Регулятивный компонент психологической надежности и кадровые риски

Как было отмечено выше, регулятивный компонент надежности представлен такими психологическими характеристиками, как социальная нормативность — ненормативность, интеллект (репродуктивный — креативный) и регуляция поведения (рассудочная — эмоциональная).

Рассмотрим параметр «социальная нормативность — ненормативность». Начнем описание с понятий «норма» (и ее виды), «социальная норма», а также с соотношения социальной нормативности и девиантного поведения.

В словаре русского языка С. И. Ожегова понятие «норма» — «узаконенное установление, признанный обязательным порядок, строй чегонибудь; установленная мера, средняя величина чего-нибудь»^[1].

В переносном значении норма — это правило, предписание, действующее в определенной сфере и требующее своего выполнения. Норма — некие субъективно определенные требования.

В Большом психологическом словаре описывается три вида норм: статистические, характеризующие статистическое большинство описываемых объектов; физиологические, характеризующие по избираемым параметрам процессы и состояния здорового организма; индивидуальные нормы^[2]. В Большой психологической энциклопедии под нормой понимается «некое правило, установленное в конкретной социальной группе, определенный стандарт поведения, регламентирующий отношения людей внутри данной общности»^[3].

Норма — «это явление группового сознания в виде разделяемых группой представлений и наиболее частых суждений членов группы о требованиях к поведению с учетом их социальных ролей, создающих оптимальные условия бытия, с которыми эти нормы взаимодействуют и, отражая, формируют его^[4]. Традиционно описывают также правовые, нравственные и эстетические нормы.

Идеальная поведенческая норма «подразумевает не только „сообразность поведения“ (по В. А. Петровскому), но и его творческую направленность — креативность, или плодотворность (по Э. Фромму). Несомненно, что „личность как специальное человеческое образование не может быть выведена из приспособительной деятельности“ (А. Н. Леонтьев). Гармония не может основываться лишь на „критерии выживаемости“ — способности человека быть адаптивным. Она не может базироваться даже на критерии „качества жизни“, то есть удовлетворенности „собой приспособившимся“. Ведь в таком случае наиболее гармоничным следует признать обывателя. Идеальной поведенческой нормой следует признать сочетание гармоничной нормы с креативностью индивида»^[5] [121, с. 17].

Кроме отмеченного выше В. Д. Менделевич предлагает выделить «нормы психологически комфортного самочувствия (переживания), рефлексии, удовлетворенности собой, нарушение которых способно приводить человека к эмоциональному дискомфорту и появлению так называемых психологических комплексов. Индивид, становясь свободным и ответственным и формируя нормативное (недевиантное) поведение, осознанно принимает на себя ответственность за соблюдение „писаных“ законов, которые предполагают сохранение прав и свобод окружающих его людей, а также „неписаных“ норм — традиций и стереотипов поведения, принятых в той или иной микросоциальной среде»^[6].

Социальные нормы — «общественно принятые стандарты поведения. Соблюдение этих норм — крайне важное условие нормального взаимодействия индивидов в социуме. Социальные нормы внушают индивиду ответственность за свое поведение, необходимость его регулирования. Посредством сравнения с устоявшимися нормами субъект оценивает свое поведение и поведение окружающих, направляет и регулирует свои отношения с другими индивидами данной социальной группы, выбирает наиболее подходящие для конкретных ситуаций формы поведения»^[3].

Социальные нормы — общепризнанные правила, образцы поведения, стандарты деятельности, призванные обеспечивать упорядоченность, устойчивость и стабильность социального взаимодействия индивидов и социальных групп. Нормативность социального поведения связана с ролевыми функциями человека в той общности, в которой он проживает, в профессиональной культуре, к которой он принадлежит и с которой он себя идентифицирует, а также с субкультурной принадлежностью. Социальная нормативность, таким образом, может проявляться в дихотомии «роль для себя — роль для группы»^[8].

Социальные нормы несут в себе следующие функции: интегрирование людей в группы и, соответственно, группы в общество; регулирование процесса социализации; контролирование девиантных форм поведения людей; формирование моделей, эталонов поведения. Социальные нормы, их соблюдение или несоблюдение определяют социотипическое поведение людей.

