Особенности мирового финансово-экономического кризиса 2008-2010 гг

С конца 2007 г. финансовый сектор США начал испытывать все более серьезные трудности, начавшиеся ранее всего в сфере страхования жилищного строительства (ипотеки). Вскоре крупнейшие компании в этой области обанкротились, развернулся мощный финансовый кризис. Он быстро охватил всю мировую экономику, вовлекая в свою орбиту другие страны, включая Россию. Политические деятели, представители правительств разных стран и их финансовых секторов, аналитики-экономисты и финансисты, публицисты — все они старались объяснить развернувшийся мировой финансово-экономический кризис, называя разные его причины. Одни склонны были винить деятельность американского правительства, «наводнившего мир своими долларами»; другие искали причины в отказе от золотого стандарта; третьи — в ошибочной денежной политике ФРС и т. д., и все эти высказывания, так или иначе, отражали по крайней мере, некоторые стороны кризиса.

Причины кризиса. Прежде всего отметим фактор цикличности в динамике развития как главную причину национальных и мировых экономических кризисов. Но в этой сфере особо важную роль играет целая группа других внутренних и внешних (международных) факторов.

В частности, на развертывание мирового кризиса, начавшегося в 2008 г., действовали, на наш взгляд, кроме фактов цикличности, еще и следующие обстоятельства (причины):

• o глобализация особенно сильно изменила сферу мировых финансов: «сбои» в каком-либо ее звене быстро отражаются на всей системе. Так, «больное звено» финансовой системы — сфера страхования жилищного строительства США (ипотека): банкротства ряда крупнейших корпораций этой сферы мгновенно парализовали всю американскую финансовую, а затем и мировую финансово-кредитную систему. Кризис быстро перекинулся на все страны и континенты, а затем из финансовой сферы перешел в сектор реальной экономики — промышленность, а также международную торговлю;
• o спекулятивные цены на нефть (которые «оторвались» от реального сектора) оказывали мощное давление на движение ссудного капитала. Основными объектами его экспансии оказались две сферы: мировой нефтяной сектор и сектор жилищного страхования в США — здесь сформировали крупнейшие «мыльные пузыри». Они «взорвались», мгновенно разрушив многие звенья всей мировой финансовой системы. Особое значение нефти как фактора, в наибольшей мере способствовавшего накоплению противоречий (на стадии подъема), состоит в его сильнейшей «политизированности». Это повышает уровень его спекулятивного использования инвесторами. Другая сторона проблемы — легкость создания продукта, непрерывное манипулирование объемами добычи странами-производителями, что также необычайно усиливает спекулятивный потенциал нефти, способствует иррациональному формированию ценообразования как на сам этот продукт, так и вокруг него. Не только рынок ценных бумаг, но и целая группа производных инструментов нефтяного рынка (деривативы, хедж-фонды и пр.) начинают играть самостоятельную роль, независимо от реальных потребностей мировой экономики в нефти, способствуя поддержанию спекулятивно высоких цен на этот продукт даже в условиях наибольшего падения потребности в нефти в мировой промышленности (на рынках «нефтяных бумаг»);
• o огромные прибыли в разных отраслях экономики, неоправданно высокая оплата труда менеджеров и высшего персонала компаний и банков играют буквально разрушительную роль в последние два-три десятилетия; менеджеры стали получать немыслимые по размерам оклады и бонусы, несравнимые с целыми эпохами предшествующего многовекового развития всего капиталистического общества. Деньги стали терять свою ценность, труд, вложенный в них, не учитывается, ориентация на некий «рынок», максимальную прибыль любой ценой — вот что стало определяющей доминантой, пронизывающей современную жизнь делового истеблишмента. В результате теряется чувство социальной ответственности, адекватности, да и уровень менеджерской культуры, увеличивается фактор мошенничества и т. д. Накапливаясь, эти явления превращаются в серьезные проблемы;
• o легкость получения крупных прибылей буквально развратила менеджмент крупных корпораций и крупных банков. Они потеряли приобретенные в предыдущие десятилетия высокий профессионализм и моральную и деловую этику; легко идут на рискованные операции, подвергая опасности всю систему (в силу огромной мощи корпораций и банков);
• o демонтаж сложившейся в 1940;1970;х гг. системы кейнсианского государственного регулирования открыл путь для безудержной спекулятивной деятельности на финансовых рынках. Колоссальное давление так называемых деривативов, стоимость которых перед началом глобального кризиса приближалась к 1 трлн долл., едва не опрокинула мировую финансовую систему, разрушив мировое финансовое равновесие. Эта ситуация сделала крайне уязвимой всю международную систему финансов и торговли накануне кризиса;
• o формирование процессов, ведущих к уничтожению конкуренции в сфере деятельности крупных финансовых институтов и промышленных корпораций, рост сверхмонополизма в силу колоссальных размеров банков и корпораций, подавляющего конкуренцию, — все это вело к увеличению числа рисков в их деятельности. Этот фактор оказывает свое губительное влияние, в частности, он ведет к снижению эффективности и качества менеджмента крупных корпораций и банков (в том числе международных). В результате — неоправданные риски, допускаемые ими в погоне за сверхприбылями; процессы морально-нравственной деградации, когда все помыслы менеджеров и владельцев крупных пакетов акций маниакально устремлены на сверхприбыли как единственной и определяющей цели организации;
• o кризис Бреттон-Вудских финансовых учреждений, созданных еще в конце Второй мировой войны для регулирования мировой финансовой системы (МВФ, ВБ), отсутствие адекватных современной обстановке наднациональных институтов регулирования движения финансовых потоков. Система регулирования оказалась неадекватной в условиях деградирования контрольных механизмов, когда потоки капиталов возросли многократно;
• o неадекватность методологической базы (либеральномонетарные подходы), находящейся в основе современной финансово-экономической политики большинства стран мира (развитых и переходных экономик); некачественное государственное регулирование финансово-экономических процессов; надежды на «саморегулирование» рынка, когда условия для такого «саморегулирования» остались в XIX в.

