Принципы уголовного законодательства

Термин «принцип» происходит от латинского principium — основа, первоначало. Филология определяет термин «принцип» как основное, исходное положение какой-либо теории, учения, науки. Следовательно, законодательно определенные принципы можно определить как выраженные в УК исходные, нормативно определенные, руководящие начала. По общему правилу ни одна норма уголовного закона не может противоречить принципам, сформулированным в ст. 3—7 УК, так как «они представляют собой требования нравственного, идеологического и политического характера, обусловленные потребностями и закономерностями общественного развития, направленные на выполнение задач уголовного законодательства, обязательные как для законодательных, так и для правоприменительных органов и выполняющие функцию непосредственного и опосредованного регулирования общественных отношений»¹.

Уголовный кодекс 1996 г., в отличие от прежнего, непосредственно закрепляет принципы уголовного законодательства: законности, равенства граждан перед законом, вины, справедливости и гуманизма. В этих принципах реализуется уголовная политика государства.

В ст. 3 УК принцип законности сформулирован следующим образом: «1. Преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим Кодексом. 2. Применение уголовного закона по аналогии не допускается».

Данный принцип предполагает, что борьба с преступностью, привлечение к уголовной ответственности конкретного лица, совершившего преступление, и применение к нему уголовного наказания возможны только в рамках закона и в полном соответствии с ним.

Принцип законности генетически связан с положениями римского права — nullum crimen sine lege («нет преступления без указания на то в законе») и nullum poena sine lege («нет наказания без указания на то в законе»). Теоретически данный принцип был обоснован в трудах представителей «классической школы» уголовного права (Г. Гегеля, А. Фейербаха, Н. С. Таганцева и других).

К. и другие лица осуждены Московским окружным военным судом. Кроме основных видов наказаний, всем осужденным назначено дополнительное наказание в виде лишения права приобретения, хранения и ношения огнестрельного и газового оружия. Военная коллегия исключила из приговора решение о применении ко всем осужденным указанного дополнительного наказания в связи с тем, что такой вид наказания ст. 44 УК не предусмотрен^[1][2].

Законность как принцип уголовного права заключается в том, что единственным основанием уголовно-правовых отношений является нарушение норм уголовного закона, а наказание и иные меры уголовно-правового воздействия должны применяться в строгом соответствии с нормами Общей части УК и санкцией уголовно-правовой нормы Особенной части. Например, в решениях Верховного Суда РФ подчеркивалось, что лицо не может быть признано подозреваемым или обвиняемым в совершении преступления, если содеянное не является составной частью события преступления, за которое лицо подвергается уголовному преследованию¹.

Такое формулирование принципа законности также (наряду с Источниковой базой) позволяет утверждать, что уголовное право России принадлежит по своему определению к континентальной (романо-германской) правовой семье, несмотря на ряд особенностей, появившихся в социалистический период развития российского уголовного права.

Отсутствие уголовно-правового запрета на момент официальной (от лица государства) оценки содеянного исключает уголовную ответственность, даже если на момент совершения деяния такой запрет существовал.

Федеральным законом от 21 июля 2004 г. № 73-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации» редакция ст. 222 УК изменена: уголовная ответственность за незаконные приобретение, передачу, сбыт, хранение, перевозку или ношение боеприпасов к гражданскому гладкоствольному оружию исключена.

Установлено, что 22 мая 1999 г. Н. незаконно приобрел обрез охотничьего двуствольного куркового ружья и четыре патрона к охотничьему гладкоствольному ружью, которые незаконно носил, хранил и перевозил. Суд признал Н. виновным в незаконных приобретении, хранении, ношении и перевозке огнестрельного оружия и боеприпасов и квалифицировал его действия по ч. 1 ст. 222 УК. Суд надзорной инстанции исключил из приговора осуждение Н. за незаконные приобретение, храпение, ношение и перевозку четырех патронов к охотничьему гладкоствольному ружыо^[3][4].

