Классический этап. 
Возрастная билингвология

Начало серьезному анализу сущности, процессов и особенностей формирования детского двуязычия в разных аспектах положил четырехтомный труд американского лингвиста Вернера Леопольда, который опубликовал результаты своего скрупулезного анализа, сделанного на основе наблюдений за двуязычным развитием своей дочери Хильдегард (Leopold, 1939; 1947; 1949а; 1949b).

В. Леопольд родился в немецкой семье, когда она жила в Лондоне, но образование получил в Германии, он женился, когда жил уже в США; его жена родилась в США, но знала немецкий язык, так как была по происхождению немкой. С дочерью В. Леопольд разговаривал по-немецки, а его жена — по-английски; до рождения дочери родители общались по-английски, а затем каждый из них использовал тот язык, на котором он обращался с дочерью.

Хильдегард не была сбалансированным билингвом, так как английский практически всегда был доминирующим языком. Однако понемецки она говорила довольно хорошо, хотя и испытывала трудности в выборе слов (английский словарный запас был почти в два раза богаче, чем немецкий, и использовался активнее). Интерференция английского языка в немецкую речь была довольно ощутимой.

В. Леопольд не был строг в разделении языков для всех ситуаций без исключения: когда приходили гости, говорящие только по-английски, отец переходил в беседах с ними на английский язык даже в присутствии Хильдегард. В. Леопольд не был педантичен и в исправлении каждого высказывания дочери, в котором она смешивала два языка. Не стали родители настаивать и на том, чтобы немецкий стал их домашним языком, когда, приняв это решение после поездки в Германию, они поняли, что Хильдегард предпочитает общаться с мамой по-английски. Тем не менее В. Леопольд продолжал разговаривать с дочерью только по-немецки, много читал ей, играл с ней, делая общение на этом языке интересным для нее.

Наблюдения В. Леопольда касаются всех лингвистических, психолингвистических и социолингвистических особенностей естественного англо-немецкого одновременного детского билингвизма. В первом томе (Leopold, 1939) он тщательно проанализировал причины, условия, контекст появления и исчезновения английской и немецкой лексики в словарном запасе дочери до двухлетнего возраста. Во втором томе (Leopold, 1947) описывается фонетический аспект двуязычия Хильдегард. На фонетическом уровне В. Леопольд не обнаружил почти никакой интерференции. Упрощения звуков и их сочетаний, разнообразные замены одних звуков другими в речи дочери были характерны и для одноязычных детей. Третий том (Leopold, 1949а) посвящен проблемам морфологии и синтаксиса в речи девочки в возрасте до двух лет. Ценные наблюдения сделаны в области порядка слов, структуры словосочетания и предложения, построения различных функциональных типов высказывания, особенностей семантического развития в течение первых двух лет. Последний том включает в себя дневник речевого развития Хильдегард от 2 до 12 лет, а также краткий обзор двуязычия младшей дочери, Карлы, от 2 до 10 лет.

После публикации четырехтомного труда В. Леопольда (Leopold, 1939; 1947; 1949а; 1949b) количество работ по детскому билингвизму значительно возросло, его исследование изменило взгляды ученых на значение двуязычия в развитии ребенка.

В 1959 году Роббинс Бёрлинг опубликовал работу по результатам своих наблюдений за речевой деятельностью сына Стивена (Burling, 1959), продолжив тем самым традицию В. Леопольда. До 1;4 мальчик слышал только английскую речь, но после приезда в Индию он гораздо чаще общался с теми, кто говорил на гаро, одном из языков тибетобирманской группы. В результате гаро стал для Стивена доминантным языком. Р. Бёрлинг отметил, что английская фонетическая система сформировалась у сына позже, чем гаро. В 2;9 у него были дифференцированы системы гласных, а системы согласных остались недифференцированными: Стивен продолжал вместо английских фонем использовать фонемы из гаро.

Что касается морфологии, то в английском языке Стивена она оставалась на примитивном уровне. Например, он редко использовал окончания множественного числа существительных. В то же время морфологическая система гаро, несмотря на ее сложность, была усвоена довольно хорошо: ребенок не делал ошибок в порядке соединения служебных морфем. Возможно, именно этот факт повлиял и на нормативность порядка слов в его английской речи. По сравнению с сестрой, которая говорила только по-английски и делала ошибки в порядке слов, у мальчика подобных явлений почти не наблюдалось. Р. Берлинг сделал вывод о том, что на усвоение некоторых грамматических явлений положительное действие оказал перенос лингвистического опыта.

