Этапы развития учения о предмете криминалистики

Обобщая исторический опыт, можно, таким образом, выделить три этапа разработки учения о предмете криминалистики. Первый, известный как этап становления криминалистической науки, связан был с необходимостью обосновать зарождение новой научной дисциплины, отличной от традиционно правовых наук — уголовного процесса и уголовного права. Это естественным образом отразилось и на определении ее предмета. Так, Ганс Гросс, образно определив криминалистику как науку о «реальностях уголовного права», так писал в «Руководстве для судебных следователей» о ее предмете и соотношении этого предмета с предметами уголовного материального и процессуального права: «…материальное уголовное право имеет своим предметом изучение преступного деяния и наказания, формальное уголовное право (процесс) заключает в себе правила применения материального уголовного права. Но, каким именно способом совершаются преступления? Как исследовать эти способы и раскрывать их, какие были мотивы к совершению такового, какие имелись в виду цели — обо всем этом нам не говорит ни уголовное право, ни процесс. Это составляет.

предмет криминалистики и особенной части ее — криминальной психологии"^[1] (выделено мной —А. Э.).

Очевидно, что взгляды современных криминалистов на суть изучаемых этой научной дисциплиной явлений объективной действительности мало чем отличаются от взглядов основоположника криминалистики. Каким способом совершаются преступления и как их исследовать и раскрывать — в определении предмета криминалистики звучит и сегодня вполне современно.

Взгляды Ганса Гросса на сущность познаваемых криминалистикой явлений, которые он отразил в своем определении, сохранялись в отечественной науке достаточно длительное время. Однако, по мере своего развития и приобретения криминалистикой самостоятельности, простого указания на изучаемые явления уже становится недостаточно, чтобы удовлетвориться определением предмета криминалистики, предложенным в предшествующий период. Понимание того, что в определении должна адекватно отражаться степень зрелости науки, приходит с дальнейшим обобщением и систематизацией накопленных эмпирических данных. Такая систематизация к середине 30-х годов XX века привела к четкому разграничению в отечественной криминалистике трех ее основных разделов: техники, тактики и методики расследования отдельных видов преступлений.

Таким образом, второй этап формирования учения о предмете оказался связан с развитием криминалистической (следственной) тактики и частной методики расследования преступлений как самостоятельных разделов криминалистической науки, наряду с первым ее разделом — криминалистической техникой. Для многих становилось очевидным, что познавательные возможности криминалистики значительно шире традиционных для начала века представлений о ней как о технической прикладной научной дисциплине^[2]. Уже с выходом в свет первых учебников по криминалистике (1935; 1938 гг.) эта тенденция находит свое выражение и в формулируемых определениях ее предмета, и в изложении авторами своих взглядов на наиболее существенное в предмете криминалистической науки.

Так, в учебнике 1938 года прямо говорилось, что «криминалистика есть наука о технике, тактике и методике расследования преступлений»^[3]. Именно в этом направлении в дальнейшем велись поиски оптимального определения предмета криминалистики, и к началу 1950;х годов оно в целом сформировалось. За основу было принято определение, предложенное в 1950 году А. И. Винбергом. Он писал, что криминалистика — это наука «о технических и тактических приемах и средствах обнаружения, собирания, фиксации и исследования судебных доказательств, применяемых для раскрытия преступлений, направленных против советского строя и установленного Советским государством правопорядка, выявления виновных и изыскания способов предупреждения преступлений»^[4].

Для данного исторического периода, когда теоретические основы криминалистики еще только начинали формироваться^[5], предложенное А. И. Винбергом и поддержанное большинством ученых определение ее предмета вполне отражало и достигнутый наукой уровень развития, и представления о том наиболее существенном в ее предмете, что требовало повышенного внимания ученых и интенсивной разработки. И поэтому в числе разрабатываемых средств автором были названы не только технические, но и тактические средства собирания доказательств в целях раскрытия преступлений, а также способы их предупреждения криминалистическими средствами.

Дальнейшее развитие криминалистики также требовало постоянного осмысления сущности познаваемых наукой явлений с выделением наиболее перспективных для исследования криминалистических проблем. Таким наиболее существенным для криминалистики, как и для любой науки, достигшей определенного уровня зрелости, к середине 60-х годов XX века становится познание законов, действующих в сфере изучаемых ею явлений и отражающих объективно существующие закономерности. Разумеется, изменение представлений о наиболее существенном в предмете криминалистики не могло не отразиться на формулировке его определений.

0 закономерностях познаваемых явлений как о наиболее существенном в предмете, изучаемом криминалистикой, первым поставил вопрос Р. С. Белкин. Такой действительно новый и более современный взгляд на сущность познаваемых криминалистической наукой явлений не стал, однако, новым видением предмета науки, а явился отражением его более глубокого изучения.

