Несколько слов о рабочем образовании

Проблему просвещения рабочих следовало обособить. Нетрудно заметить, что самостоятельным направлением в социальной сфере она стала лишь с развитием фабричного законодательства, т. е. с 1880-х гг. При этом развивалась данная сфера как усилиями частных лиц и организаций, так и силами городского общественного управления.

«Московские ведомости» в 1898 г. дали короткую справку о том, какие организации этим занимаются:

• — Московское техническое общество (отделение Императорского Русского технического общества); в его деятельности принимал участие профессор А. И. Чупров;
• — Общество распространения технических знаний. Один его отдел посредством «Комиссии для домашнего чтения» руководил популяризацией научных знаний среди людей, не получивших образования. Возглавлял работу отдела тот же А. И. Чупров;
• — Общество грамотности (бывший комитет грамотности) занималось распространением книг среди рабочего населения;
• — Общество распространения полезных книг располагало 10 аудиториями и библиотекой;
• — Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии организовывало общедоступные чтения;
• — Общество любителей духовного просвещения организовывало «внебогослужебные собеседования»;
• — Отдел распространения духовно-нравственного чтения.

Общества находились в ведении Комиссии о пользах и нуждах общественных. Профессор В. И. Герье, председатель комиссии, лично занимался координацией действий этих обществ^[1]. Аналогичные эти обществам цели преследовало и Российское общество трезвости. Оно проводило общеобразовательные лекции и разного рода развлекательные мероприятия. Указанные организации не были благотворительными в прямом смысле этого слова, но в их пользу совершались пожертвования.

Согласно мемуарным свидетельствам, организация рабочего образования было трудным делом. Вот как об этом вспоминает Е. А. Андреева-Бальмонт:

«…в воскресной школе (речь идет о кружке по устройству воскресных школ при фабриках Москвы — В. Б.) наши ученицы, все взрослые, не понимали, что изображено на самых простых картинках в книге.

Например, стоит мальчик на углу улицы под уличным фонарем, около него собака. В такой картинке ничего, казалось, не было незнакомого — наши ученицы, особенно молоденькие, родились и выросли в Москве и каждый день на улице могли видеть мальчика с собакой, но ни одна из них не могла рассказать, что изображено на такой картинке. «Видите мальчика? Собаку?» — спрашивала я их. Они вертели картинку в руках и молчали. «Вот собака», — показывала я пальцем на нее. Тогда кто-нибудь восклицал с удивлением: «Никак и впрямь песик, ну скажи, пожалуйста, песик и есть…» И книга шла по рукам, и собаку на картинке узнавали.

Когда мы показывали ученицам картину в волшебном фонаре, ни одна не могла сказать без помощи учительницы, что она изображает. Они еле-еле различали на ней человеческую фигуру, в пейзаже не видели деревьев или воду. Когда им объясняли, что представлено на картине, они отворачивались от картины и, смотря в рот учительнице, слушали ее.

Как научить их смотреть картины и видеть их, и получать удовольствие? Я стала усиленно об этом думать. Мы образовали маленькую комиссию при нашем кружке. Я привлекла в нее нескольких художников, и стали работать: снимали лучшие картины в Третьяковской галерее для волшебного фонаря и показывали их в школе с объяснениями, сначала самые простые по содержанию и композиции, потом уже более сложные: «Крестный ход» Репина, «Боярыня Морозова» Сурикова, «На Шипке все спокойно» Верещагина… Но глаз у наших учениц развивался медленно. Так, им пришлось, как малым детям, показывать «Лес» Шишкина. «Да где лес-то?» — спрашивали они. «А вот деревья, — говорила я, — сосны, вы же знаете, какие деревья бывают: ели, березы». — «Что знать-то! дерево и дерево… а еще пеньки». Это все, что они отвечали. Медвежат никто не рассмотрел.

К концу года все же они стали разбираться в том, что видели. Выделив в группу учениц более молодых и продвинутых, я повела их в Третьяковскую галерею…

И тут я сделала еще одно открытие: большинство наших учениц, не различали оттенки красок, они знали только название черной, белой, красной, синей — и все. Когда я, помню, спросила, какого цвета платье на «Княжне Таракановой» на картине Флавицкого, они, всматриваясь в картину, сказали: «Шелковое» (должно быть потому, что они все работали на фабрике в отделении шелковых лент). «Какого цвета?» — настаивала я. «Да, кажись, красного», — раздался один робкий голос"¹.

