Общая системная характеристика человеческой деятельности

В философской, социологической и психологической литературе деятельность человека рассматривалась в самых различных проекциях. Ее исследовали, например, как некий реальный процесс, складывающийся из совокупности действий и операций (А. Н. Леонтьев); как взаимосвязь противоположных, но предполагающих друг друга акций — опредмечивания и распредмечивания (Г. С. Батищев); как силу, производящую культуру (Э. С. Маркарян); как совокупность определенных видовых форм, необходимых в реальной жизни каждому индивиду (игра, учение, труд) и играющих поочередно ведущую роль в онтогенезе (Б. Г. Ананьев). Сколь бы правомерными и продуктивными ни были, однако, все эти исследования, каждое из них осуществляло лишь определенный срез человеческой деятельности, не слишком заботясь о том, как сопрягается — и сопрягается ли вообще! — данная плоскость рассмотрения проблемы со всеми другими. Мы имеем тут дело с чисто аналитическим подходом, который не позволяет раскрыть, что представляет собой человеческая деятельность, взятая в целом.

Рассмотренная эмпирически, деятельность человека есть сложнейшая совокупность различных конкретных форм, сплетающихся друг с другом самым причудливым образом. Можно понять поэтому позицию А. Н. Леонтьева, отмечающего, что «отдельные конкретные виды деятельности можно различать между собой по какому угодно признаку: по их форме, по способам их осуществления, по их эмоциональной напряженности, по их временной и пространственной характеристике, по их физиологическим механизмам и т. д.». Можно понять и стремление ученого распутать этот клубок, равно как и его профессионально-психологический подход к решению данной задачи, который ведет к тому, что основным отличием одной деятельности от другой полагается различие их предметов, а оно оборачивается различием мотивов деятельности (75, 104). Однако вряд ли можно на таком пути получить представление о деятельности как системном объекте, т. е. о ее целостности и одновременно внутренней организованности, о тех ее компонентах, которые необходимы и достаточны для ее функционирования и т. д. и т. п.

Поскольку мы стремимся получить о человеческой деятельности именно такое представление, попытаемся применить к ней те принципы системного подхода, которые были изложены выше.

При обычном порядке изложения принято начинать с дефиниции, в данном случае — дефиниции человеческой деятельности, а затем аргументировать и иллюстрировать это определение. Подобный порядок рассуждения кажется нам, однако, научно неэффективным, так как не дает возможности получить достаточно убедительного определения изучаемого нами объекта, ибо здесь мы абстрагируем объект от среды, в которой он находится и строение которой детерминирует его природу и функции. Мы предпочитаем поэтому движение от общего — от рассмотрения среды, целого к непосредственно интересующей нас части этого целого.

Наиболее общий план рассмотрения бытия приводит философию к выделению двух взаимосвязанных онтологических категорий — материи и движения; последнее характеризует способ существования первой, являясь основным ее атрибутом. Но поскольку в пределах материального бытия различаются две его главные формы — неорганическая и органическая, следует конкретизировать атрибутивную характеристику живой материн: понятие «движение», определяющее способ существования обеих форм материи, оказывается слишком общим для того, чтобы отразить своеобразие движения высшей и более сложной ее формы — органической. Поскольку движение выступает и как реактивность, и как активность, мы вправе использовать понятие «активность» для обозначения свойственного живой материи внутренне детерминированного движения. Во всяком случае, в современной биологической литературе это понятие прочно связывается с поведением живых систем: по Н. А. Бернштейну, «активность выступает как наиболее общая всеохватывающая характеристика живых организмов и систем» (21, 329); по Л. Берталанфи, организм есть «спонтанно активная система» (52, 61 и 65); по Ч. А. Лоусону, жизнь — «это тесно связанная с физической сферой система различных видов активности» (52, 463 — 464)^[1]; по Д. Узнадзе, «активность составляет по существу все содержание жизни…» (123, 366).

Жизнь, в свою очередь, выступает в двух главных формах — растительной и животной. Между тем понятие «активность», характеризуя инвариантно обе эти формы, тем самым опять-таки не способно передать особенности более высокого и сложного типа жизни, который связан с тем, что поведение животного имеет в своей основе неизвестную растениям способность свободного перемещения в пространстве. Активность животного выступает поэтому, во-первых, в таком богатстве проявлений, которое неведомо растениям; во-вторых, предполагает избирательность в каждом поведенческом акте, вызывая необходимость в специальном органе управления поведением — нервной системе; в-третьих, делает возможным закрепление онтогенетически приобретаемого индивидуального жизненного опыта. Для обозначения этого высшего вида активности живых систем некоторые философы используют понятие «деятельность». Например, Э. С. Маркарян определяет деятельность как «направленную активность живых систем, возникающую на основе их отношения к окружающей среде с целью самоподдержания», считая нецелесообразным «использовать понятие „деятельность“ лишь для характеристики активности людей», а активность животных определять термином «поведение» (82, 56 и 79). Нам представляется более точным в этом смысле термин «жизнедеятельность». Вспомним слова К. Маркса: «В характере жизнедеятельности заключается весь характер данного вида, его родовой характер, а свободная сознательная деятельность как раз составляет родовой характер человека» (2, 565).