Как указывает А. Г. Асмолов, социотипическое поведение как феномен социальной нормативности представляет собой «выражение усвоенных в культуре образцов поведения и познания, надсознательных надындивидуальных явлений… Над сознательные явления представляют собой усвоенные человеком как членом той или иной группы образцы типичного для данной общности поведения и познания, влияние которых на его деятельность актуально не осознается, не контролируется»^[9].

Однако всегда ли социотипическое поведение будет являться социально нормативным? Не является ли демонстрация такого поведения ситуационно обусловленной, проявляющейся, например, в феномене социальной желательности? Вне зависимости от этого социальнотипическое поведение как проявление социальной нормативности личности предполагает наличие знаний, представлений (на уровне интуиции) о том, что есть норма, разделяемая большинством.

Тем не менее, социальные нормы предполагают наличие обязанностей одного человека перед группой и обществом в целом; наличие ожиданий группы (общества) по отношению к человеку и его поведению. Социальные нормы определяют систему социального взаимодействия, ценности, цели и средства их достижения, ожидания и оценку, а также санкции в случае несоблюдения норм.

При помощи социальных норм достигается регламентация отношений в обществе, некая система «типовых масштабов». Таким образом, нормативность представляет собой содержание отношений, ставших предметом общественного регулирования.

В рамках рассмотрения социальной нормативности — ненормативности заслуживает внимания позиция «дурак — сумасшедший», представленная в работе Ю. М. Лотмана^[10], в рамках которой метафорично описаны особенности поведения трех типов людей: «дурака», «нормального» и «сумасшедшего». Сделаем одно важное замечание: «дурак», «нормальный» и «сумасшедший» — это образное представление о типах поведения человека и его особенностей.

Дурак «лишен гибкой реакции на окружающую ситуацию. Его поведение полностью предсказуемо. Единственно доступная ему форма активности — это нарушение правильных соотношений между ситуацией и действием. Действия его стереотипны, но он применяет их не к месту. Ничего нового он придумать не может. Поэтому поступки его нелепы, но полностью предсказуемы»^[11].

Промежуточную позицию между «дураком» и «сумасшедшим» занимает «умный», поведение которого определяется как «нормальное». Нормальный человек «думает то, что надлежит думать по обычаю, правилам ума или практическому опыту. Таким образом, его поведение тоже предсказуемо, оно описывается как норма и соответствует формулировкам законов и правилам обычаев»^[12].

Сумасшедший. «Его поведение отличается тем, что его носитель получает дополнительную свободу в нарушении запретов, он может совершать поступки, запрещенные для «нормального» человека. Это придает его действиям непредсказуемость. Последнее качество, разрушительное, как постоянно действующая система поведения, неожиданно оказывается эффективным в моменты остроконфликтных ситуаций.

Таким образом, в каждой конкретной ситуации работник может вести себя «по правилам», реализуя традиционные нормы. В этом случае разрешение противоречия может достигаться искусством выполнения правил, то есть социальной нормативностью.

Но есть и другой путь. Это путь «умного сумасшедшего». Здесь разрешение противоречий, трудностей, встающих перед человеком (в том числе и в профессиональной сфере), будет обусловлено его изобретательностью, остроумием, хитростью и обманом, в конечном счете, аморальностью. Умный — «это тот, кто совершает неожиданные, непредсказуемые для его врагов действия. Ум осуществляется как хитрость»^[13]. Непредсказуемость действий в ситуациях неопределенности, возникающих в профессиональной деятельности государственных гражданских и муниципальных служащих, может быть эффективной, потому что создает таким образом обстановку, в которой стереотипное поведение оказывается бессмысленным и неэффективным, а отклонение в сторону социальной ненормативности (например, отказ от стереотипных решений) приводит к достижению желаемых целей.