Многие фабриканты понимали важность просвещения своих работников и работниц^[2][3]: «Все фабриканты — Прохоровы, Бахрушины и другие, на фабриках которых мы устраивали воскресное обучение их работниц, помогали нам всемерно. Они давали помещение, освещение, обставляли классы всем нужным — безвозмездно, конечно… И все эти собственники фабрик и заводов выказывали интерес к учению своих рабочих и сочувствие нам, педагогам»¹.

Известна система рабочего образования, созданная при Никольской мануфактуре Морозовых^[4][5]. В 1898 г. фабрикант Дербенев на организацию школы для рабочих в Комиссию по техническому образованию передал 3000 руб. Здесь же следует сказать, что многие коммерческие предприятия предпочитали тратить свои благотворительные средства именно на эту сферу (например, Московский торговый банк с 1871 по 1914 г. отчислил 685 342 руб. 41 коп. на нужды коммерческого и технического образования^[6]).

Дело просвещения рабочих развивалось также благодаря усилиям московского городского управления, многие члены которого были предпринимателями. При некоторых участковых попечительствах возникли классы для рабочих, проводились постоянные чтения и т. п. Об открытии чтений для рабочих при Басманном попечительстве сообщили «Русские ведомости» в марте 1898 г.^[7]

В то же время были примеры, когда образование рабочих при предприятии насчитывало к началу XX в. около 100 лет. Речь идет Прохоровской Трехгорной мануфактуре. Остановимся на этой странице «рабочей истории» особо.

Ранее неоднократно отмечалось, что есть несколько уровней благотворительности. Первый — помощь средствами, второй — помощь действием. Естественно, первый требует гораздо меньше душевных затрат, нежели второй. Далеко не все представители российского общества старались помочь делом, ограничиваясь перечислением денег.

Семья Прохоровых, где традиция конкретной помощи культивировалась поколениями, была известного рода исключением. Подвижнический вклад их в развитие рабочего образования можно поставить в один ряд, например, с деятельностью П. М. Третьякова по организации обучения глухонемых. Однако и то, и другое деяние великих представителей предпринимательского сословия пока мало изучено. В данном разделе речь пойдет о постановке рабочего образования в учебных заведениях Прохоровых.

Основным источником по этой проблеме, как и вообще по истории старейшего в России предприятия Трехгорной мануфактуры, служит работа П. Н. Терентьева^[8]. К сожалению, тема рабочего образования рассмотрена в этой книге довольно фрагментарно и сбивчиво; описание не дает целостной картины. Сложность заключается и в том, что в этом труде одно и тоже учреждение может упоминаться под разными названиями.

Уточнить картину помогает обращение непосредственно к первоисточникам «Материалов…» Терентьева¹, а также к периодической печати конца XIX в. Особенно ценны для нас статьи об открытии при Товариществе Прохоровской Трехгорной мануфактуры школы ремесленных учеников 13 декабря 1894 г., опубликованные в газетах «Московские ведомости» и «Русские ведомости»^[9][10].

Там приведены речи С. И. Прохорова и П. Н. Терентьева, посвященные истории рабочего образования на прохоровских предприятиях. Эти речи, содержащие конкретные исторические сведения, предшествовали изданию «Материалов…». Кроме того, для нас важны и свидетельства современников, рассыпанных по мемуарной литературе, в частности воспоминания старых рабочих в книге «Радуга Трех гор»^[11].

Просветительская деятельность Прохоровых имеет глубокие корни. Основатель династии, Василий Иванович, в 1793 г. был избран словесным судьей «для приносимых просьб по силе устава благочиния». Его сын, Тимофей Васильевич, тоже стал словесным судьей, когда ему было 20 лет!^[12] Именно с деятельности последнего и начинается подлинная просветительская деятельность Прохоровых.

Тимофей Васильевич был человеком очень набожным и образованным. Как пишет П. Н. Терентьев, Прохоров понимал, что русскому мужику, при врожденной его сметливости, недостает общего развития для усвоения технических знаний^[13]. Он занялся обучением взрослых рабочих чтению и письму.

Но начинание это не было успешным, поскольку рабочие смотрели на затею молодого хозяина как на прихоть (Тимофею Васильевичу не было тогда и 19 лет). Однако прав был великий немецкий философ Г. В. Лейбниц, когда говорил, что «преобразование человеческого рода совершается преобразованием молодого поколения».

