Трансдисциплинарность теории сложности

Современная теория сложности, за которой в России вслед за немецким физиком Г. Хакеном закрепился термин «синергетика», с самого начала демонстрировала определенные междисциплинарные, или трансдисциплинарные, устремления. Возникновение синергетики — не просто возникновение еще одной научной дисциплины или, тем более, поддисциплины, что происходит довольно часто в ходе развития науки и углубления ее специализации. Определенные синтетические функции и глубокие обобщения были свойственны синергетике со времени ее основания Германом Хакеном (р. 1927) в 1969 г.^[1][2] Синергетика претендовала на открытие универсальных законов эволюции и самоорганизации и на широкие применения моделей, разработанных в ее рамках, ведь сложность существует на различных уровнях реальности^[3].

Синергетика открывает сквозную сложность мира, сложность в том виде, как она проявляет себя на различных уровнях реальности. В этом смысле она идет в одном русле с теми установками, которые свойственны трансдисциплинарному исследованию. Иными словами, синергетика является областью в высшей степени трансдисциплинарных исследований.

Теоретики трансдисциплинарности провозглашают, что сама природа, в ее внутренней сложности и изменчивом, разнообразном характере, но также и в ее глубоком внутреннем единстве, требует пересечения границ между дисциплинами, а трансдисциплинарность стремится обнаружить лежащую в основе всех процессов и явлений сложность. А последнее как раз и составляет основное исследовательское усилие синергетики.

Второе совпадение — это холистичность синергетики и холистичность трансдисциплинарных подходов. Причем холизм в синергетике имеет эволюционный характер, процессы эволюции неживой природы, живой природы, возникновения человека и развития человечества, появление сетей коллективного разума рассматриваются как единый универсальный процесс эволюции (Big History). В прошлом осмыслить природу в ее целостности стремилась натурфилософия. Она опиралась при этом на понятия естествознания соответствующей исторической эпохи и нередко отождествляла феномены, наблюдаемые нами в микрои макрокосме. Эту мыслительную традицию продолжает сегодня, причем по-своему, теория сложности. Именно холистическая тенденция, присущая этой теории, определяет лицо современной науки. И судя по всему, эта тенденция будет усиливаться, и будет придаваться особая ценность способности ученых нелинейно и целостно мыслить.

Принадлежность синергетики к направлению универсализма в современном научном знании была отмечена Г. Хакеном в одной из его книг. «Совершенно очевидно, — утверждает он, — что синергетика относится к направлению универсализма»^[4]. Синергетические утверждения функционируют на таком уровне знания, на котором охватывается целый ряд научных дисциплин, изучающих самые разные сферы реальности.

Постепенное, но непрерывное, расширение границ синергетики, или, точнее говоря, сфер применения синергетических моделей и методов, можно, пожалуй, сравнить с экспансионистской политикой некоторого государства. История дает нам немало свидетельств того, каковы основные черты и результаты такого рода политики. Движимый с самого начала одной всепоглощающей идеей, такой политический режим утрачивает критическое чувство реальности и пределов территориального расширения. Так было с империей Наполеона во Франции или с процветавшей Британской империей в менее отдаленном прошлом. Подобное произошло со многими другими империями в истории человечества. В итоге все неестественно разросшиеся геополитические формирования распадались на ряд более мелких государств, которые могли более органично вписаться в социальную среду.

Сравнение с политикой государственного экспансионизма, разумеется, весьма ограниченно и грубо, но оно позволяет пролить свет на некоторые характерные черты синергетики как нового междисциплинарного движения в науке. Синергетике следует быть саморефлективной и самокритичной в отношении своих задач и возможностей. Строго говоря, это задача философского и методологического осмысления результатов синергетики, а не синергетики как таковой.