Далее рассмотрим социальную нормативность (ненормативность) в контексте девиантного поведения. Для этого обратимся к работам В. Д. Менделевича^[14]. Согласно его позиции, норма поведения базируется на трех составляющих индивидуальности: уровне темперамента, характерологическом уровне и личностном уровне. Аномалии и девиации основываются также на изменениях трех указанных составляющих. В частности, характеристиками нормативного и гармоничного поведения выступают «сбалансированность психических процессов (на уровне свойств темперамента), адаптивность и самоактуализация (на уровне характерологических особенностей), духовность, ответственность и совестливость (на личностном уровне)… Девиантное поведение (как проявление ненормативности) — это «система поступков или отдельные поступки, противоречащие принятым в обществе нормам и проявляющиеся в несбалансированности психических процессов, неадаптивности, нарушении процесса самоактуализации и уклонении от нравственного и эстетического контроля над собственным поведением»^[15].

Применительно к оценке социальной нормативности — ненормативности (девиантности) доминирующими подходами будут являться социальный, психологический, этнокультурный, возрастной и профессиональный.

Социальный подход базируется на представлении об общественной опасности или безопасности поведения человека и ориентирован на внешние формы адаптации. Социально ненормативным будет поведение, которое заключает в себе опасность (явную или потенциальную) как для общества, так и для окружающих субъекта людей. Как указывает В. Д. Менделевич, «упор делается на социально одобряемых стандартах поведения, бесконфликтности, конформизме, подчинении личных интересов общественным»^[16].

В рамках психологического подхода социальная ненормативность субъекта обусловлена переживанием внутриличностных конфликтов. «Имеется в виду тот факт, что сутью девиантного поведения следует считать блокирование личностного роста и даже деградацию личности, являющиеся следствием, а иногда и целью отклоняющегося поведения. Субъект осознанно или неосознанно стремится разрушить собственную самоценность, лишить себя уникальности, не позволить себе реализовать имеющиеся задатки»^[16].

Этнокультурный подход рассматривает социальную нормативность (ненормативность) сквозь призму традиций того или иного сообщества. Оценка поведения субъекта как ненормативного «возможна лишь в случаях, если такое поведение не согласуется с нормами, принятыми в микросоциуме, или человек демонстрирует поведенческую ригидность (негибкость) и неспособность к адаптации в новых этнокультурных условиях»^[18].

Возрастной подход предполагает рассматривать социальную нормативность (ненормативность) с точки зрения существующих возрастных норм и особенностей. Соответственно социально ненормативным будет субъект, демонстрирующий «поведение, не соответствующее возрастным шаблонам и традициям»^[19].

Профессиональный подход опирается на существование корпоративных норм, традиций и стилей, существующих в том или ином профессиональном сообществе. Как отмечает В. Д. Менделевия, «профессиональное сообщество диктует своим членам выработку строго определенных паттернов поведения и реагирования в тех или иных ситуациях»^[18]. Следовательно, несоответствие этим нормам будет является индикатором социальной ненормативности субъекта.

На основании проведенного анализа применительно к проблеме психологической надежности государственных гражданских и муниципальных служащих под социальной нормативностью будем понимать развитость морально-этической регуляции поведения, чувство ответственности, добросовестность, обязательность, в том числе и в выполнении порученного дела, стремление к качественному выполнению поручений и дел. Активизация комплекса неполноценности и других комплексов в непривычных ситуациях. Стремление «заверить» правильность своего поведения у авторитетных лиц. Стремление «быть правильным» в поведении. Проявление беспокойства или тревожности при угрозе нарушения норм, правил или договоренностей. Тогда как социальная ненормативностъ — пренебрежение к соблюдению официально принятых социальных норм и правил поведения или профессиональной деятельности. Необязательность, безответственность, недобросовестность, возможно, пренебрежение интересами других людей ради собственной выгоды. Пренебрежение обязанностями и данными обещаниями. Отсутствие чувства вины, страха, этических дилемм совести из-за нарушения норм, правил и договоренностей. Отсутствие жестких запретов на нарушение норм поведения и деятельности. Нормативные ценности, правила поведения воспринимаются личностью как «тяжкие оковы», а их соблюдение расценивается как «потеря свободы», поэтому проявляется желание игнорировать или нарушать их. Трудности в регуляции побуждений — стремление к немедленному удовлетворению желаний.

Далее обратимся к описанию интеллектуальных особенностей государственных гражданских и муниципальных служащих, входящих в регулятивный компонент психологической надежности. В частности речь пойдет о сочетании конвергентных и дивергентных интеллектуальных способностей (репродуктивного — креативного интеллекта), выраженность которых определяет психологическую надежность (ненадежность) служащих.