Тимофей Васильевич не оставил своей идеи «преобразования» рабочих, но обратил свое внимание на их детей. В 1816 г. им была открыта первая в России фабрично-ремесленная школа, где по началу занималось 30 мальчиков (примерно такое же количество сохранялось и впоследствии). Ученики часть дня обучались различным мастерствам (термин того времени) и ремеслам по склонности, а часть дня находились в школе, где изучали Закон Божий, русский язык (гражданское чтение и письмо), чистописание и рисование, «линейное» (черчение) и «узорное».

Заметим, что в прочих школах, которые сами по себе были большой редкостью, образование ограничивалось изучением церковнославянского языка, умением читать часослов и псалтырь. Обучение «гражданскому» чтению и письму, а также ряд специальным предметам готовило учеников к практической деятельности. Что касается «мастерств», то здесь преподавались плотницкое, столярное, кузнечное, слесарное, малярное и стекольное искусство¹.

Важно подчеркнуть, что обучение в школе не ограничивалось определенным количеством лет, а продолжалось для каждого конкретного ученика в зависимости от его природных способностей. Особо отличившиеся отправлялись Тимофеем Васильевичем за границу. Так, сын московского купца Михаил Матвеев свои знания «в искусстве машиностроения» пополнил в Германии и Швейцарии^[14][15].

Заведение школы при частном предприятии знаменовало собой новый этап в развитии фабричного образования. Если в XVIII в. оно было связано исключительно с инициативой властей, то теперь к делу рабочего просвещения стали подключаться и сами фабриканты. С этой точки зрения открытие прохоровской школы в 1816 г. можно считать значительным шагом в общем процессе демократизации культуры^[16].

В 1830 г., после эпидемии холеры, Прохоровы приняли в свою школу еще 80 человек осиротевших и бедных детей. Питание и одежда ученикам предоставлялись бесплатно. По прекращении эпидемии из 80 набранных 30 было оставлено для продолжения образования.

Долгое время Тимофей Васильевич вынашивал планы создания в Москве Технологического института. Но эта идея не получила поддержки московского купечества и осталась неосуществленной.

Чтобы не быть стесненным в своих действиях, Тимофей Васильевич с согласия родственников в 1833 г. отделился от братьев и в том же году, купив бывший особняк Строгановых на Швивой Горке, открыл школуфабрику. Дело это было небывалое. Для преподавания в ней, Т. В. Прохоров взял из школы, основанной в 1816 г., несколько талантливых мастеровых и учеников. Кроме этого, заключая с вновь принятыми рабочими контракт, он обязывал их обучать детей мастерствам и быть примером в поведении и усердии к работе.

В новом заведении дети должны были пройти курс как общеобразовательных, так и специальных наук, стать мастеровыми, затем — мастерами и, если понадобится, преподавателями мастерства. В помещении школы Т. В. Прохоровым был устроен зал для бесед и чтения книг духовно-нравственного содержания.

Образование было построено таким образом. Сперва выяснялись склонности ребенка к тому или иному мастерству, а затем ему давались посильные работы, входящие в цикл данного ремесла. 2—3 часа в день ученики обучались в классах, где проходили те же предметы, что и в школе, основанной в 1816 г., с добавлением арифметики и выкладки на счетах. Особо усердные ученики получали приказчичье жалование, доходившее до 200 руб. в год (при готовом и улучшенном содержании). Для специальных занятий в школе-фабрике приглашались специалисты и по другим отраслям знаний: бухгалтерии, немецкому языку, музыке и пению. Чтобы не выпускать недоучек, с каждым учеником заключался контракт на 4—5 лет. Ежегодно в школе училось до 100 чел. Но в связи с экономическими трудностями с 1846 г. Количество учеников в ней значительно сократилось, и 1851 г. в ней училось лишь 50 чел.¹

После выдела Т. В. Прохорова школа, основанная им в 1816 г., автоматически перешла под попечение братьев. Официально право на содержание этой школы братья получили 28 февраля 1835 г.^[17][18] Она состояла из двух классов. В подготовительном преподавались обычные предметы, которые изучались и в других учебных заведениях (в тех же прохоровских школах). В старшем классе предметы были более сложные: «приспособление к фабрикации, теоретическое объяснение фабричного производства и приложение к оному и церковное пение».

В воскресные и праздничные дни учащимся объясняли выборочные места из Священного Писания. Содержание каждого ученика обходилось в 260 руб. в год, к которым следует прибавить 160 руб., начисляемых в виде заработка.