Банкротства. Гибель гигантских корпораций Fannie Мае и Freddie Mac, а затем банка Leman Brothers стала потрясением для всего американского общества. Достаточно отметить, что суммарные активы этих первых двух ипотечных банков составляли около 6 трлн долл. (для сравнения: ВВП России составлял чуть более 1,3 трлн долл. в 2008 г.). Второй удар кризиса, вторгнувшись в инвестиционные банки, сокрушил такие столпы финансово-банковской системы, как Lehman Brothers (существует около 160 лет) и Merrill Lynch (более 100 лет), входившие в первую пятерку ведущих инвестиционных банков США. Их акции обесценились, вызвав возмущение во всей мировой финансовой системе (в силу колоссальных масштабов деятельности по всему миру). Вот тогда и развернулся глобальный финансовый кризис со всеми его гибельными последствиями.

Американское правительство быстро приняли решение спасти от краха Fannie Мае и Freddie Mac, а также Leman Brothers. Первым двум была оказана помощь в размере 60 млрд долл., они также были частично национализированы и тем самым спасены от неминуемого банкротства. Одновременно все их страховые гарантии перешли под государственный контроль. Merrill Lynch был куплен крупнейшим банком Америки — City Bank. Но вскоре и этот гигантский банк сам оказался на грани банкротства. И снова на помощь приходит государство — ФРС предоставила ему более 20 млрд долл. помощи и государственные гарантии для более чем 300 млрд долл. его обязательств. Через несколько дней кризис нанес третий сокрушительный удар — на этот раз по крупнейшей в мире инвестиционной группе American International Group Investments (AIG). Компании, входящие в эту группу, управляли активами на сумму более 753 млрд долл. более чем в 60 странах мира. «Спасательный круг» был брошен правительством и в этом случае (предоставлена помощь 40 млрд долл.). Затем настала очередь банкротств инвестиционных банков, которым также помогло государство. По сути, они все подверглись национализации, получив в общей сложности 52 млрд долл., чтобы не пострадали клиенты. Далее на грани банкротства оказались два прославленных банковских кита Америки — Morgan Stanley и Goldman Sachs; оба обратились с просьбой в ФРС оказать им «помощь» деньгами. ФРС поручила Федеральному резервному банку Нью-Йорка расширить кредитную поддержку этим двум банкам; первый получил 27 млрд долл., второй — 15 млрд долл.

