Средневековая китайская философия

После падения империи Хань начинается затяжной период дестабилизации. Начиная с IV в. Китай был постоянно разделен на несколько независимых государств. Северный Китай находился под политическим контролем сменяющих друг друга кочевых этносов. Юг Китая преследовала череда внутриполитических кризисов. Вместе с тем данный период нельзя назвать периодом культурного регресса. В это время наблюдается всплеск индивидуального философского творчества — распространение буддизма, становление различных эзотерических направлений даосской философии, поиск новых путей развития конфуцианской постканонической мысли.

Конфуцианство в эпоху раннего Средневековья

Тенденция к синтезу различных комментаторских традиций и философских направлений получила логическое продолжение в III в. вместе с созданием новой конфуцианской школы — «учения о сокровенном» Ссюань сюэ). Лидеры нового направления в конфуцианской философии — Хэ Янь (190—249) и Ван Би (226—249) попытались осуществить конфуцианско-даосский синтез, создав интегральную традицию, аккумулирующую лучшие достижения двух основных направлений древнекитайской философской мысли. Отталкиваясь от даосской метафизической предпосылки о приоритете «отсутствия» (у) над «наличием» (ю), школа «учения о сокровенном» настаивала на необходимости нового понимания основы основ конфуцианского учения — процесса самосовершенствования. Рационалистическое в своей основе конфуцианское понимание процесса трансформации человека как изучения и размышления над каноническими текстами было пересмотрено в сторону сверхрационального интуитивного проникновения в суть учения — «сокровенное"(сюань).

Появление новых интегральных традиций в конфуцианстве IV—VI вв. сопровождалось параллельным процессом постепенной утраты комментаторских традиций предшествующей эпохи. В наибольшей степени это касалось школы направления «новых текстов», что было обусловлено потерей поддержки со стороны центральной власти Оппозиционные им школы «древних текстов», имевшие опыт выживания в сложных условиях, сохранились в большей степени. Всего к VII—X вв. остались одна школа направления «новых текстов» — школа комментария Гунъян к канону «Весен и осеней» и четыре традиции направления «древних текстов». Эти пять традиций и были зафиксированы в новой версии конфуцианского канона «Выверенный смысл пяти канонов» («Уцзин чжэнъи). Этот канон заложил основу для дальнейшего возрождения конфуцианской экзегетической философии.

Важнейшее место в истории танского конфуцианства, безусловно, принадлежит одному из лидеров движения «за возвращение к древности» — Хань Юю (768—824). Он прославился как блистательный стилист и как теоретик конфуцианства, осознавший необходимость создания нового терминологического языка, позволяющего излагать основы конфуцианской метафизики, не прибегая к даосским и буддистским заимствованиям Слабая разработанность собственного философского дискурса являлась «камнем преткновения» для развития конфуцианской метафизики, эпистемологии и антропологии Хань Юй в своих философских эссе заложил фундамент для будущего развития средневековой конфуцианской философии. В сочинениях «Исследуя Дао-Путь» («Юань Дао») и «Исследуя гуманность» («Юань жэнь») он представил собственную интерпретацию ключевых категорий — Дао-Пути, благой силы — дэ, гуманности, долга. Его ученик Ли Ао (772—841) в философском трактате «Книга о возвращении к природе» («Фу син шу») наметил центральную проблему будущей конфуцианской философии — анализ человеческой природы и ее соотнесение с метафизическим началом космоса. Согласно Ли Ао, ключевые для конфуцианской философии понятия «гуманность» и «долг» должны рассматриваться как производные от общечеловеческой природы (син), а не как происходящие непосредственно от космологического первоначала. Это положение сближало конфуцианскую философию с полем буддистского философского дискурса, также отталкивавшегося от анализа индивидуального сознания. Вместе с тем Хань Юй и Ли Ао четко дистанцировались от собственно буддистской философии. Буддистские тезисы о необходимости уничтожения аффектов и изначальной пустотности сознания были неприемлемы для конфуцианских теоретиков.