Московский генерал-губернатор в 1836 г. посетил школу и высоко оценил начинание братьев Прохоровых. Последнее обстоятельство побудило расширить учебное заведение: число учащихся и занимающихся на фабрике возросло до 180 чел., приходящих учеников — до 80. Первые проводили в классах четыре часа в день, а остальное время занимались разными мастерствами, вторые проводили в классах восемь часов. Через каждые четыре месяца в школе проводились «частные испытания и выдавались печатные свидетельства о успехах и благонравии»¹.

Содержание каждого постоянно живущего в школе учащегося обходилось фирме в 260 руб., отдельных приходящих — в 40 руб. Кроме того, ученики получали зарплату за свою работу, которая частично шла на оплату учебы, а оставшиеся деньги оставались ученикам.

В контрактах с 1841 г. стала появляться поправка: «первые два с половиною года хозяева Прохоровы имеют право поставить за сына моего… за пищу, одежду, учение и все содержание, впрочем не свыше 240 руб. в год, а в последние два с половиною года обязан он, Корольков, все употребленные на него расходы зарабатывать, с представлением в его пользу за расходами в заработки…». Отныне хозяева и мастера могли не принуждать учеников в работе и учении, а те, заинтересованные заработком, прилагали больше внимание и прилежание к работе^[19][20].

В 1842 г. расход на школу составил 25 845 руб. 67 коп.^[21] Главное заведование взял на себя Константин Васильевич Прохоров (в 1841 г. за это он получил звание мануфактур-советника), экономической частью управлял Иван Васильевич. На плечах Якова Васильевича лежало основное бремя управление фирмой, в случае отсутствия кого-либо из братьев он тоже принимал участие в судьбе школы. Чтобы приохотить рабочих к посещению церковных служб, Прохоровы устроили при храме церковный хор из рабочих и учеников.

Екатерина Никифоровна, мать братьев Прохоровых, в 1842 г. на собственные средства устроила школу для мещанских девушек, в которой преподавались почти те же предметы, что и в других школах, а с 13 до 17 часов девушки занимались рукоделием. Ежегодный расход на школу составлял 1622 руб.^[22]

Как известно, в конце жизни Т. В. Прохоров передал дела братьям. К ним перешла и фабрика-школа. В 1857 г. она была объединена со школой для мальчиков^[23]. Согласно «Списку…», в школах Т. В. Прохорова и его братьев с 1843 г. по 1856 г. обучалось свыше 3200 чел. (590 — у Тимофея Васильевича и 2614 — у братьев)^[24]. Если учесть, что обучение длилось в среднем до пяти лет, можно предположить, что полный курс за это время освоили около 800 чел.

В середине XIX в. наличие школ при фабриках вообще было большой редкостью. В «Списке…» показано лишь 24 фабрики, имеющие школы;

из них кроме прохоровских только две (Гучковых и Моженского) существовали на протяжении 1843—1856 гг. Всего же за указанный период в этих учебных заведениях обучалось 9482, т. е. почти 34% приходится на прохоровские школы.

В 60-е гг. XIX в. «вследствие неблагоприятных причин» школа при прохоровских фабриках была закрыта. Она была возрождена в начале1870-х гг. и преобразована по типу начальных училищ 1874 г. Среди бумаг 1880—1881 гг., по свидетельству Терентьева, хранилось множество договоров, по которым Прохоровы брали в свои мастерские учеников на четыре года, пять и шесть лет. В 1881 г. была открыта вечерне-фабричная школа для малолетних и подростков. Обе школы (открытые в начале 1870-х гг. и в 1881 г.) были рассчитаны на трехгодичный курс обучения.

В декабре 1885 г. Сергеем и Николаем Ивановичами Прохоровыми «в соответствии с духом времени» было восстановлено фабрично-ремесленное училище. 7 января 1886 г. в нем начали обучение 46 малолетних рабочих и ремесленных учеников, прошедших перед этим подготовку в начальной школе. Тогда же Товарищество Прохоровской Трехгорной мануфактуры обязало всех малолетних и подростков посещать вечернюю школу для продолжения образования. В 1887 г. для учеников рабочих классов был сокращены рабочие часы (с 48 до 38—40 в неделю) и были учреждены общежития.