После некоторых доработок в 1968 году Р. С. Белкин формулирует принципиально новое определение предмета криминалистики: «Криминалистика — наука о закономерностях возникновения, собирания, исследования, оценки и использования доказательств и основанных на познании этих закономерностей средствах и методах судебного исследования и предотвращения преступлений»^[6].

Вся дальнейшая разработка учения о предмете криминалистики неизменно оказывалась связанной с анализом данного определения. По результатам проведенных дискуссий и анализа определений предмета криминалистики, предложенных другими авторами, Р. С. Белкин формулирует свое определение в окончательном виде:

«Криминалистика — наука о закономерностях механизма преступления, возникновения информации о преступлении и его участниках, собирания, исследования, оценки и использования доказательств и основанных на познании этих закономерностей специальных средствах и методах судебного исследования и предотвращения преступлений»^[7].

Упоминание в новом определении наряду с закономерностями результатов научных криминалистических разработок в виде специальных средств и методов стало, по сути дела, повторением того существенного в предмете науки, которое отмечалось и прежде, указывая на ее прикладную сущность. Ради таких средств криминалистика в свое время и создавалась. Поэтому естественно, что ни одно из предложенных ранее определений предмета криминалистики не обошло вниманием эти познаваемые наукой объекты.

Указание в новом определении предмета криминалистики на закономерности как на наиболее важное и существенное в спектре познаваемых наукой явлений вовсе не означало, как это многим казалось, изменения взглядов на сам предмет науки. Новые определения, концентрируя внимание лишь на наиболее существенном в познаваемом ею предмете и только с учетом потребностей сегодняшнего дня, ничего не изменили в отношении к главному — к спектру изучаемых криминалистикой явлений, отдельные аспекты, признаки, стороны которых составляли ее предмет. Эти явления объективной действительности как были, так и остаются теми, которые обозначил еще Ганс Гросс и которые сегодня продолжают оставаться неизменными: какими способами совершаются преступления и как эти способы исследовать и раскрывать.

Что касается «более криминалистических» признаков познаваемых наукой объектов и явлений, относящихся к ее предмету, то их поиск, отражая суть многих современных дискуссий о предмете криминалистики, фактически превратился в поиск новых, «более криминалистических», по мнению очередного автора, формулировок определения этого предмета, а не новых явлений, заслуживающих быть к нему отнесенными.

Таких предложений в современных науковедческих исследованиях немало. В частности, для уточнения и придания большего «криминалистического» смысла определению предмета науки в последние годы предлагалось заменить в нем традиционно используемое понятие «раскрытия и расследования преступлений» на «механизм расследования». О. В. Челышева, например, со ссылкой на Р. С. Белкина, полагает, что таким образом легче будет отграничить криминалистику от процессуальной науки^[8].

На мой взгляд, ничуть не хуже, а в чем-то, возможно, даже лучше и точнее, обозначить процедуру расследования термином «технология», оставив «механизм» только для обозначения криминалистических аспектов преступного деяния. Ну хотя бы потому, что термин «механизм» употребляется в качестве «определяющего порядок какого-либо вида деятельности» только в переносном смысле, а в прямом обозначает лишь внутреннее устройство машин, аппаратов и т. п.^[9] Даже на слух «технология» воспринимается как более удачный термин для характеристики криминалистических аспектов предварительного расследования, поскольку, в отличие от «механизма», уже в самом названии здесь заложена полезная предназначенность образующих технологию методов и процессов. Да и различать «разнополюсные» по своей природе процессы в деятельности человека — преступное деяние и его расследование, — используя разнообразие заимствуемых технических терминов, было бы нелишним^[10].

Можно говорить, и это будет иметь некоторые основания, также о необходимости включения в определение предмета криминалистики не только закономерностей возникновения, но и закономерностей исчезновения доказательств, поскольку и те и другие изучаются криминалистикой^[11].

Аналогичные аргументы, которыми ученые пытаются обосновать необходимость дополнения формулировок определения предмета криминалистики, может дать нам и убежденность в том, что криминалистика изучает не только закономерности в процедуре познания события преступления, но и явления случайные по своей природе^[12].

Обнаружив, таким образом, «недостатки» прежних формулировок, можно развивать дискуссию и настаивать на изменении или дополнении определения предмета науки новыми «сущностями». Но правда будет и в том, что процесс «улучшения» определений не может и не должен превращаться в бесконечные, часто бесплодные пререкания, ибо увлечение спорами «о словах» дискредитирует науку. Не случайно, более 400 лет тому назад эту склонность некоторых ученых уделять «внимание главным образом словам, а не самому делу…» Фрэнсис Бэкон назвал первой формой искажений в науке^[13].