Доминантность гаро сказывалась и в том, что Стивен присоединял к английским словам окончания из гаро, а в предложения, синтаксически и морфологически построенные по правилам гаро, он вставлял английские лексические единицы. То же самое он позднее проделывал с английскими синтаксическими структурами: использовал в них слова из гаро. Тем не менее, по мнению Р. Бёрлинга, в каждом конкретном случае было совершенно очевидно, на каком языке говорил ребенок: грамматическая система была либо гаро, либо английской.

Особенностью работы французского психолога А. Табуре-Келлер (Tabouret-Keller, 1962) является то, что она исследовала билингвизм ребенка из семьи рабочих: отец, шахтер, сам разговаривал с детства по-французски и по-немецки, мать была носителем немецкого языка, но знала французский в пределах школьной программы. Оба родителя смешивали языки при общении с ребенком: от них девочка слышала приблизительно 2/3 французской и 1/3 немецкой речи. К двум годам французский словарный запас ребенка был в три раза богаче, чем немецкий. А. Табуре-Келлер не могла с уверенностью утверждать, почему девочка выбирала одни слова из французского, а другие — из немецкого языка. По ее предположению, девочка предпочитала использовать некоторые диалектные немецкие слова, потому что они были морфологически проще, чем соответствующие французские. Около 60% всех ее предложений состояли из смеси немецких и французских слов. На речь девочки влияло и общение с другими детьми, которые говорили на немецком диалекте, поэтому среди ее высказываний было больше одноязычных диалектных структур, чем у ее родителей.

В работах Э. Хаугена (Haugen, 1953; 1972) описывалось речевое поведение ребенка, с которым родители разговаривали на своем родном, норвежском языке, не совпадающем с языком общества, так как семья жила в США. Э. Хауген исследовал комплекс социои психолингвистических проблем норвежско-английского билингвизма, в том числе и детского.

Сложным оказалось сочетание языков для ребенка, чье речевое развитие исследовал Вильгельм Теодор Элверт: мама разговаривала с ним на британском варианте английского языка, папа — на немецком, а языком общества был итальянский (Elwert, 1959). Ребенку пришлось усваивать три языка. Таким образом, работа В. Т. Элверта была одним из первых исследований детского трилингвизма.

В условиях трилингвизма росла и Сандра, дочь М. Мёррелла (Murrell, 1966): первые два года она слышала дома шведскую речь, в детском саду и от няни — финскую, а в течение двух месяцев в этот период, когда семья жила в Англии, — английскую. Позднее, когда дочери исполнилось 2; 1, семья переехала в Англию, английский Сандры стал доминирующим языком, хотя родители продолжали общаться с ней по-шведски. По мнению М. Мёррелла, в речи ребенка наблюдалась сильная интерференция, медленное усвоение правильной морфологии и синтаксиса, большое количество смешанных высказываний. Девочка смешивала даже фонемы разных языков.

Фонетическую интерференцию в речи двух шведско-латышских детей-билингвов наблюдала В. Руке-Дравиня (Ruke-Dravina, 1967). Замена шведских звуков латышскими и наоборот чаще всего происходила в сходных по форме словах. Подобный феномен наблюдал и А. Зареба (Zareba, 1953) в речи своей шведско-польской двуязычной дочери. Направление интерференции в обоих случаях характеризовало влияние доминантных латышского и польского на шведский язык их детей. В. Руке-Дравиня утверждает, что интерференция всегда сопутствует билингвизму и заметнее проявляется в области фонологии и морфологии (Ruke-Dravina, 1967).

В исследовании В. Энгель (Engel, 1965), напротив, свидетельствует о том, что ее сын очень редко смешивал звуки английской и итальянской речи, которые он слышал с рождения. Доминирующим языком был итальянский, так как по-английски с мальчиком разговаривал только его отец. Английский язык использовался также в общении его родителей между собой. Средствами, которые помогали ребенку дифференцировать два языка, были комбинации звуков и интонация.