В ч. 2 ст. 3 УК прямо запрещена аналогия закона, т. е. применение наиболее сходной уголовно-правовой нормы в жизненной ситуации, прямо не указанной в законе^[5]. В судебной практике еще в период действия УК РСФСР 1960 г. прочно укоренилось понимание того, что любое деяние, не предусмотренное в уголовном законе, преступлением не является^[6].

Жесткий запрет на применение УК по аналогии является основным правоприменительным аспектом принципа законности.

Верховный Суд РФ, но одному из дел указал следующее. В. осужден за уничтожение похищенных им паспорта и военного билета по ч. 1 и 2 ст. 325 УК. Президиум Верховного Суда РФ, рассмотрев дело по протесту прокурора, отменил приговор в части осуждения В. по ч. 1 ст. 325 УК и дело производством прекратил за отсутствием состава преступления. Частью 1 ст. 325 УК предусмотрена ответственность за похищение, уничтожение, повреждение или сокрытие официальных документов, штампов или печатей, совершенные из корыстной или иной личной заинтересованности. Ответственность же за похищение важных личных документов, в том числе паспорта, законодателем выделена в ч. 2 ст. 325 УК и с диспозицией ч. 1 ст. 325 УК не связана. Таким образом, специальная ответственность за уничтожение, повреждение или сокрытие похищенного паспорта и военного билета законом не предусмотрена, и квалификация содеянного по ч. 1 ст. 325 УК явилась применением уголовного закона по аналогии¹.

От применения закона по аналогии следует отличать применение по аналогии решений высшей судебной инстанции. Именно аналогичное применение решений Верховного Суда РФ относительно квалификации содеянного позволяет единообразно применять положения уголовного закона в соответствии со ст. 71 Конституции РФ. Более того, в ряде решений Верховного Суда РФ имеется прямое указание на необходимость применения положений действующих решений последнего, что стало традицией еще в советский период^[7][8].

Принцип ответственности только при наличии вины (принцип вины, ст. 5 УК) отражает особенности предмета регулирования уголовного права, определяя виновность деяния как необходимый признак юридического факта, порождающего уголовное правоотношение. Значение принципа вины состоит в том, что он является одним из важнейших средств обеспечения законности в уголовном праве. Принцип вины предполагает, что лицо подлежит уголовной ответственности лишь тогда, когда установлено определенное психическое отношение лица к совершенному им общественно опасному деянию либо последствию такого деяния.

Непосредственное правоприменительное значения принципа вины состоит в запрете объективного вменения, т. е. в невозможности наступления уголовной ответственности лица без обязательного установления именно его персональной вины в совершении деяния, вне зависимости от факта реального существования уголовно-значимого вреда.

Так, еще в советский период в одном из решений Верховного Суда указывалось, что обвинение лица в совершении преступления, основанное только на факте наступивших последствий, при отсутствии умышленной или неосторожной вины, представляет собой объективное вменение, чуждое уголовному праву^[9].

К. был осужден за неосторожное убийство, совершенное при следующих обстоятельствах. Закурив на дороге, он бросил через плечо горящую спичку, которая попала в лежавшую у дороги бочку из-под бензина и вызвала взрыв бензиновых паров. При этом дно бочки вылетело и, попав в С., причинило ему смертельное ранение. Учитывая все обстоятельства данного дела, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР пришла к выводу, что смерть С. наступила в результате несчастного случая, поскольку К. не предвидел и по обстоятельствам дела не должен был и не мог предвидеть и предупредить фактически наступившие последствия — следовательно, он причинил их без вины^[10].

Однозначный запрет на объективное вменение связан с правилом личной ответственности. Если в содеянном не установлена персонифицированна я вина, то лицо не может подлежать уголовной ответственности даже в тех случаях, когда преступный результат объективно имеет место.

К. и Ш. признаны виновными в том, что, являясь рабочими геологоразведочной партии, совершили неосторожное причинение смерти. К. около 9 часов утра 9 августа 1963 г. пошел умываться к реке, протекающей на расстоянии 200 м от поселка, и на противоположном берегу реки увидел колебание кустов, черный силуэт и услышал треск веток. Полагая, что в кустах медведь, К. побежал в дом поисковой партии и рассказал об этом Ш. Оба они взяли одноствольные ружья 16-го калибра, зарядили их одинаковыми патронами и вместе побежали к реке. Па берегу реки Ш. с колена, а К. стоя одновременно произвели выстрелы в кусты противоположного берега, где, по мнению К., находился медведь. В кустах оказался техник-геофизик, которому одним из выстрелов было причинено смертельное ранение.