При училище были образованы дополнительные вечерние классы, где помимо общеобразовательных предметов преподавали основы физики и химии, черчения и рисования. 19 августа 1894 г. классы были преобразованы в школу ремесленных учеников (на основании мнения Государственного совета от 20 декабря 1893 г.). В ней готовили специалистов по следующим мастерствам: отбельное, красковарное, печатное, красильное, отделочное, ткацкое, граверное, щеточное, модельностолярное, слесарно-ремонтное.

Согласно программе, школа носила преимущественно практический характер обучения. Преподавание в ней общеобразовательных предметов не должно было превышать объема двухклассных сельских училищ. При школе были устроены кабинеты пособий для рисования и черчения, а также физический и библиотека. Сначала в школе учились 62 чел.

Через несколько месяцев, 13 декабря она была открыта с большой пышностью. Помощник попечителя Московского учебного округа К. И. Садоков и директор народных училищ В. С. Новицкий отметили принципиально новый тип школы. При этом К. И. Садоков передал благодарность от министерства просвещения, которое обратило особое внимание на подобный тип школ и их значение для фабричной промышленности. На торжественной церемонии присутствовал председатель московского Биржевого комитета Н. А. Найденов^[25].

К 100-летию предприятия было начало строительство трехэтажного здания для этого учебного заведения, для чего была приобретено 1300 кв. саженей земли стоимостью 20 000 руб. Школа должна была получить имя скончавшегося к тому времени С. И. Прохорова¹.

Вот как описывает это время В. Иванов, рабочий граверного цеха «Трехгорки» уже советского периода: «Когда отец приехал в Москву, мне было шесть с половиной лет. Вскоре меня отдали в начальную школу при Прохоровской фабрике, а в 1892 г., по окончании этой школы, я поступил в школу ремесленных учеников при той же фабрике. Пока учился в начальной школе, жил дома; с переходом в ремесленную школу стал жить в общежитии В школе день проходил так: с 6 часов утра до 3 часов дня с перерывом на обед ученики работали на производстве, а вечером учились. Программа по теории для всех была одинаковая, специальность вырабатывалась на производстве в утренние часы. Я окончил школу в 1897 г. Хозяин обычно, не желая пускать учеников в массу, снимал для них отдельные квартиры…»^[26][27].

В 1898 г. школа расширила свой курс: при ней был открыт четвертый, специальный класс. В 1902—1903 гг. фабрично-ремесленное (начальное) училище и школа ремесленных учеников были объединены: первое учреждение стало подготовительным в отношении второго, а полный курс обучения расширился до четырех лет.

Рис. 29. Мануфактурно-техническое училище Трёхгорный мануфактуры.

Фабрично-ремесленное (начальное) училище в 1904—1905 гг. было преобразовано в три старших класса городского училища (по типу, зафиксированному в положении 1872 г.), школа ремесленных учеников с 15 июля 1905 г. (по ходатайству смотрителя Н. И. Прохорова) — в Мануфактурно-техническое училище. Общий срок обучения в двух учебных заведениях составлял шесть лет. Обучение в училище для всех было бесплатным и мануфактура брала на себя полное содержание учеников трех специальных классов. С 1888 по 1915 гг. они выпустили 451 чел., из которых 250 остались работать на фабрике.

В 1880 г. при «Трехгорке» существовали также вечерние классы для малолетних рабочих. В 1897 г. при фабричном училище была открыта мужская воскресная школа. В следующем году были открыты вечерние и воскресные классы для женщин (еще в конце 1880-х гг. при мануфактуре, как и при ряде других предприятий Москвы, действовала комиссия по устройству воскресных женских школ)¹. Ежегодно в этих учебных заведениях обучались от 400 до 600 чел.

Особое внимание следует уделить инфраструктуре системы фабричного образования Прохоровых, которая, как и сама система, постоянно развивалась и модифицировалась.

Одним из важных просветительских элементов инфраструктуры был фабричный театр. Описывая его, П. Н. Терентьев, ссылается на статью А. А. Ярцева^[28][29].

Начало прохоровского театра относится к 1820-м гг., когда Т. В. Прохоровым была организована при фабрике постановка любительских спектаклей (интересно, что биограф Т. В. Прохорова, о. И. Благовещенский, ничего не сообщал о театре; видимо, по своему сану он не придавал особого значения этому увеселительному начинанию). В их подготовке принимала участие и мать братьев Прохоровых, Екатерина Никифоровна. Она сама шила костюмы юным артистам.

Спектакли продолжались и в 1830—1840-е гг., но исследователь фабричных театров А. А. Ярцев говорил, что не знает подробностей о них^[30].