Мощный и, казалось, вечный банк Washington Mutual тоже рухнул (на его депозитах хранились средства частных вкладчиков на сумму свыше 300 млрд долл.). Позже чуть не обанкротилась знаменитая биржа NASDAQ, а ее основатель Мэдофф из финансовой группы «Мэдофф» попал в тюрьму со сроком в 130 лет за мошенничество.

Затем настала очередь банкротства таких гигантов автомобилестроения, как «Дженерал Моторе», «Крайслер», «Форд». «Форд» каким-то чудом увильнул от кризиса, а «Дженерал Моторе» и «Крайслер» оказались частично национализированными, чтобы избежать банкротства; взамен они получили многомиллиардные льготные кредиты. Такая же ситуация сложилась в Западной и Восточной Европе, Японии, других азиатских и латиноамериканских странах (кроме Китая), а также в нашей стране. Повсюду государства вкладывали огромные бюджетные, а по сути народные, деньги в спасение крупного корпоративного капитала. Фактически в спасение всей капиталистической системы было вложено 18 трлн долл. (30% всемирного валового продукта). Государства оказались единственным кредитором для гибнущей экономики крупных корпораций. Эту ситуацию когда-то и описал Дж. М. Кейнс, разрабатывая свои спасительные антициклические меры. Стало очевидным, что модель экономики, которая действовала до глобального кризиса, уже непригодна для капитализма XXI в.

Мировой кризис снова показал — в периоды крайнего осложнения процесса воспроизводства рыночной экономики единственным ресурсом, способным спасти саму Систему, является государство. Это происходит вопреки догматическим утверждениям апологетов корпоративной экономики, утверждающих о некоей автоматической саморегуляции в духе теорий Хайека, Фридмена и других сторонников неолиберально-монетарных идей. Это — миф. Об этом выразительно говорится в Докладе Экономического и Социального Совета ООН (2008 г.):

" В конце XX в. представление о саморегулирующемся рынке было настоящим идефиксом. Либерализация рынков обещала высвободить образующие богатство факторы свободной конкуренции и готовности идти на риск, а также обеспечить то, что от последующего процветания выиграют все слои общества, а сложившееся в результате положение будет стабильным. Повышение гибкости рабочей силы, расширение круга собственников активов и облегчение доступа на финансовые рынки должно было позволить домохозяйствам лучше реагировать на сигналы рынка и способствовать сглаживанию колебаний уровней доходов и потребления во времени. А это, естественно, должно было привести к повышению защищенности.

Продвижение этой идеи всегда попахивало авантюризмом. По крайней мере, со времен Адама Смита внимательные наблюдатели понимали, что рынки не обеспечивают саморегулирование, а зависят от наличия целого комплекса институтов, правил, положений и норм, которые помогают сглаживать наиболее деструктивные импульсы, смягчать возможные трения и конфликты, возникающие в ходе их обычного функционирования, и способствовать достижению договоренности относительно порядка распределения прибылей и убытков от деятельности, сопряженной с риском.

Опыт экономического развития в период между мировыми войнами убедил пионеров смешанной экономики после 1945 г. в том, что нерегулируемые рынки склонны не к саморегулированию, а, скорее, к самоуничтожению. Простаивающие производственные мощности, материальные потери, нужда и, в конечном итоге, политические волнения оказались слишком высокой ценой за стабильное денежное обращение и гибкие рынки. Они провозгласили своей целью «Новый курс», который удовлетворил бы «стремление к безопасности», но при этом не свел на нет созидательный импульс, порождаемый рыночной экономикой. Цель полной занятости достигалась бы благодаря активному макроэкономическому регулированию, производство общественных благ обеспечивалось бы посредством расширения налоговой базы, а рынки превратились бы в более предсказуемый источник богатства в результате применения надлежащего комплекса стимулов и мер регулирования. Кроме тесных экономических связей между странами новый консенсус имел бы и международный компонент, обеспечивающий торговые связи и потоки капитала, способствующие достижению этих целей.