Ясно, должно быть, что при всем желании и даже усилиями творческого коллектива найти универсальное определение предмета криминалистики, которое раз и навсегда устроило бы всех, вряд ли не удастся. Хотя бы потому, что никакая формулировка не в состоянии дать исчерпывающий ответ на вопрос о всем многообразии признаков и свойств явлений, составляющих предмет криминалистической науки. Попытки «втиснуть» в определение предмета криминалистики буквально все, что может характеризовать специфические стороны объектов криминалистического познания, не только бесперспективны, но и по меньшей мере нецелесообразны^[14]. Их разнообразие, которое мы сегодня наблюдаем^[15], есть свидетельство не многовариантности подходов к пониманию предмета криминалистики, а пример разнообразия мнений, выражающих предпочтения ученых и их представления о сущности явлений, включаемых в предмет науки, которым, по мнению очередного автора, должно быть отдано предпочтение как наиболее важному для изучения и именно сегодня. Не говоря уже о том, что сущность отражаемых в определении предмета науки явлений со временем может меняться в зависимости от новых возникающих потребностей в научных разработках и исследованиях. И в этом смысле все предложенные учеными определения предмета науки имеют право на существование как отражающие не эпизодически воспринимаемые, а закономерно протекающие процессы, то есть то существенное в предмете, что с развитием науки может меняться во взглядах на современную криминалистику при сохранении представлений о ее предмете в целом.

Вот о существенном для формулировок определения предмета криминалистики и спорят уже много лет ученые, понимая каждый по-своему ту составляющую «сущности», которая в этих формулировках должна отражаться. И если Г. Гросс считал «существенным» в предмете криминалистики конца XIX века способы совершения и способы исследования преступлений, то А. И. Винберг — технические средства, тактические приемы и методики раскрытия, расследования и предупреждения преступлений. В наши дни, начиная с Р. С. Белкина, наиболее существенными в изучаемых криминалистикой явлениях становятся закономерности совершения и исследования преступлений. Что вовсе не означает, будто бы этими «закономерностями» исчерпывается вся предметная область изучаемых криминалистикой явлений.

• [1] Гросс Г. Указ. соч. С. VIII.
• [2] Одним из первых и наиболее ярких представителей ученых дореволюционной России, развивавших взгляды на криминалистику как на техническую, прикладную дисциплину, был С. Н. Трегубов (см.: Трегубов С. Н. Основыуголовной техники. Пг., 1915. С. 14).
• [3] Криминалистика. Техника и тактика расследования преступлений. М., 1938. С. 3.
• [4] Криминалистика. Ч. 1. М., 1950. С. 4.
• [5] В этот период начинают формироваться и частные криминалистические теории, среди которых первой стала теория криминалистической идентификации. См.: Потапов С. М. Принципы криминалистической идентификации // Советское государство и право. 1940. № 1.
• [6] Криминалистика / под ред. Р. С. Белкина, Г. Г. Зуйкова. М., 1968. С. 9.
• [7] Белкин Р. С. Общая теория советской криминалистики. Саратов, 1986.С. 54. Это определение воспроизводится автором и в последующих его работах: Курс криминалистики. М., 1997. Т. 1. С. 112; Криминалистическая энциклопедия. М., 2000. С. 7 и др.
• [8] См.: Челышева О. В. Объект и предмет криминалистики (генезис, содержание, перспективы развития). СПб., 2001. С. 70—71.
• [9] Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. 4-е изд., доп. М., 2003. С. 354.
• [10] Эта точка зрения разделяется и другими авторами. См., например: Корма В. Д. Криминалистическая технология: проблемы и пути их решения (статья первая) // Вестник криминалистики. М., 2013. Вып. 4 (48). С. 62.
• [11] Пещак Я. Общетеоретические проблемы криминалистики. М., 1977.С. 14.
• [12] Г. А. Зорин, например, вводит в определение предмета криминалистикинаряду с «закономерностями», еще и «парадоксы» совершения и раскрытия преступлений. См.: Зорин Г. А. Теоретические основы криминалистики. Минск, 2000. С. 10.
• [13] Бэкон Фрэнсис. Указ. соч. Т. 1. С. 105.
• [14] Бахин В. П. Предмет науки криминалистики: лекция. Киев, 1999. С. 8.
• [15] О разнообразии закономерностей, предлагаемых для включения в определение предмета криминалистики, см., например: Лаврухин С. В., Комягина Ю. С. Объекты и предмет криминалистики. М., 2014. С. 57—60.