Интеллект — «понятие, близкое к понятию мышления. Соответствует слову «ум». Если «ум» выражает свойство и способности, то «мыслить» и «обдумывать» — свойство процесса. Термины «интеллект» и «мышление» объясняют различные стороны одного и того же явления… Интеллект — это «способность мыслить, а само мышление — процесс реализации интеллекта… В норме уровень интеллекта руководителя группы должен соответствовать интеллектуальному уровню членов группы»^[21].

Соответственно, в рамках оценки психологической надежности государственных гражданских и муниципальных служащих наиболее важным является ответ на вопрос, какими интеллектуальными способностями (репродуктивными — креативными особенностями) обладает или должен обладать служащий.

Интеллектуальная способность — «индивидуально-своеобразное свойство личности, являющееся условием успешности решения определенной задачи (проблемы): способность раскрывать значения слов, выстраивать пространственную фигуру из заданных элементов, выявлять закономерность в ряду чисел и геометрических изображений, предлагать множество вариантов использования заданного объекта, находить противоречие в проблемной ситуации, формулировать новый подход в изучении какой-либо предметной области и т. д.»^[22].

Интеллектуальные (познавательные) способности — это свойство «функциональной системы» (по В. Д. Шадрикову), которое обнаруживает себя в ситуации выполнения человеком определенного задания и фиксируется в виде показателей эффективности этого вида деятельности (цит. по: М. А. Холодная, с. 138).

Для анализа регулятивного компонента психологической надежности государственных гражданских и муниципальных служащих будем использовать позицию М. А. Холодной^[23], в рамках которой описаны четыре основных аспекта функционирования интеллекта, характеризующих четыре типа интеллектуальных способностей: конвергентные способности, дивергентные способности (или креативность), обучаемость и познавательные стили. В контексте предлагаемого подхода каждая из интеллектуальных способностей рассматривается как свойство интеллекта, производное по отношению к особенностям состава и строения индивидуального ментального опыта.

С нашей точки зрения, в рамках оценки регулятивного компонента психологической надежности ведущими являются два типа интеллектуальных способностей: конвергентные и дивергентные.

Конвергентные интеллектуальные способности «обнаруживают себя в показателях эффективности процесса переработки информации, в первую очередь, в показателях правильности и скорости нахождения единственно возможного (нормативного) ответа в соответствии с требованиями заданной ситуации. Конвергентные способности характеризуют, таким образом, адаптивные возможности индивидуального интеллекта с точки зрения успешности индивидуального интеллектуального поведения в регламентированных условиях деятельности»^[24]. Данные способности «характеризуют один из аспектов интеллектуальной активности, направленной на поиск единственно правильного (нормативного) результата в соответствии с заданными условиями и требованиями деятельности» (цит. по: М. А. Холодная).

Дивергентные интеллектуальные способности (креативность) предполагают выраженность у субъекта «способности порождать множество разнообразных оригинальных идей в нерегламентированных условиях деятельности;… Это готовность выдвигать множество в равной мере правильных идей относительно одного и того же объекта»^[25]. Креативность — это операции дивергентной продуктивности, по Дж. Гилфорду, отличительной особенностью которых является готовность выдвигать множество в равной мере правильных идей относительно одного и того же объекта. Креативность предполагает:

• • творческие интеллектуальные способности, в том числе способность привносить нечто новое в опыт (Ф. Баррон),
• • способность порождать оригинальные идеи в условиях разрешения или постановки новых проблем (М. Уаллах),
• • способность осознавать пробелы и противоречия, а также формулировать гипотезы относительно недостающих элементов ситуации (Е. Торренс),
• • способность отказываться от стереотипных способов мышления (Дж. Гилфорд).

Однако, как указывает М. А. Холодная, «традиционные показатели дивергентных способностей (креативности), как правило, весьма слабо предсказывают реальные творческие достижения человека в его обыденной и профессиональной деятельности»^[26].

В нашем контексте, при описании регулятивного компонента психологической надежности, и в частности, его интеллектуальной характеристики, будем придерживаться позиции А. В. Смирнова^[27].

