Диверсификация культуры в содержании антропосоциогенеза

Идеальная и вместе с тем экспертным образом рассчитываемая весомость этого фактора укрепляет философско-культурный подход в оценке адаптивных возможностей исследуемых таксонов и отрицает критику его недостаточной валидности, так как им делается «главный упор на рассмотрение общества». Снимается также и нравоучительное замечание: «Оставаясь в рамках систематики, нельзя лишать человека филогенетических корней, отрывать „готового человека“ от длинной цепи его предков — „формирующихся гоминид“» (310; 65).

Такого рода замечание трудно сочетается с точкой зрения, что «истинным гоминидом является только Н. sapiens как обладающий в полной мере специфическими человеческими признаками: мышлением, самосознанием, свободной волей, системой ценностей и др.» (310; 65). Философско-культурный и философско-антропологический подход как раз в том и состоит, что служит обобщению содержания антропосоциогенеза, а не отрыву «истинных гоминидов» от их предков путем спекулятивного замещения биологических признаков психологическими «и др.» признаками.

При этом, необходимо подчеркнуть, что при употреблении термина «признак», имеется в виду не столько непосредственное представление какой-либо группы явлений или «вещей», а некоторую степень качественной и количественной их общности, т. е. прежде всего ту сторону их объективной реальности, которая и является предметом обозначения словом «признак». Обозначая нечто реальное, признак служит установлению того, например, насколько наблюдаемое явление, — орудийность или прямохождение, — адекватно предмету адаптации гоминид, тем самым утверждая степень формирующейся их культурности как противоположности зависимости особи от стихии ее естественности, а также степень относительной освобожденности особи от гнета и благ природы. Если же признак социализации не имеет этого идеального, культурного его основания, то он в своей безыскусственности становится не более чем случайным наименованием естественной связи вещей, затрудняя ее непосредственное видение и понимание.

Культурная обоснованность признака не сводится только к его адаптивному значению, оно значительно более объемно в идеальном, и, в частности, гносеологическом плане, открывая не только объективную реальность человеческого бытия, но и расширяющуюся Вселенную смыслов этого бытия. Культуральное понимание признаков снимает собой абсолютные границы между биологическими и социальными характеристиками антропосоциогенеза, объединяя их, например, в некоторые адаптивные комплексы, служащие не удалению человека от природы, а поиску оптимального или гармоничного положения человека в биосфере Земли. В узком смысле слова культурные основания адаптаций человека противополагаются «естественным», но в смысле широком, с позиций диалектического снятия эти культурные основания включают в себя и социальную, и биологическую непосредственность или «естественность» жизнедеятельности человека, определяя некоторый оптимум актуализации его потребностей и возможностей в конкретной ситуации, что, в свою очередь, выдвигает на первый план нравственную ее оценку.

Суть дела состоит не столько в том, какие именно признаки подлежат оценке с точки зрения их адаптивной значимости, а в том, что последняя, не имея культурального смысла, становится столь же непосредственной и расплывчатой, как и понятие «социального наследования». Авторы цитируемого здесь, в целом концептуально выдержанного учебника по антропологии, видимо разыскивая граничный, имеющий непосредственное значение и единственный признак систематизации гоминид, приходят к выводу:

«Вырисовывается альтернатива: или принятие гипотезы, что изготовление древнейших орудий было стигматом только линии Homo, и дальнейшее удревнение последней, или допущение возможности изготовления орудий и другими двуногими, по крайней мере некоторыми из австралопитеков… Следовательно, если речь идет о морфологической грани между высокоразвитой обезьяной и двуногой человекообезьяной — австралопитеком, то она достаточно четко выявляется по комплексу прямохождения. Что же касается существования грани в пределах самих двуногих человекообезьян между существами, уже перешедшими к изготовлению орудий, и еще не перешагнувшими этот рубеж, то этот вопрос пока решается, скорее отрицательно.» И наконец, появляется резюме: «В силу еще не вполне понятных причин наибольшую способность к культурной адаптации проявила линия Homo… в последующем возрастающая «буферная» роль формирующейся культурной среды, вероятно, препятствовала проявлениям кладогенеза, преобладающим путем эволюционных изменений в линии гоминид становится анагенез, или ароморфоз"(310; 67—68).

Это подробное цитирование недвусмысленно обнаруживает, что авторы вполне последовательно проводят распространенную мысль о том, что культура скорее всего материальна и образует «среду», вследствие чего все признаки антропогенеза, включая и орудийность и единство их в адаптации, приобретают автономное существование, оторванное от идеальной, действительно культурной их значимости. В результате и ароморфоз (или уже только анагенез?), и эта культурная среда лишаются орудийного и, вообще, трудового основания, но в силу «непонятных причин» получают возможность значительного удревнения и субстанциональный статус, начиная от комплекса прямохождения.

Поэтому неудивительно, что «диалектическое единство прерывистого и непрерывного» в процессе антропогенеза вначале связывается с тем, что «…Видимо, элементы скачкообразности (дискретности), обусловленной мутациями регуляторных генов или „транспозиционными взрывами“ мобильных генов, способных перемещаться в наследственном материале, могли сочетаться с постепенностью развития, опосредованной накоплением малых мутаций под контролем естественного отбора», а затем с тем, что «в целом, закономерности антропосоциогенеза, при всей его протяженности, не исключают представлений о перерывах непрерывной эволюции и о снятии как скачке, когда резко изменяется значение социальных ее факторов» (310; 71, 74, 75).

За гетерохронностью эволюции вообще и за исключительным положением признака прямохождения в комплексе гоминизации, очевидно, находятся особенности снятия биологического социальным, наиболее адекватно представляющие современное понимание антропосоциогенеза как процесса, основанного на фундаментальном и культурно значимом комплексе изготовления орудий, вне которого жизненно важное снятие непрерывности эволюции ее перерывами теряет смысл совместно с уже вымершими ветвями гоминид.