Решением суда К. и III., оба, признаны виновными в неосторожном причинении смерти, так как выстрелы по цели произвели одновременно, с одинакового расстояния, из одинаковых ружей, заряженных одинаковыми пулями. Однако в процессе следствия и судебного разбирательства дела не установлено, кто именно из них — Ш. или К. — причинил смертельное ранение потерпевшему. Поэтому один из осужденных является невиновным и осужден необоснованно. При таких обстоятельствах Пленум Верховного Суда приговор отменил и направил дело на новое рассмотрение для установления конкретного лица, виновного в совершении этого преступления¹.

Виновность лица в совершении преступления устанавливается обвинительным приговором суда, вступившим в законную силу. Надо подчеркнуть, что вынесение обвинительного приговора не может быть основано на предположении виновности, на что неоднократно указывал Верховный Суд РФ^[11][12].

Принцип справедливости, закрепленный ст. 6 УК, предполагает, что наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, т. е. должны соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного.

Таким образом, принцип справедливости должен индивидуализировать ответственность и наказание. Применение к разным людям, совершившим одинаковые преступления, одинакового наказания было бы несправедливым, как и применение одинакового наказания к одинаково характеризующимся лицам, но совершившим разные по характеру и степени общественной опасности преступления. Принцип справедливости также означает, что суд при назначении наказания должен руководствоваться не эмоциями, не чувством мести, а объективной оценкой как совершенного преступления, так и личности виновного.

В практике Верховного Суда РФ неоднократно указывалось, что несоответствие назначенного судом наказания тяжести преступления и личности является основанием к отмене приговора.

Так, по приговору Верховного Суда Республики Башкортостан от 3 августа 2001 г. В. осужден по ч. 2 ст. 318 УК к пяти годам лишения свободы, на основании ст. 73 УК — условно с испытательным сроком четыре года. Он признан виновным в умышленном применении насилия, опасного для жизни и здоровья, в отношении представителя власти 3. в связи с исполнением последним своих должностных обязанностей.

Судом установлено, что В., управлявший транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения, задержан инспектором ДПС 3. Во избежание наказания В. самовольно вытащил ключи из замка зажигания автомашины, на которой инспектор доставлял его для медицинского освидетельствования, после чего стал руками душить последнего, вытолкнул из салона автомашины, нанес удары по голове и другим частям тела руками и булыжником, причинив своими действиями потерпевшему легкий вред с кратковременным расстройством здоровья, а затем, увидев, что тот начал терять сознание, забрал у него свои документы и на автомашине скрылся с места преступления.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор отменила, указав следующее. При назначении наказания В. суд первой инстанции принял во внимание его молодой возраст, первую судимость, фактическое признание вины, раскаяние в содеянном, положительные характеристики, посчитал возможным исправление и перевоспитание осужденного без изоляции от общества и в соответствии со ст. 73 УК назначил ему условную меру наказания. Однако, как видно из приговора, при назначении осужденному наказания суд не в полной мере выполнил требования ст. 60 УК, согласно которым при назначении наказания учитываются характер и степень общественной опасности преступления и личность виновного, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденного. Суд не учел в должной мере, что действия В. были направлены против представителя власти во время исполнения им своих должностных обязанностей, и не оценил повышенную степень общественной опасности содеянного. Следовательно, приговор является незаконным^[13].

Справедливость уголовного права как основополагающий принцип была обоснована в трудах многих авторов, принадлежащих в первую очередь к «социологической школе» уголовного права (Ф. Лист, Ван Гамель, М. Апсель, И. Я. Фойницкий и другие) Принцип справедливости прямо запрещает повторное применение уголовно-правовых мер за одно и то же общественно опасное деяние — и в этом состоит основное правоприменительное значение данного принципа, основанного на положениях ч. 1 ст. 50 Конституции РФ (отметим, что еще со времен римского права известна формула «не суди дважды»).