Демонтаж системы сдержек и противовесов, сформировавшейся на базе этого консенсуса, протекал в развитых странах неравномерно, и нередко наибольшую готовность в этом отношении проявляли страны развивающегося мира и страны с переходной экономикой, где «шоковая терапия» обещала быстрое достижение позитивных результатов. Многие потрясения и издержки, обусловленные действием нерегулируемых рынков, перекладываются на физических лиц и домохозяйства, а расходы правительств по компенсации этих издержек сокращаются или носят весьма ограниченный характер, причем эта тенденция характерна для всего мира. Применительно к Соединенным Штатам это явление получило название «великого переноса рисков» «.

Почти по всеобщему признанию политических и деловых кругов, а также представителей мирового научноэкономического сообщества, многих видных политиков Запада, мировой кризис буквально «взорвал» всю концептуальную базу глобальной экономической системы, проводником которой в России выступала неофициально «новая школа экономики» (неолибералы-монетаристы). Эта школа последовательно проводила в жизнь ту самую экономическую политику, которая была навязана стране в начале 1992 г. Эту политику пытаются проводить в России даже сегодня, сознательно или бессознательно. Главный урок, который уже преподнес мировой финансово-экономический кризис, состоит в следующем: если Великая депрессия 1930;х гг. обозначила конец классического либерализма, то современный кризис — свидетельство полного банкротства неоклассического либерализма с его монетарной идеологией.

Вот что говорил П. Самуэльсон в интервью газете «Die welt»: «Сегодня видно, насколько ошибочна была идея М. Фридмена о том, что рыночная система может сама себя регулировать. Также видно, насколько глупа мысль Р. Рейгана о том, что проблема состоит не в регулировании, а в решении. Теперь все понимают, что напротив, без регулирования не может быть решения. Вновь стала актуальной кейнсианская идея, что налоговая политика и дефицитное финансирование должны играть важную роль в регулировании рыночной экономики. Хотел бы, чтобы М. Фридмен был жив и мог вместе с нами наблюдать, как проповедуемый им экстремизм привел к фиаско его идеи» .

Как распространяются циклы? Особое значение в накоплении противоречий в экономической системе имеет фактор инвестиций. Для передовых индустриальных стран внутренние или отечественные инвестиции являются, как правило, тем динамическим фактором, который направляет движения дохода и занятости. Для слаборазвитых стран поворот в цикле вызывается обычными изменениями в стоимости экспорта. Для некоторых стран, занимающих промежуточное положение, жизненно важны и внутренние инвестиции, и экспорт, но преобладающее влияние оказывает, по-видимому, экспорт. Но и он зависит от инвестиций, поскольку производить экспортные товары без инвестиций невозможно.

Расширение объема инвестиций в крупных индустриальных странах ведет прежде всего к росту дохода внутри этих стран. Это увеличение дохода, в свою очередь, имеет тенденцию к повышению объема импорта. Расширение промышленности требует увеличения ввоза сырья, а возросшие доходы стимулируют ввоз всякого рода потребительских товаров. Страны, производящие сырье, ощущают влияние расширения довольно скоро, а несколько позднее это испытывают уже и страны, производящие предметы роскоши и товары, на вывозе которых они специализируются. Экспорт из этих стран растет, что, в свою очередь, оказывает сильное воздействие на национальный доход таких стран, и вскоре они начинают в значительном объеме ввозить промышленные изделия различного назначения. Так замыкается круг: импульсы, ведущие к расширению, передаются сначала в одном направлении и затем распространяются в обратном направлении от страны к стране через механизм международного рынка.

Падение дохода и занятости в крупных индустриальных странах означает крушение рынков экспорта для стран, производящих сырье. А это, в свою очередь, вынуждает их резко сократить свой импорт из передовых индустриальных стран. Так в конечном итоге влияние депрессии передается обратно тем странам, от которых исходит наиболее выраженное циклическое движение.

Воздействие, которое та или иная страна оказывает на процветание в других странах, зависит от ее доли в мировой торговле и от степени колебания ее импорта. В этом отношении США занимают совершенно исключительное положение, поэтому нарушения в их экономике очень сильно сказываются на других странах. Доля США в мировом промышленном производстве составляла от одной трети перед Второй мировой войной до приблизительно половины в 1949 г. и более 20% в начале XXI в. Их огромные импортные запросы особенно чувствительны к колебаниям в потреблении и национальном доходе. Таким образом, США играют доминирующую роль в распространении движения экономических циклов по всему миру.