Итак, субъекты с репродуктивным интеллектом (с выраженными конвергентными интеллектуальными способностями) характеризуются выраженной склонностью к аналитической деятельности, систематизации, упорядочиванию, поиску закономерностей; объективностью и реалистичностью оценок; эффективность их трудовой деятельности зависит от четкости инструкций и рекомендаций.

Субъекты обладают самоконтролем поведения, эмоциональной скованностью и зажатостью, возможно, эмоциональной холодностью и отчужденностью. Выражено стремление соблюдать нормы и порядок во всем. В то же время они не способны работать в условиях дефицита информации, неопределенности и четких инструкций, испытывают трудности при решении творческих задач.

Субъекты с креативным интеллектом (с выраженными дивергентными интеллектуальными способностями) обладают способностью к творческой, наукоемкой, в том числе научно-исследовательской деятельности, к развитию идей, проектов; склонны к субъективизму и недооценке обстоятельств, невнимательны к деталям и мелочам. Возможно нарушение установленных правил и договоренностей в состоянии творческого подъема, воодушевления и в стремлении к достижению цели, выражена непереносимость контроля. Субъекты обладают способностью найти неординарное решение в трудных, кризисных ситуациях; способностью к качественной и эффективной деятельности в экстремальных условиях, в условиях дефицита ресурсов (например, времени и информации).

Далее обратимся к описанию контроля поведения государственными гражданскими и муниципальными служащими, как параметра регулятивного компонента психологической надежности. Это находит свое отражение в таких характеристиках, как импульсивность (эмоциональность), сдержанность (рассудочность), и, в конечном счете, отражается в особенностях саморегуляции государственных гражданских и муниципальных служащих.

При рассмотрении данной проблемы будем опираться на позицию В. И. Моросановой, согласно которой саморегуляция представляет собой целостную систему психических средств, при помощи которой человек способен управлять своей целенаправленной активностью. Процессами саморегуляции выступают планирование целей, моделирование значимых для достижения цели условий, программирование действий, оценивание, коррекция результатов. На основе саморегуляции у субъекта развивается способность управлять собой сообразно реализации поставленной цели, направлять свое поведение в соответствии с требованиями жизни и профессиональными или учебными задачами^[28].

На наш взгляд, на саморегуляцию государственных гражданских служащих влияет имульсивность — сдержанность как проявление темпераментальных (индивидных) свойств поведения человека (С. Л. Рубинштейн, Л. В. Куликов), выдержка как проявление особенностей волевой сферы человека (М. В. Чумаков), гибкость как отражение особенностей саморегуляции субъекта (В. И. Моросанова), произвольный интеллектуальный контроль (М. А. Холодная).

Импульсивность предполагает доминирование в регуляции поведения и деятельности эмоционального компонента над когнитивным (эмоций над рассудком). «Принятие решений осуществляется без необходимой оценки ситуации, достаточного продумывания решения и его последствий… эмоции быстро становятся движущей силой действий и поступков. Сдержанность достигается ценой большого волевого усилия»^[29]. Сдержанность проявляется в уравновешенности, сбалансированности эмоциональных и когнитивных процессов в оценке ситуации и принятии решений.

Укажем, что государственные гражданские и муниципальные служащие могут демонстрировать адаптивное (гибкое) сочетание эмоциональной и рассудочной регуляции (контроля) своего поведения. Это, по мнению Л. В. Куликова, может проявляться в «легкости приспособления к новым видам воздействия к изменениям деятельности и поведения; способности корректировать программу деятельности в соответствии с требованиями ситуации»^[30].

Кроме отмеченного выше, регуляция поведения (эмоциональная и рассудочная) находит свое отражение в особенностях волевой сферы государственных гражданских и муниципальных служащих. В частности, в таком ее проявлении, как выдержка. Полагаем, что люди с доминирующей эмоциональной регуляцией поведения будут характеризоваться меньшей выдержкой, они, по мнению М. В. Чумакова, «более свободны в проявлении эмоций, чаще испытывают трудности при необходимости переносить нагрузки или выполнять неинтересную работу; им не хватает самообладания, трудно быть сдержанными»^[31]. Субъекты с рассудочной регуляцией поведения, наоборот, обладают большей выдержкой — «умеют контролировать свои эмоции, терпеливо переносить нагрузки, справляться с монотонной деятельностью»^[31].