Юридическими следствиями уголовно-правового принципа справедливости являются, во-первых, невозможность юридической оценки однократно содеянного по нескольким нормам уголовного закона; во-вторых — невозможность повторной уголовно-правовой оценки одного и того же деяния. Исключение из этого правила составляют случаи, когда осуждение имеет место после отмены судебных решений в порядке, предусмотренном гл. 48 (ввиду фундаментальных нарушений закона) и 49 УПК, либо когда лицу инкриминируется новое преступление, которое хотя и связано с преступлением, за которое это лицо было осуждено ранее, но содеянное выходит за пределы судебного разбирательства по первому делу.

Например, А. и К. по приговору Московского областного суда от 26 мая 2005 г. были осуждены за преступление в отношении М., хотя ранее по приговору Химкинского городского суда Московской области от 8 октября 2004 г. они уже были осуждены за это же самое преступление. Судом установлено, что А. и К. изначально имели намерение совершить в отношении М. только разбойное нападение, что ими и было сделано. Все действия виновных квалифицированы городским судом (с учетом внесенных изменений) по п. «б» ч. 4 ст. 162 УК как разбой, совершенный с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, группой лиц по предварительному сговору, с применением предметов, используемых в качестве оружия, в целях завладения имуществом в особо крупном размере.

После вступления данного приговора в законную силу, т. е. после того, как в отношении А. и К. состоялось окончательное судебное решение по делу о преступлении в отношении М., органы предварительного следствия те же самые обстоятельства преступления в отношении того же потерпевшего квалифицировали еще и как покушение на убийство М. и направили дело в суд. Однако такой вывод ошибочен, поскольку общеправовой принцип запрета повторного осуждения исключает саму возможность осуждения лица за то же самое преступление, выступая тем самым в качестве гарантии от повторного уголовного преследования и осуждения, в том числе и в тех ситуациях, когда действия виновного изначально ошибочно квалифицированы органами, осуществляющими уголовное преследование.

Тот факт, что по последнему приговору в отношении А. и К. суд при описании преступного деяния указал на нанесение «К. и неустановленным лицом ударов М. ножом в область шеи», нельзя рассматривать как новое преступление, за которое виновные не были ранее осуждены. По приговору Химкинского городского суда Московской области было установлено, что «в пути следования К. нанес М. несколько ударов ножом в область шеи», вследствие чего названные действия нс образуют состава нового преступления в отношении М. Тем более что причиненные потерпевшему телесные повреждения, перечисленные в приговоре Химкинского городского суда, идентичны телесным повреждениям, указанным в приговоре Московского областного суда, что уже само по себе свидетельствует о повторном осуждении за одно и то же преступление.

На основании изложенного Президиум Верховного Суда РФ отменил приговор суда и кассационное определение Судебной коллегии в отношении А. и К. и производство по уголовному делу прекратил ввиду повторного их осуждения за одно и то же преступление¹.

В силу принципа справедливости в российском уголовном праве действует не только запрет на повторную правовую оценку содеянного, но также и запрет на повторный учет обстоятельств, которые могут повлиять на размер наказания (ст. 61, 63 УК), если такие обстоятельства содержатся в диспозиции статьи Особенной части УК^[14][15].

Так, квалифицируя действия А. по п. «в» ч. 2 ст. 105 У К, суд признал беспомощным состоянием малолетний возраст потерпевшего 3. Этот же признак (малолетний возраст) суд учел в качестве обстоятельства, отягчающего наказание осужденного (ст. 63 У К), поэтому он подлежит исключению из приговора в части, касающейся убийства потерпевшего^[16].

Уголовно-правовой принцип равенства перед законом (ст. 4 УК) дублирует соответствующее положение Конституции РФ. Как известно, в соответствии с конституционными нормами все люди равны перед законом независимо от происхождения, социального, должностного и имущественного положения, расовой и национальной принадлежности, политических убеждений, пола, образования, языка, отношения к религии, рода и характера занятий, места жительства и других обстоятельств. Иными словами, равенство перед законом — это одинаковые условия наступления уголовной ответственности, вне зависимости от демографических и социальных характеристик лица, совершившего преступление.