Таким образом, нам представляется, что именно понятие «деятельность» наиболее адекватно выражает активность человека: в отличие от животных, активность человека призвана обеспечить не только его биологическую, но и его социальную жизнь; она поэтому становится бесконечно более сложной и разнообразной. Обозначая эту человеческую активность, понятие «длительность» охватывает, таким образом, и биологическую жизнедеятельность человека, и его социокультурную, специфически человеческую деятельность. В этой связи уместно вспомнить, что основоположники марксизма считали исходным пунктом анализа человеческого общества действительных индивидов, «их деятельность и материальные условия их жизни, как те, которые они находят уже готовыми, так и те, которые созданы их собственной деятельностью» (1, 3, 18).

Такова система онтологических категорий, отражающая реальные иерархические отношения в объективном мире и определяющая место в нем человеческой деятельности^[2]. Последняя вбирает в себя биологическую жизнедеятельность, а та, в свою очередь, имеет своим фундаментом те формы активности, которые свойственны растениям (обмен веществ со средой, рост), и т. д.

Тем самым правомерным оказывается применение, в случае необходимости, понятия более низкого уровня (и потому более широкого значения) для определения форм движения, находящихся на более высоких уровнях и являющихся частными случаями тех, что расположены ниже. Мы вправе, например, говорить и о жизнедеятельности человека, и о его активности.

Установив границы исследуемого явления и его место, как компонента более широкой системы, перейдем теперь к его непосредственному рассмотрению, которое, как мы уже установили, требует сопряжения предметной, функциональной и исторической плоскостей исследования.

Начнем с последней, поскольку она непосредственно вырастает из только что проделанного анализа. Рассмотренная генетически, человеческая деятельность предстает как двухуровневая биосоциальная система, складывающаяся благодаря превращению — как в филогенезе, так и в онтогенезе^[3] — жизнедеятельности живых существ в социокультурную деятельность человека как общественного существа. Превращение это не является, однако, таким переходом одного качества в другое, при котором первое исчезло бы, вытесненное и замененное вторым. Мы имеем здесь дело с иным типом превращения, в котором исходное состояние сохраняется в преобразованном виде в новой, сверхсложной системе, фундаментом которой оно было и в составе которой оно удержалось. Действительно, у человека биологическая жизнедеятельность остается материальной базой, на которой выстраивается здание социокультурной деятельности, но это последнее вбирает в себя свой биологический фундамент, не позволяя ему функционировать в чистом виде. Какую бы большую роль ни играли в некоторых ситуациях человеческой жизни различные формы биологической активности, они всегда оказываются очеловеченными, становясь определенным моментом целостной деятельности личности.

Генетический подход к человеческой деятельности позволяет далее установить ее реальное значение, позволяет понять, почему понадобился некогда в процессе антропо-социо-генеза (и почему в онтогенезе это становится каждый раз вновь необходимым) переход от биологической жизнедеятельности, успешно удовлетворявшей все потребности живой системы, к биосоциальной деятельности; это объясняется историческим процессом возникновения новых сверхбиологических потребностей, которые порождались формированием социальных отношений и удовлетворение которых нуждалось в появлении новых форм активности. Человеческая деятельность есть поэтому историческое явление, она возникает, меняется, совершенствуется вместе с развитием социальных отношений, которые она обслуживает и которые она же постоянно изменяет.

Но отсюда проистекает и возможность прогностической характеристики человеческой деятельности. Например, можно с уверенностью утверждать, что общество всегда будет нуждаться в деятельности всех своих членов и самые высокие уровни развития науки и техники никогда не приведут к тому, чтобы человек передал все свои деятельные функции машинам, а сам превратился в бездействующее существо, ибо бездействие живой системы равносильно ее смерти, самоуничтожению. Далее, мы вправе столь же определенно утверждать, что процесс развития общества будет выражаться в безостановочном развитии человеческой деятельности как вширь, так и вглубь и что грядущее общество будет приводить деятельность людей в полное соответствие со своими меняющимися нуждами в такой же мере, в какой общество делало это прежде и делает в наше время.

Исторический анализ деятельности создает возможности и для ее элементноструктурного исследования.