Новейший период прохоровского театра наступил через полвека. Известно, что возрождены они были в 1887 г. Конец XIX в. — время создания специальных учреждений для просвещения рабочих. В городе существовали такие общества, как Московское техническое общество, Общество распространения технических знаний (с Комиссией для домашнего чтения), Комитет (затем — Общество) грамотности, занимавшийся распространением книг среди рабочего населения, и др. В 1898 г. было решено при них открыть театры «на подобии Прохоровских»^[31].

Объявление о спектаклях в прохоровском театре публиковались в прессе. Так, в «Московских ведомостях» от 12 февраля 1895 г. в отделе «Театр и музыка» можем узнать, что вечером этого дня в театре давался спектакль «Свои люди — сочтемся»¹. Газета «Московский листок» называет спектакль «обыкновенным в течение масленицы», которым «внимательные хозяева утешают своих многочисленных рабочих». Сказано, что в антракте «играл прекрасно сформированный и очень умело поставленный оркестр, состоящий исключительно из лиц, служащих и обучающихся при Прохоровской мануфактуре».

Таким образом, развлекательные мероприятия, главную роль в которых играли воспитанники и служащие «Трехгорки», носили регулярный характер^[32][33]. Их вполне можно рассматривать как элемент инфраструктуры рабочего образования. Известно, что в постановках театра вместе с рабочими участвовали и дети владельцев.

В 1884 г. по инициативе С. И. Прохорова были открыты классы оркестровой музыки, преподавание в которых велось профессором консерватории Б. Ф. Рихтером. При фабрике был организован специальный хор «любителей церковного пения», который пел на службах в приходском храме. В 1885 г. были организованы духовно-нравственные образовательные беседы и чтения и основана бесплатная библиотека для служащих, а в 1906 г. было получено специальное разрешение на ее содержание. К 1915 г. в ней находилось 5676 книг и брошюр. Комиссия для устройства народных чтений раз в неделю проводила духовно-нравственные чтения.

Значение прохоровских школ для рабочего образования было очень велико. Отдача от просветительской деятельности появилась уже в 1820-е гг., когда школа, основанная в 1816 г., дала достаточное количество надежных рабочих рук: к 1827 г. «должности красильщиков, рисовальщиков, приказчиков, конторщиков фабрики были заняты уже воспитанниками, которые отправляли оные с отменной точностью, проворностью и верностью»^[15]. Это позволило Прохоровым выдержать возрастающую конкуренцию.

Известно, что через пять-шесть лет и школа-фабрика, открытая Т. В. Прохоровым в 1833 г., позволила его предприятию не приглашать работников со стороны, а обходится силами выпускников школы. Многие из них оставались работать у Прохоровых, например художник Тарас Егорович Марыгин, автор рисунков для многих тканей; Василий Иванович Хвостов, управляющий фабрикой в 60-е гг., отдавший 70 лет жизни «Трехгорке»; Никита Васильевич Васильев, один из директоров правления мануфактуры, и др.

По приводимой П. Н. Терентьевым статистике, на рубеже веков 80% выпускников прохоровских учебных заведений оставались работать на их предприятиях. Из видных предпринимателей и общественных деятелей, вышедших в середине XIX в. из ремесленной школы братьев Прохоровых, следует назвать платочного фабриканта М. Е. Попова и председателя мануфактурного совета, действительного статского советника Ф. Ф. Резанова (сына компаньона В. И. Прохорова)¹.

Опыт прохоровских школ был высоко оценен современниками. В 1835 г. Николай I вместе с министром финансов графом Е. Ф. Канкриным, будучи в Москве, назначил встречу представителям московского купечества. На встрече император поставил братьев Прохоровых в пример за их просветительскую деятельность. В 1841 г., за содержание школы К. В. Прохоров получил звание мануфактур-советника, а Я. В. Прохоров был награжден большой золотой медалью для ношения на Владимирской ленте.

Известно, что уже в начале 1840-х гг. по инициативе председателя Московского отделения Мануфактурного и коммерческого Советов барона Мейендорфа при московских фабриках было устроено 24 школы. За образец были взяты школы братьев Прохоровых. И в конце века русская пресса говорила: «нельзя… не пожелать, чтобы школы, подобные только что открытой, учреждались по возможности при каждой фабрике». И действительно, прохоровский опыт был перенесен на другие предприятия. Широкая огласка, которая сопровождала открытие школ ремесленных учеников, также говорит об общественном признании просветительской деятельности Прохоровых.

