Митрополит Иосиф II Солтан (1507—1522 гг.)

Избранный на митрополию в 1507 г. из епископов Смоленских, он был поставлен на митрополию по благословению КПльского патриарха в 1509 г. Иосиф II Солтан был русским аристократом, сородичем родовитых панов и богатым человеком. Это дало ему чувство независимости в его церковной карьере. В 1502 г., при осаде Смоленска московскими войсками, Иосиф, как местный епископ, оказал патриотическую услугу королю Александру, который затем наградил его новыми земельными владениями и естественно выдвинул его на пост митрополита. Иосиф Солтан использовал свое положение и создавшуюся после московской победы атмосферу в пользу свободного существования в Литве православия и решил торжественно обновить и вновь подтвердить все начала свободного соборного православного церковного устройства и самоуправления: Он решил реализовать осязательно, демонстративно соборную форму православного церковного управления. Как и в Московской церкви, и здесь в Литве соборы практиковались в весьма скромной и почти бюрократической форме, как соборы, оформляющие правительственное предъизбрание на кафедры митрополитов и епископов. Иосиф захотел эту узкую соборность расширить и оживить. Примером ему служил большой Владимирский собор 1274 г., собранный митр. Киевским Кириллом III для упорядочения русской церкви после татарского разгрома. Иосиф Солтан, как только получил патриаршее утверждение, немедленно собрал в том же 1509 г. в Вильне собор всех своих епископов в самый день Рождества Христова 1509 г. Предметом собора было суждение «о церковных вещех и об исправлении дел духовных», т. е. о матерьяльных интересах церкви и об ее духовных (канонических, литургических, дисциплинарных, моральных) недостатках. Насколько внимание Иосифа было приковано образцом собора Владимирского, видно из того, что из предисловия последнего выписано было секретарями собора буквально множество строк, рисовавших разорение русской церкви татарами и возникшую отсюда каноническую и бытовую разруху. На этом соборе Иосиф продержал собравшихся до конца января 1510 г. Епископов вместе с митрополитом было собрано 8 чел., архимандритов 7, игуменов 6, протопопов 7 и некоторое количество священников. Всех постановлений в протокол было внесено 15 номеров. Вот как можно обобщить их содержание.

I. О подборе кандидатов на духовные должности. Тут проведена тенденция канонического контроля епископской власти над кандидатами и возможное освобождение их от кабалы и матерьяльной зависимости от глубоко укоренившегося права светского патроната. «Некоторые в нашем законе, презирая отеческое предание и заповеди, и ради мирской славы и властительства, покупают себе, еще при жизни епископов, их кафедры, без избрания от князей и панов нашего греческого закона». Тоже указано и по отношению к настоятельским местам в монастырях и к священническим в приходских церквах. Следует огульное запрещение «подкупаться под живыми епископами, игуменами и священниками», чтобы дать епископам свободу поставления только достойных кандидатов.

И. Внутренние дисциплинарные правила коснулись всей иерархии сверху донизу. Прежде всего самих епископов, привыкших к барскому абсолютизму, нужно было понудить и приучить к обязательству признавать соборы и являться на них. Епископам поставлен упрек, что они отговариваются от соборности множеством своих административных забот чисто мирского хозяйственного характера. Монахам запрещено выезжать и уходить из монастырей без официальных отпусков настоятелей, а иеромонахам при этом запрещено и священнодействовать вне своих монастырей без специального благословения епископов. Священникам, запрещенным в одной епархии, запрещено без особых отпускных листов получать места и священнодействовать в других епархиях. По примеру греческой церкви еще с XIII столетия, а русской церкви с XIV, введено было суровое правило, чтобы всех овдовевших иереев и диаконов немедленно убирать с приходов и поселять в монастырях. «Попам и диаконам, не имеющим своих жен, запрещается священствовать во всем пределе митрополии Киевской и Галицкой и всея Руси, как и ныне вселенская великая КПльская церковь держит, последуя правилам соборным, отеческим и законам царским. А если бы митрополит или кто-нибудь из епископов захотел нарушить это соборное определение и дозволил вдовым священникам священнодействовать, таковый сам да будет лишен своего сана, епископ — митрополитом, а митрополит — собором всех епископов его области. Если же какие-нибудь миряне явятся непокорными этому правилу, они соборно да будут отлучены всеми епископами и, если не покаются, будут преданы проклятию». Правило это жестокое и для греческого быта на Востоке перестало практиковаться с наступлением турецкого ига. В русской церкви оно продержалось до великого Московского собора 1667 г. И в Литовской и Московской Руси применение его диктовалось страшным пороком неумеренного русского пьянства, порождавшего в деревенском быту «зазорное житие» духовенства.

Не лишено характерности попутное запрещение мирянам, под угрозой церковного отлучения, держать у себя на дому Кормчую Книгу. Очевидно, патронатское право мирян, разросшееся до больших злоупотреблений, в некоторых случаях казуистически ссылалось на разные комментарии к канонам и ослабляло тем власть епископского усмотрения. Епископату было обидно такое вторжение в каноническую область мирских сутяг. Они завидовали клерикальной свободе в этом отношении латинского духовенства, и Иосиф Солтан не постеснялся ввести столь клерикальное и несоответствующее духу восточной церкви правило и в этом поддержан был епископской братией.