Чувство интеллектуального подъема и особого волнения основателей и — в еще большей степени — сторонников новой теории самоорганизации было характерно для первых стадий развития этой научной области. Так, И. Пригожин и И. Стенгерс (р. 1949) выражали свои настроение и научные установки следующим образом: «Мы испытываем душевный подъем, ибо начинаем различать путь, ведущий от того, что уже стало, явилось, к тому, что еще только становится, возникает… Естественное непременно содержит элементы случайности и необратимости. Это замечание приводит нас к новому взгляду на роль материи во Вселенной. Материя — более не пассивная субстанция, описываемая в рамках механистической картины мира, ей также свойственна спонтанная активность. Отличие нового взгляда на мир от традиционного столь глубоко, что… мы можем с полным основанием говорить о новом диалоге человека с природой»¹.

Подобные обобщающие взгляды и настроения сверхэнтузиазма царили в кибернетике три десятилетия назад. Кибернетический подход рассматривался в качестве универсального или даже философского подхода, выполняющего синтетические функции в науке. «Современная тенденция состоит в том, — отмечает Дж. Роуз, — чтобы рассматривать кибернетику или как научный зонт синноэтики (т. е. компьютерной науки и технологии, простирающейся от автоматов до теории программирования), или как философский подход, имеющей целью синтезировать огромное разнообразие наук, как фундаментальных, так и прикладных — подлинная царица наук XX столетия, которая утверждает существенное единство живого и неживого»^[5][6].

Время течет очень быстро, и оно с достаточной ясностью показывает, насколько преувеличенно оценена роль кибернетики в науке в процитированном здесь отрывке. Конечно, сегодня никто не рискнет назвать синергетику царицей наук. Но некоторые восторженные приверженцы синергетики, именно приверженцы, а не сами основатели, говорят больше о том, что может делать синергетика, чем о том, чего она делать не может, где границы ее возможностей.

Неудивительно поэтому, что наряду с многочисленными энтузиастически настроенными сторонниками теории самоорганизации сформировалась группа ее активных критиков и скептиков. Последние рассматривают эту теорию как некий вид новой религии или магии, облаченной в научные одежды.

Такая ситуация весьма привычна для истории науки. Новая область исследования, особенно достаточно глубокая и перспективная, первоначально кажется необоснованной или даже подозрительной, выглядит как «новая религия», поскольку приверженцы существующих научных традиций оперируют иными научными знаниями и являются носителями иных научных убеждений. Ученые, выдвигающие новые научные идеи, заботятся, разумеется, об их строгом логическом обосновании. Вместе с тем немаловажное значение, особенно на первоначальном этапе, имеет их личное убеждение в том, что они правы.

На первых этапах разработки гештальтпсихологии наблюдался подобный ментальный климат. Один из ее основателей В. Кёлер (1887—1967) вспоминает один из эпизодов своей жизни, относящийся к этому периоду: «Однажды один из известнейших психологов того времени покойный Карл Лашли сказал мне совершенно спокойно: „Господин Кёлер, исследования гештальтпсихологов действительно очень интересны. Однако иногда я не могу освободиться от чувства, что вы негласно отводите ей роль новой религии“. Я не знаю, сопровождается ли счастливое возбуждение исследователей появлением религиозного чувства, особенно тогда, когда они замечают, что подходят к решающему моменту их научных изысканий. Во всяком случае, несомненно, что гештальтпсихологи стараются вести свои исследования совершенно объективно, чтобы точно установить, какие процессы лежат в основе наблюдаемых феноменов»^[7].

Конечно, существует, как правило, некоторая задержка критического философского рассмотрения по отношению к интенсивному первоначальному развитию новой области научных исследований. Однако на сегодняшний день уже достаточно развиты как теоретические основания синергетики, так и широкий спектр ее возможных и весьма плодотворных применений. Кажется, что именно сейчас синергетика доходит до определенных пределов дисциплинарного расширения, хотя всегда необходимо очень осторожно говорить о каких бы то ни было пределах в науке. По крайней мере, достаточно ясно, что на повестку дня выносится вопрос о критическом и рефлективном осмыслении всего развития синергетики, ее научных оснований, широких возможностей и возможных границ применения синергетических моделей. Без анализа основных замечаний и возражений, которые выдвинуты или могли бы быть выдвинуты против синергетики, дальнейшее исследование философских смыслов и методологических следствий синергетики вряд ли возможно.