Важным моментом в контроле поведения служащих является регуляторная гибкость, которая, согласно В. И. Моросановой, представляет собой «способность перестраивать, вносить коррективы в систему саморегуляции при изменении внешних и внутренних условий»^[33].

Регуляция поведения государственных гражданских и муниципальных служащих детерминируется также развитием «произвольного интеллектуального контроля», основными индикаторами которого, по мнению М. А. Холодной^[34], являются:

• • способность планировать — «выдвигать цели и подцели собственной интеллектуальной деятельности, продуцировать средства их реализации, выстраивать последствия собственных действий»^[35];
• • способность предвосхищать — «учитывать последствия принимаемых решений, а также прогнозировать возможные изменения проблемной ситуации»^[36];
• • способность оценивать — «субъективно определять качество отдельных „шагов“ собственной интеллектуальной деятельности в той или иной предметной области»^[36];
• • способность прекращать или притормаживать интеллектуальную деятельность на любом этапе ее выполнения;
• • способность выбирать стратегию собственного обучения и модифицировать ее под влиянием новых требований и с учетом своих интеллектуальных возможностей.

Применительно к нашей позиции при описании регулятивного компонента психологической надежности государственных гражданских и муниципальных служащих будем использовать дихотомию «рассудочный — эмоциональный контроль поведения». Таким образом, рассудочная регуляция (контроль) поведения предполагает жесткий самоконтроль личности, возможно, проявление «наигранности» в отношениях и поведении; прагматичность, расчетливость, хитрость и реалистичность; осторожность, соблюдение социальной дистанции в общении и отношениях, сочетается в сохранением формального приличия (формальность поведения). Эмоциональная регуляция (контроль) поведения предполагает непосредственность, естественность, спонтанность; нечувствительность к дистанции в общении с людьми; эмоциональность, импульсивность; преобладание эмоций над рассудком; эмоциональную возбудимость; снижение адекватности и эффективности психической саморегуляции в состоянии эмоционального возбуждения; сниженную эмоциональную устойчивость.

Кроме того, у государственных гражданских и муниципальных служащих может наблюдаться гибкое сочетание рассудочной и эмоциональной регуляции поведения. В этой ситуации рассудочный контроль принимает участие в регуляции поведения, не вытесняя и подавляя эмоции. Рассудок и эмоции комплементарно дополняют друг друга в регуляции поведения. Имеет место развитость эмоциональной сферы, естественность и адекватность в проявлении эмоций.

Отметим, что чрезмерная выраженность, равно как и не выраженность той или иной характеристики регулятивного компонента психологической надежности государственных гражданских и муниципальных служащих, предполагает наличие кадровых рисков. На основании этого правомерно сделать следующие заключения:

• • психологически надежным субъектом будет считаться тот, у которого социальная нормативность выражена на повышенном (но не высоком) уровне при умеренной выраженности репродуктивного интеллекта и рассудочного контроля поведения;
• • психологически надежным субъектом будет считаться тот, у которого репродуктивный интеллект выражен на повышенном (но не высоком) уровне при умеренной выраженности социальной нормативности и рассудочного контроля поведения;
• • психологически надежным субъектом будет считаться тот, у которого рассудочный контроль выражен на повышенном (но не высоком) уровне при умеренной выраженности социальной нормативности и репродуктивного интеллекта;
• • психологически ненадежным субъектом будет считаться тот, у которого социальная нормативность выражена на низком и пониженном уровне при умеренной выраженности репродуктивного интеллекта и рассудочного контроля поведения;
• • психологически ненадежным субъектом будет считаться тот, у которого креативный интеллект выражен на повышенном уровне при умеренной выраженности социальной нормативности и рассудочного контроля поведения;
• • психологически ненадежным субъектом будет считаться тот, у которого эмоциональный контроль поведения выражен на повышенном и высоком уровне при умеренной и пониженной выраженности социальной нормативности и репродуктивного интеллекта.