III. Ряд постановлений ограждает церковь от злоупотреблений светского патроната. Напр., чтобы впредь князья и паны не отнимали церковных земельных участков без сношений с епархиальными властями. В том же порядке не отчуждали бы и всякого другого церковного имущества. Так как патроны по своим рассчетам или небрежности надолго оставляли свои церкви без священников, то епископам вменено в обязанность в таких случаях по своему усмотрению замещать пустующие места.

Таким образом, митр. Иосиф II стремился усилить власть митрополита над епископами, епископов над духовенством и власть духовенства над мирянами. Очевидно примером ему служили порядки римскокатолической администрации. Поскольку эта реформа удалась, хотя она и не была порочной по существу, в конечном счете она обернулась здесь, на западной почве, не на пользу православия. Впитавший в себя клерикальную заразу здешний епископат с сравнительной легкостью изменил православию для унии в силу своего автократического самосознания и ложного права — распоряжаться судьбой веры и без народа.

IV. Заключительное постановление собора старалось забронировать силу всех предписаний собора некоторыми внешними гарантиями. Если государь или какие-либо паны и власти будут присылать к митрополиту или епископу, чтобы исполнить их волю и нарушить в чем-либо хотя одно из положенных нами соборно определений, то никому из нас на то не дерзать, а всем нам съехаться на собственный счет к митрополиту и бить челом государю и непоколебимо стоять, чтобы закон нашей православной веры не был нарушен. Все это мы соборно, единоумно и единодушно положили и записали и утвердили нашими печатями, чтобы все эти правила нам и после нас будущим митрополитам и епископам беречь и содержать ненарушимо. А если кто-нибудь из нас или будущие после нас пастыри церковные по их нерадению или корысти захотят преступить эту заповедь, положенную и утвержденную нами и за нее не пострадают, те да будут лишены своего сана".

Все эти итоги Виленского собора 1509 г. направлены на внутренние порядки православной церкви. Это было в доброй воле самих православных. Но нужно было еще упорядочить и положение русской церкви извне. Т. е. нужно было парировать некоторые стороны политики государственной власти, направленные к подрыву и ослаблению православия. Нужно было попросить у правительства в чем-то изменить его политику по отношению к православию. XVI век в Польше был веком расцвета характерных для нее форм государственно-общественного самоуправления, форм, которые можно было бы назвать аристократически-демократическими. Государственная политика направлялась в парламентском духе привилегированно-сословными съездами, по-польски «сеймами», местно-провинциальными «малыми» и генеральными «великими». Иосиф Солтан и воспользовался таким ближайшим великим сеймом в Брест-Литовске (1511 г.). Епископат русской церкви не имел места в польском Сенате — Раде и только мечтал об этом. Но на сеймах — этих парламентских съездах общественной природы епископы, наряду со всеми землевладельцами, имели органическое право участия. Митр. Иосиф в этом направлении толкнул епископат, монастыри и церкви по их землевладельческому цензу: — быть активными и защищать свои не только матерьяльные, но при случае и канонические права. Кстати в этот момент и светское национальное представительство русского православия совпало с солидным весом его политического представительства в лице Великого Гетмана Литовского, русского князя Константина Ивановича Острожского. Эта персона выгодно представляла и церковные ходатайства митр. Иосифа Солтана. Оба они представили Сигизмунду I ряд учредительных и законодательных в пользу православия актов коронованных его предков: Витовта, Казимира IV, Александра, прося подтвердить все права, какие от начала христианства принадлежали митр. Киевскому и русским епископам по Номоканону, т. е. по всей широте восточно-православного церковного права. Сигизмунду представлен был образец подобного подтверждения со стороны его брата, вел. кн. Александра в 1499 г. Естественно, что в ряду основоположных актов этого рода здесь приведен был и церковный устав кн. Ярослава «о судах и пошлинах епископских», который в этой киевской половине русской церкви был живым каноническим руководством, оброставшим в живом употреблении множеством новых формул и казусов. В заключение акт Сигизмунда завершался наказом всем властям: «не чинить кривды митр. Киевскому и епископам и в церковные доходы и во все справы (т.е. дела) и суды духовные не вступаться». Подтверждая внутреннюю свободу православного церковного самоуправления, Сигизмунд I снял и некоторые внешние государственные ограничения. А именно, при нем на практике было отменено запрещение Казимира (1483 г.) — вновь строить православные церкви и починять старые. При Сигизмунде I в нескольких новых столкновениях с Москвой литовско-русские войска одержали ряд побед, обязанных военному искусству русских князей и их главнокомандующего, кн. Константина Ивановича Острожского. Король за эти победы позволил ему в самой столице — в Вильне построить дне каменные церкви. И другие русские князья получили новые земельные пожалования от короля и на них построили новые церкви и монастыри. Русское влияние вообще возросло. Вопреки печальной памяти Городельскому постановлению 1413 г., запрещавшему православным занимать высшие должности в государстве, теперь мы видим православных вельмож среди членов Королевской Рады (Сената). Константин Иванович Острожский занимает в Раде второе место. За ним числилось 33 победы, 2 триумфальных въезда, в Краков и в Вильну. Его титул звучал так: «Пан Виленский, Гетман Наивысший, Староста Луцкий и Брацлавский, Маршалок Волынской Земли».