Необходимо указать на некоторое несовершенство названия ст. 4 УК, где говорится о равенстве граждан, хотя речь должна идти о равенстве всех людей перед уголовным законом. Однако именно из этого принципа существует целый ряд законодательных исключений.

Так, в Конституции РФ, федеральных законах, нормах международного права может быть предусмотрен особый порядок привлечения к уголовной ответственности отдельных категорий лиц (например, главы государства, дипломатов, консулов, депутатов, судей и пр.). Такое исключение из принципа равенства перед законом обосновано особенностью правового статуса этих лиц.

Однако уголовная ответственность лиц, обладающих иммунитетом, может наступить при преодолении законодательно оговоренных препятствий (например, лишение дипломатического иммунитета главой представляемого государства, дача согласия соответствующей палатой Федерального Собрания РФ на наступление уголовной ответственности депутата и т. д.).

К сожалению, на практике такие исключения нередко превращаются в личную привилегию этих лиц, что недопустимо.

Статья 7 УК закрепляет принцип гуманизма, уголовное законодательство РФ обеспечивает безопасность человека. Наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, не могут иметь целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства.

Гуманистические начала уголовного права были заложены в работах представителей «просветительно-гуманистической школы» (Ч. Беккариа, Ш. Монтескье и других).

Принцип гуманизма в уголовном праве имеет две стороны: обеспечение безопасности членов общества, защиты их от преступных посягательств и обеспечение прав лица, совершившего преступление.

Во-первых, установление уголовной ответственности, во многих случаях достаточно жесткой, должно оказывать сдерживающее влияние на всех членов общества, предупреждать совершение преступлений, обеспечивая таким образом защиту общества и прав отдельного человека.

Во-вторых, к лицам, преступившим закон и подвергнутым уголовной ответственности, не должны применяться пытки и другое обращение с человеком, специально причиняющие физические страдания, что соответствует положениям Всеобщей декларации прав человека от 10 декабря 1948 г.

Наряду с законодательно закрепленными принципами в уголовно-правовой литературе выделяются также принципы демократизма, неотвратимости ответственности, дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности и наказания, экономии уголовной репрессии и пр.^[17]

Перечисленные принципы, имея доктринальный (теоретический) характер, оказывают определенное влияние на понимание и применение норм уголовного права.

• [1] Чередниченко Е. Е. Принципы уголовного законодательства: понятие, система, проблемы законодательной регламентации понятие, система, проблемы законодательной регламентации (комплексное теоретическое исследование): автореф. дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2006. С. 7.
• [2] ВВС РФ. 2004. № 3. С. 14.
• [3] ВВС РФ. 2013. № 11. С. 37.
• [4] ВВС РФ. 2006. № 9. С. 7.
• [5] С другой стороны, напр., в ст. 16 УК РСФСР 1926 г. аналогия закона была разрешена, что способствовало «теоретическому» обоснованию массовых политических репрессий 1930—1950;х гг.
• [6] ВВС СССР. 1965. № 4. С. 18.
• [7] ВВС РФ. 2000. № 7. С. 13.
• [8] ВВС РСФСР. 1973. № 8. С. 8.
• [9] ВВС СССР. 1964. № 6. С. 20.
• [10] Сборник постановлений Пленума и определений Судебной коллегии по уголовнымделам Верховного Суда РСФСР. 1957—1959 гг. М., 1960. С. 19.
• [11] БВС СССР. 1966. № 5. С. 24.
• [12] БВС РФ. 2010. № 10. С. 17.
• [13] ВВС РФ. 2002. № 4. С. 8.
• [14] ВВС РФ. 2008. № 3. С. 20.
• [15] ВВС РФ. 2010. № 10. С. 26; 2016. № 2. С. 41.
• [16] ВВС РФ. 2008. № 1. С. 25.
• [17] Кудрявцев В. //., Келииа С. Г. Принципы советского уголовного права. М., 1988. С. 65.