что особенно богатых, бывали свои музыканты и песенники, ну хоть понемногу, а все-таки человек по десяти. Это только в городе: а в деревне — там еще многие мастеровые и у многих псари и егеря, которые стреляли дичь для стола, а там скотники и скотницы; если всех сосчитать городских и деревенских, мужчин и женщин, так едва ли в больших домах бывало не по двести человек прислуги, ежели не более". У богатого помещика графа Орлова в его подмосковном имении «Отрада» были свои портные, башмачники, шорники, конюхи, коновалы, садовники, фельдшера, аптекаря, часовщики, плотники, столяры, каменщики, кирпичники и пр., свои музыканты и актеры, свой архитектор, живописец и астроном; наконец, один камердинер исполнял обязанности богослова: читая графу вслух, он вступал с ним в словопрения по религиозным вопросам. Сколько людей, оторванных от производительного труда, служило здесь барским прихотям!

Увеличение количества дворни было вредно не только потому, что масса людей отрывалась от производительного труда: оно побуждало помещиков увеличивать размеры натуральных поборов и заставляло оброчных крестьян платить лишние подати.

Князь Шербатов, полемизируя с противниками крепостного права, предлагавшими, между прочим, выпустить дворовых людей на свободу, указывал, что дворовые в таком случае хлынут в город, понизят заработки ремесленников и подорвут материальное благосостояние городов. Но надо сказать, что дворня делала это, не переходя в город, а оставаясь у своих господ. Благодаря многочисленности и разнообразию дворовых ремесленников, помещики всегда обходились своими людьми^ и редко заказывали что-либо у городских ремесленников. Следовательно, конкуренция, на которую указывал Шербатов как на следствие освобождения дворовых людей, все равно существовала. С другой стороны, крестьяне, стесненные в распоряжении своим имуществом, все меньше и меньше были в состоянии покупать что-либо в городе.

Князь Шербатов доказывал, что роскошь дворян увеличивает заработки. Но русской промышленности это приносило очень мало пользы. Все, что покупали помещики, привозилось иностранцами или выписывалось изза границы. Туземная городская торговля и промышленность влачила жалкое существование, и тот средний род людей, который питался торговлей и промышленностью, о котором так много заботилась и хлопотала Екатерина II, развивался крайне туго и медленно. Крестьяне ничего не закупали в городе: помещики все, что можно, делали дома своими дворовыми, а все, в чем нуждались, выписывали из заграницы. Вот где причины крайне медленного роста городского сословия. По первой ревизии, городских обывателей на 6 миллионов податного населения насчитывалось 172 тыс., то есть 34-я часть. В 1769 году, когда была закончена третья ревизия, насчитано было городских обывателей 228 тыс. душ, то есть на 60 тыс. больше, чем по первой ревизии, но приблизительно в такой же пропорции (34-я часть) ко всему податному населению. К концу царствования Екатерины по пятой ревизии городских обывателей насчитывалось до 75 тыс. ревизских душ, то есть 25-я часть всего податного населения. Таково было влияние крепостного права на земледелие, на русскую обрабатывающую промышленность и торговлю.