В речи мальчика наблюдались случаи семантических смешений и гибридные образования: английские слова с итальянскими окончаниями.

По наблюдениям Дж. О. Тоттен (Totten, 1960), чьи дети воспитывались на шведском и английском языках, они поначалу смешивали эти языки. Интерференция постепенно исчезла только после дифференциации языковых систем. Проблем с произношением у них не было: на каждом языке дети приобрели акцент, свойственный тому из родителей, кто говорил на нем более бегло.

Э. Оксаар (Oksaar, 1971) наблюдала четкое разделение языков общения ее сыном: в трехлетием возрасте он разговаривал со своими друзьями по-шведски, а дома, с родителями, — по-эстонски. В тех случаях, когда присутствовали и друзья, и родители, ребенок говорил только пошведски, даже в эстонских семьях.

В 60-е годы XX века появилось исследование детского билингвизма в Грузии: Н. Имедадзе изучила особенности билингвизма своей дочери Дали, с которой родители общались по-грузински, а бабушка — порусски. Пройдя этап смешения языков, девочка дифференцировала их в 1;8, хотя взаимодействие сходных морфолого-синтаксических структур наблюдалось и позднее (Имедадзе, 1960).

В описываемый период появились первые работы, посвященные исследованию одновременного усвоения родного и неродного языков (в нашей терминологии — моноэтническому интенциональному билингвизму). Самая первая работа принадлежала эсперантисту, который разговаривал со своим сыном только на эсперанто; мама мальчика общалась с ним по-английски. Это был, вероятно, один из первых случаев, когда ребенок усваивал искусственный язык естественным способом — в общении со своим отцом. Автор работы констатирует, что его сын на обоих языках разговаривал одинаково хорошо, а его английский соответствовал возрастным показателям одноязычных детей (Stephens, 1952).

Н. Д. Димитриевич (Dimitrijevic, 1965) исследовал, как его сын Райко (Rayko) усваивал сербский и английский языки в условиях, когда поанглийски с ним общался отец — неноситель этого языка. Семья жила в Югославии, объем общения на двух языках не был сбалансирован, однако английскую речь ребенок освоил достаточно хорошо. В его билингвизме постепенно все более заметной становилась доминантность сербского языка, а английский начал использоваться все реже по мере того, как увеличивался круг его общения со сверстниками. В тех ситуациях, когда отец и сын беседовали друг с другом наедине, мальчик по-прежнему разговаривал по-английски.

По сравнению с начальным этапом, в классический период не только увеличилось число работ, посвященных детскому билингвизму, но и количество языковых комбинаций. Некоторые комбинации начали повторяться (англо-немецкий и англофранцузский билингвизм), что позволило проводить сопоставления лингвистических проблем. Явным стало преобладание сочетаний с английским языком и не только в англоязычных странах. Французский и немецкий языки, которые на начальном этапе были основными компонентами билингвизма, уступили место английскому. Новыми компонентами сочетаний стали шведский, итальянский, испанский, норвежский, эстонский, латышский, грузинский языки, гаро. К германским, романским и славянским добавились финно-угорские и другие неиндоевропейские языки.

Увеличилось количество стран, вовлеченных в географию исследований детского билингвизма. Сместился центр его исследований — самые крупные работы (В. Леопольда, Э. Хаугена) были опубликованы в США.

Расширился круг проблем, исследованных билингвологами. Среди новых, ранее не изучавшихся вопросов, можно отметить: новые схемы и варианты реализации принципов «один родитель — один язык», «одна ситуация — один язык», интенциональный моноэтнический билингвизм, влияние социально-экономических условий на формирование билингвизма, металингвистические способности, дифференциация языков детьми, трилингвизм.

К методу дневникового сбора материала добавились магнитофонные записи, что позволило ученым опираться на более объективные данные. Накопление материала дало возможность начать сопоставительные исследования следующих проблем: речевое развитие двуязычных и одноязычных детей, нескольких двуязычных детей; близкородственный и неблизкородственный билингвизм; смешение языков родителями и их детьми. В рассматриваемый период большое значение придавалось смешению языков как негативному явлению, в результате чего неоправданная, с точки зрения взрослых, смена языка в речи ребенка расценивалась как отсутствие дифференциации двух кодов.