Однако многое зависело и от личностей владельцев. Нельзя не отметить участия Прохоровых в улучшении быта рабочих вообще и в образовании рабочих в частности. Так, Тимофей Васильевич со свойственной молодым людям рвением сначала лично занялся обучением рабочих чтению и письму. Позднее, после 1816 г., он постоянно каждый день посещал школу и «зорко следил за тем, как дети относятся к учебному делу». Кроме того, его «лихорадочно-неустанная деятельность» (он успевал на фабрике бывать всюду) сама по себе имела важное воспитательное значение.

Рабочие прекрасно знали, что молодой хозяин «не мог терпеть ни сквернословия, ни неблагоприятных разговоров. От старших он требовал, чтобы они были для младших примером трудолюбия, искусства в работе, а главное — благонравия»^[20][36].

Много сил и времени фабричному образованию отдавал и К. В. Прохоров, а затем и все последующие владельцы фирмы. Подробное свидетельство того, что Н. И. Прохоров вникал во все дела и, более того, поощрял стремление к образованию своих служащих, оставил М. Нестеров, в советское время председатель президиума Всесоюзной торговой палаты^[37]. Важно помнить, что создание школы в 1816 г. опередило эпоху. То, с каким трудом начиналось дело рабочего образования на предприятиях Прохоровых, говорит о неготовности к этому общества, в первую очередь — самих рабочих.

Прохоровская система образования не вписывалась в советские клише о взаимоотношениях хозяев и рабочих. Так, С. И. Антонова вспоминает один эпизод сдачи «кандидатских минимумов» 1947 г.:

«Но некоторую литературу я, конечно, посмотрела и называю ему из литературы такую полунаучную, полухудожественную книгу под названием «Хозяин трех гор»¹ о Прохорове, хозяине Трехгорной мануфактуры. Я и говорю, что вот эту книжку, например, хорошо знаю, могу про нее рассказать. И как-то в связи с этим упомянула, что в отношении промышленных рабочих кадров как раз на Прохоровской мануфактуре был опыт целенаправленной подготовки. Уже в начале XIX века Прохоров создал фабрично-ремесленную школу, где готовили лекальщиков, граверов…

— Как! Какая школа? — он (экзаменатор, чья фамилия из этических соображений опущена — В. Б.) оказывается, не мог допустить такого, что капиталист Прохоров обучал рабочих"^[38][39].

Уже неоднократно говорилось, что христианская благотворительность зиждется на личном участии благотворителя. Требования христианской морали, говорившей о необходимости личного участия в помощи ближнему, трудно было совместить с неписаной этикой. Прохоровы остались верны заветам именно христианской помощи ближним, лично участвуя в судьбе большого количества людей — рабочих своих собственных фабрик. Они сознательно ограничили сферу заботы преимущественно рамками предприятия; их род никогда не принадлежал к числу «публичных семей»^[40].

В просвещении рабочих наиболее наглядно наблюдается уже подмеченное А. Р. Соколовым и подтвержденное материалами прессы явление: организация нового начинания проводится частными благотворителями, как правило, достаточно обеспеченными, чтобы наладить его самостоятельно. После успешного становления начинание это обращает на себя внимание других людей, а после, возможно, — и органы управления.