Если суммировать основные сомнения и возражения по отношению к притязаниям синергетики, то их можно выразить следующим образом.

• • В какой мере мы вправе переносить модели, построенные для научных объяснений в одной научной области, на другие области? Насколько правомерен переход по горизонтали?
• • Обосновано ли совершать переход, или скачок от модели, разработанной для какой-то одной научной области и верифицированной в ее рамках, к заключениям общего теоретического значения и даже к междисциплинарным выводам или же, продвигаясь дальше, к выдвижению некого универсального, философского взгляда? Иными словами, насколько обоснован переход по вертикали?

Мне хотелось бы сразу выразить позитивное отношение к обеим возможностям и дать краткий ответ на эти фундаментальные вопросы.

Такие переходы возможны; их можно совершать, однако, не согласно некоему общеприменимому правилу, «презумпции универсальности» и априорной возможности переноса, а с тщательным разбором такого переноса по горизонтали или по вертикали в каждом конкретном случае.

Необходимо исходить из общих критериев научности исследования. Автоматического, универсально предданного синергетического описания не существует. В каждом конкретном случае следует удостовериться, есть ли в наличии необходимые условия для самоорганизации. Невозможно, например, знать заранее параметры порядка данной исследуемой сложной системы, и какие долго живущие моды детерминируют общую картину ее поведения.

Синергетика обеспечивает только общие трансдисциплинарные рамки, когнитивную стратегию или эвристический подход к конкретному научному исследованию. Конкретные приложения нелинейнодинамических и синергетических моделей к сложным человеческим и социальным системам предполагают дальнейшие скрупулезные научные исследования. Такие исследования могут быть успешно проведены только при глубоком знании соответствующей научной дисциплины или/и при тесном сотрудничестве со специалистами в этой дисциплинарной области. Таким образом, синергетика дает определенный подход или указывает некое направление исследований. Выражаясь в терминах психологии, она обеспечивает ученых определенной научной установкой. Остальное — дело конкретного исследования.

Таким образом, сущность синергетики состоит в универсализме и трансдисциплинарном переносе ее моделей. Синергетика имеет, по-видимому, мягкие и постоянно расширяющиеся границы. Поэтому синергетику на развитой, саморефлективной стадии должна отличать усиленная и детализированная самокритичность в отношении своих научных оснований и границ своей применимости. Это служит основой для реализации больших и конструктивных возможностей синергетики и нелинейной динамики в целом в научном поиске. Без такой рефлективной работы может возникнуть опасность научной девальвации синергетики.

• [1] ЮНЕСКО — Организация Объединенных Наций по вопросам образования, наукии культуры.
• [2] См.: Князева Е. Н. Синергетике — 30 лет. Интервью с профессором Г. Хакеном //Вопросы философии. 2000. № 3. С. 53—61.
• [3] См.: Князева Е. Н., Курдюмов С. П. Синергетика: новый универсализм или натурфилософия эры постнеклассической науки? // Философия природы сегодня. М.: Канон+, 2009. С. 295—327.
• [4] Haken Н., Haken-Krell М. Erfolgsgeheimnisse der Wahrnehmung. S. 242.
• [5] Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой.М.: Прогресс, 1986. С. 37, 50.
• [6] Survey of Cybernetics. A Tribute to Dr. Norbert Wiener / ed. J. Rose. London: IliffeBooks, 1970. P. 9—10.
• [7] Kohler W. Die Aufgabe der Gestaltpsychologie. Berlin: Walter de Gruyter, 1971. S.36—37.