В самом деле, если биологическая жизнедеятельность животных не знает расчленения действующей особи и природы, на которую ее действия направлены, то человеческая деятельность, как социально сформировавшаяся и культурно организованная активность, имеет в своей основе разделение действующего лица и предмета действия, т. е. субъекта и объекта. «Животное непосредственно тождественно со своей жизнедеятельностью. Оно не отличает себя от своей жизнедеятельности. Оно есть эта жизнедеятельность. Человек же делает самое свою жизнедеятельность предметом своей воли и своего сознания» (2, 565). В этом смысле человеческая деятельность может быть определена как активность субъекта, направленная на объекты или на других субъектов, а сам человек должен рассматриваться как субъект деятельности^[4].

Место человеческой деятельности в системе субъектно-объектных отношений было глубоко и последовательно раскрыто К. Марксом. Напомним его известный тезис о необходимости преодолеть созерцательность былых форм материализма и рассматривать всю человеческую деятельность «субъективно» (1, 3,1). Менее известно, но не менее значительно другое понятие — «Aneignung», введенное К. Марксом в философский оборот и широко им использовавшееся. Это понятие трудно точно перевести на русский язык, и потому переводчики Маркса переводят его с помощью разных русских слов: чаще всего употребляется слово «присвоение», иногда — «освоение», или «дуплет» — «присвоение, освоение», или «усвоение». Такой принцип перевода не отражает того, что в категориальном аппарате К. Маркса за всеми этими различными словами стоит одно понятие «Aneignung», устойчиво употребляемое К. Марксом и имеющее значение важной философской категории. Вот почему необходимо найти в русском языке такое слово, с помощью которого можно было бы однозначно переводить немецкое «Aneignung» во всех случаях, когда оно употребляется К. Марксом, дабы не потерять категориальный смысл этого понятия. Нам представляется, что стремление сохранить во всех вариантах перевода корень «eigen» — «свой», лишь меняя приставки, не позволяет решить такую задачу. Вернее было бы, на наш взгляд, пожертвовать формальной точностью перевода во имя передачи смысла; а этот смысл лучше всего передается русским словом «овладение», по отношению к которому «присвоение», «освоение» и «усвоение» оказываются частными случаями и потому могут быть все им заменены.

Принципиальное значение именно категории «овладение» в философском наследии К. Маркса видно, например, из того, что ее оппозиционной парой является там хорошо известная категория «отчуждение».

Не имея возможности специально рассматривать в данной работе проблему отчуждения, подчеркнем только, что, по К. Марксу, явление это есть своего рода «перевертыш», «оборотень», переход в свою противоположность другого явления — нормальной человеческой деятельности, суть которой состоит в том, что субъект овладевает объектом, практически ли, теоретически ли или практическидуховно, тогда как отчуждение выражается в том, что объект овладевает субъектом, порабощает его, лишает свободы и самоцельности бытия.

Учение К. Маркса о человеческой деятельности как овладении объекта субъектом раскрывает имманентно активную роль субъекта в деятельности. Тем самым марксистская позиция в теории деятельности противостоит и созерцательному ее пониманию механистическим материализмом, и фаталистическому ее толкованию объективным идеализмом, и волюнтаристской ее интерпретации субъективным идеализмом. Вместе с тем именно отсюда становится возможным вычленение трех основных элементов деятельности и понимание их структурной связи. Такими элементами являются:

• • субъект, наделенный активностью и направляющий ее на объекты или на других субъектов;
• • объект, на который направлена активность субъекта (точнее — субъектов);
• • сама эта активность, выражающаяся в том или ином способе овладения объекта субъектом или в установлении субъектом коммуникативного взаимодействия с другими.

Выведенное нами определение человеческой деятельности содержит пока что достаточно общую и неконкретную характеристику. Для того чтобы подняться на уровень более конкретного описания данной системы, мы должны учесть, что все три ее подсистемы — субъект, объект и активность первого — выступают реально во множестве различных форм. Поэтому нужно установить, какие же формы являются необходимыми и достаточными для успешного функционирования каждого из трех элементов системы, т. е. человеческой деятельности в целом.

В роли субъекта деятельности могут выступать конкретный индивид, та или иная социальная группа и, наконец, общество в целом, в той мере, в какой мы противопоставляем его природе и рассматриваем те или иные формы его воздействия на нее. Само собою разумеется, что деятельности разных субъектов вычленимы лишь в абстракции, в реальности же активность индивида вплетена в активность различных социальных групп, производственного коллектива, профессионального объединения, политической партии, класса, нации, а действия этих последних связаны с интегральной деятельностью общества.