В следующей части книги обратимся к описанию личностно-типологического компонента надежности государственных гражданских и муниципальных служащих, представляющего собой сочетание глубинно-психологических особенностей, манифестирующих в «классах опасности» личности.

• [1] Ожегов С. И. Словарь русского языка. Около 57 000 слов / под ред. Н. Ю. Шведовой. — М.: Сов. Энциклопедия, 1972. — С. 382.
• [2] Большой психологический словарь / сост. и общ. ред. Б. Мещеряков, В. Зинченко. — СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2004. — С. 336.
• [3] Большая психологическая энциклопедия. — М.: Эксмо, 2007. — С. 280.
• [4] Менделевич В. Д. Психология девиантного поведения: учеб, пособие. — СПб. :Речь, 2005. — С. 12.
• [5] Менделевич В. Д. Психология девиантного поведения: учеб, пособие. — СПб. :Речь, 2005. — С. 17.
• [6] Там же, с. 13.
• [7] Большая психологическая энциклопедия. — М.: Эксмо, 2007. — С. 280.
• [8] Асмолов А. Г. Психология личности: Принципы общепсихологического анализа. —М.: «Смысл», 2001. — 416 с.
• [9] Асмолов А. Г. Психология личности: Принципы общепсихологического анализа. —М.: «Смысл», 2001. — С. 299—300.
• [10] Лотман Ю. М. Семиосфера. — СПб.: Искусство-СПБ, 2004. — 704 с.
• [11] Лотман Ю. М. Семиосфера. — СПб.: Искусство-СПБ, 2004. — С. 41.
• [12] Там же, с. 41.
• [13] Там же, с. 42.
• [14] Менделевии В. Д. Психология девиантного поведения: учеб, пособие. — СПб. :Речь, 2005.
• [15] Менделевич В. Д. Психология девиантного поведения: учеб, пособие. — СПб. :Речь, 2005. — С. 14.
• [16] Там же, с. 15.
• [17] Там же, с. 15.
• [18] Там же, с. 16.
• [19] Менделевич В. Д. Психология девиантного поведения: учеб, пособие. — СПб. :Речь, 2005. — С. 16.
• [20] Там же, с. 16.
• [21] Большая психологическая энциклопедия. — М.: Эксмо, 2007. — С. 160.
• [22] Холодная М. А. Психология интеллекта: парадоксы исследования. — СПб.: Питер, 2002.— С. 138.
• [23] Там же.
• [24] Холодная М. А. Психология интеллекта: парадоксы исследования. — СПб.: Питер, 2002.— С. 139.
• [25] Там же, с. 141.
• [26] Там же, с. 142.
• [27] Смирнов А. В. «Разноцветный» человек в «разноцветном» коллективе //ПЕРСОНАЛ-PROFY (Новые технологии в психологии труда и управления персоналом). — Екатеринбург: Изд-во Уральского Межрегионального Центра Обучения персонала. — Вып. 11. — 2003.
• [28] Моросанова В. И. Индивидуальные особенности осознанной саморегуляции произвольной активности человека // Вестник Московского университета. Серия 14. Психология. — 2010. — № 1. — С. 36—45.
• [29] Куликов Л. В. Руководство к методикам диагностики личностных свойств. — СПб., 2003. — 49 с.
• [30] Куликов Л. В. Психогигиена личности. Вопросы психологической устойчивостии психопрофилактики: учеб, пособие. — СПб.: Питер, 2004. — 464 с.
• [31] Чумаков М. В. Эмоционально-волевая регуляция деятельности (структура, типы, особенности функционирования в социальном взаимодействии): монография. — М., Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 2007.
• [32] Чумаков М. В. Эмоционально-волевая регуляция деятельности (структура, типы, особенности функционирования в социальном взаимодействии): монография. — М., Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 2007.
• [33] Моросанова В. И. Опросник «Стиль саморегуляции поведения» (ССПМ): Руководство. — М., 2004.
• [34] Холодная М. А. Психология интеллекта: парадоксы исследования. — СПб.: Питер, 2002.
• [35] Там же, с. 130.
• [36] Там же, с. 131.
• [37] Там же, с. 131.