• [1] Предстоящее просвещение рабочих (письмо к издателю) // Московские ведомости. 17.03.1898. № 75. С. 2. Передовая.
• [2] Андреева-Бальмонт Е. А. Воспоминания. М., 1997. С. 230—232.
• [3] О трудовых стимулах работы и социальной помощи рабочим см.: Бородкин Л. И., Валетов Т. Я. и др. «Не рублем единым». .
• [4] Андреева-Бальмонт Е. А. Воспоминания… С. 233.
• [5] Поткана И. В. На Олимпе делового успеха: Никольская мануфактура Морозовых, 1797—1917. М" 2004. С. 190—197.
• [6] Ульянова Г. Н. Благотворительность московских банков… С. 82.
• [7] Полезное начинание // Русские ведомости. 09.03.1898. № 67. С. 3. Московскиевести.
• [8] Прохоровы. Материалы к истории Прохоровской Трехгорной мануфактуры и торгово-промышленной деятельности семьи Прохоровых. М., 1996.
• [9] В самих «Материалах…» есть отсылка к статьи П. Веретенникова, опубликованную в мае 1840 г. в «Санкт-петербургских ведомостях» и перепечатанную оттуда в «Прибавления к Калужским ведомостям» и Ярцева (Ярцев АЛ. Первые фабричные театрыв России // Исторический вестник. 1900. № 5. С. 645—653). Видимо, Терентьевымбыла использована также статья «Обстоятельства и выгоды, руководствовавшие братьевПрохоровых к заведению и поддержанию их фабричной школы // Журнал мануфактур и торговли. 1832. № 4. Вообще проблема источников «Материалов…» Терентьеваеще не рассматривалась в качестве отдельного вопроса. Как представляется, ее решение может дать весьма ценные результаты, значительно корректирующие данные этойкниги.
• [10] Открытие школы ремесленных учеников… // Русские ведомости. 14.12.1894.№ 345. С. 2; Открытие школы ремесленных учеников Товарищества Прохоровской Трехгорной мануфактуры // Московские ведомости. 15.12.1894. № 344. С. 3. Содержаниев двух изданиях практически совпадает, с той лишь разницей, что в «Московских ведомостях» она более подробна.
• [11] Радуга трех гор. Из биографии одного рабочего коллектива. М., 1967.
• [12] Прохоровы. Материалы… С. 64.
• [13] Прохоровы. Материалы… С. 56.
• [14] Открытие школы ремесленных учеников Товарищества Прохоровской Трехгорноймануфактуры // Московские ведомости. 15.12.1894. № 344. С. 3.
• [15] Обстоятельства и выгоды… С. 15.
• [16] Кошман Л. В. Фабричные школы в России в первой половине XIX в. // Вестникмосковского университета. История. 1976. № 2. С. 16.
• [17] «Список существующих с 1843 г. и позднейшего времени школам при московскихфабриках с показанием числа учеников за каждый год» (Далее — «Список…»). Кошман Л. В. Указ. соч. С. 23.
• [18] Прохоровы. Материалы… С. 115.
• [19] Прохоровы. Материалы… С. 117.
• [20] Прохоровы. Материалы… С. 120.
• [21] Прохоровы. Материалы… С. 118.
• [22] Прохоровы. Материалы… С. 119.
• [23] «М.В.». Дата 1857 г. значится в «Московских ведомостях». Однако в «Списке…"с 1851 г. в школе Т. В. Прохорова количество учеников не показано; видимо, набор в неес передачей дел братьям прекратился.
• [24] В списке нет данных за 1847 г. По аналогии с предыдущими годами можно предположить, что в двух школах обучалось не менее 280 чел.
• [25] Открытие школы ремесленных учеников Товарищества Прохоровской Трехгорноймануфактуры // Московские ведомости. 15.12.1894. № 344. С. 3.
• [26] Школа ремесленных учеников // Московские ведомости. 24.05.1899. № 141. С. 3.
• [27] Радуга трех гор… С. 67—68.
• [28] Андреева-Бальмонт Е. А. Воспоминания. М., 1996. С. 230—231.
• [29] Ярцев А. А. Первые фабричные театры в России // Исторический вестник. 1900.№ 5. С. 645—653.
• [30] Ярцев А. А. Указ. соч. С. 651.
• [31] Московская городская дума // Московские ведомости. 18.03.1898. № 76. С. 4.
• [32] Театр Прохоровской мануфактуры // Московские ведомости. 12.02.1895. № 43.С. 4.
• [33] Спектакль Прохоровской мануфактуры // Московский листок. 12.02.1895. № 43.С. 2. Впрочем, для развлечения рабочих, что явствует из цитируемой статьи, приглашались и профессиональные артисты.
• [34] Обстоятельства и выгоды… С. 15.
• [35] Прохоровы. Материалы… С. 120.
• [36] Прохоровы. Материалы… С. 58.
• [37] Радуга трех гор… С. 261—265.
• [38] Ковалевский В. Хозяин трех гор. М., 1947. Первое издание книги вышло ещев 1939 г. Это художественное произведение, отчасти основанное на историческом материале. Предисловие к нему писал историк С. С. Дмитриев, который также принималэкзамен у С. И. Антоновой.
• [39] Антонова С. И. Воспоминания советского человека. М., 2014. С. 300.
• [40] «…Прохоровы мало проявили себя в общественной деятельности… Все времяи все внимание уходили на фабрику». См. Бурышкин П. А. Москва купеческая. М., 1991.С. 151.