Объекты деятельности также имеют различные субстраты. Объектом может быть природный предмет, тот или иной социалъный институт, сам человек, поскольку он не сводится ни к природному, ни к социальному бытию; наконец, объектом деятельности может оказаться сам субъект, если он направляет активность на собственное «я» во имя, например, самопознания или самоизменения.

Третий компонент рассматриваемой нами системы — сама энергия субъекта, направленная на объекты или на других субъектов, — выступает в самых различных формах, в зависимости от целого ряда детерминирующих деятельность факторов. В зависимости от целей, которые преследует субъект, вычленяются такие виды деятельности, как преобразовательная, познавательная и т. п., в зависимости от используемых средств, различаются материально-практическая деятельность, прак-

зо.

тически-духовная, отраженно-духовная. Далее, деятельность может быть производительной и потребительской, выступая в одном случае в форме опредмечивания, а в другом — в форме распредмечивания. Все виды деятельности удваиваются еще в одном отношении, представая в качестве творческой, продуктивной деятельности и репродуктивной, механической.

Поскольку, наконец, деятельность всегда осуществляется не одиноким и изолированным субъектом, а объединенными и координированными усилиями разных субъектов (индивидов и социальных групп), необходимым оказывается специфический тип активности субъекта, направленный уже не на объекты, а на других субъектов, — активности коммуникативной или общения.

Выяснение генезиса и внутреннего строения деятельности непосредственно вывело нас к пониманию ее внешнего и внутреннего функционирования.

Основная функция деятельности — обеспечение сохранения и непрерывного развития человеческого общества, так как существование и развитие общества есть условие бытия самого человека. Деятельность есть, следовательно, такая форма активности живого существа, которая призвана воспроизводить сверхприродные условия его бытия — социальные отношения, культуру, наконец, его самого, как биосоциальное, а не чисто биологическое существо. Иными словами, деятельность человека призвана создавать и совершенствовать реальную среду его обитания — «вторую природу», говоря словами М. Горького. Если активность животного, изменяя в некоторых отношениях природную среду, выражается главным образом в приспособлении организма к этой среде, то активность человека, его деятельность, меняет местами адаптационную и адаптирующую функции активности, ибо главной ее функцией становится адаптация природной и социальной среды к потребностям человека, а не адаптация человека к этой среде. Тем самым человеческая деятельность обеспечивает не только самосохранение вида Homo sapiens, но и стремительный социальный прогресс, в ходе которого изменяются природа, общество, культура и сам человек как объект и субъект собственной деятельности.

Внутреннее функционирование элементов, образующих деятельность, отражает эту ее внешнюю функцию и регулирует эффективность осуществления последней. Такую регуляторную связь можно описать с позиций разработанной П. К. Анохиным теории «функциональной системы». На ее основе правомерно создать кибернетическую модель деятельности, которая выявила бы:

• • способ превращения деятельности как процесса в продукт, в котором она объективируется, переходит, говоря словами К. Маркса, из формы движения в форму покоя;
• • зависимость характера деятельности, ее целей, мотивов и имеющейся информации от условий действий;

• • механизм управления деятельностью, сочетающий ее внутреннюю детерминацию с регулировкой, осуществляемой обратной связью;
• • характер взаимосодействия различных видов, разновидностей, конкретных форм деятельности, обусловленный наиболее эффективным способом достижения ее цели;
• • закономерности сочетании в деятельности моментов материальных и духовных, физических и психических, внутренних и внешних.

Не ставя пока перед собой задачу создания такой модели, мы хотим лишь провести для этого необходимую предварительную работу и предложить на обсуждение как изложенный в этой главе общий эскиз системного представления о человеческой деятельности, так и более детальную его разработку, которая дается в последующих главах книги.

• [1] В. И. Кремянский настаивает на более широком значении этого понятия, считая, что существуют и физический, и химический типы активности (67, 60). Нам представляется, однако, что в подобных случаях данный термин употребляется либо метафорически (не случайно Б. С. Украинцев называет активность физических систем «динамизмом"(125, 201), либо характеризует случаи зарождения внутренне детерминированных формдвижения в некоторых неорганических системах (скажем, химическая активность), возможные постольку, поскольку всякая высшая форма движения зарождается в пределахнизшей.
• [2] К сожалению, не во всех языках есть возможность реализовать эту систему категорий: так, во французском и английском языках, в отличие от русского и немецкого, понятия «активность» и «деятельность» обозначаются одним словом — «activitee», «activity». Выход из положения заключается тут, очевидно, лишь в присоединении в к этому термину эпитетов, уточняющих его смысл.
• [3] Филогенез означает историческое, родовое развитие организмов, а онтогенез — ихиндивидуальное развитие.
• [4] В определенных ситуациях человек может быть, конечно, и объектом деятельности; подробнее об этом пойдет речь в следующей главе.