Художественная литература. 
История русской культуры

В XIII в. главным содержанием художественных произведений становится повествование о монгольском нашествии. В литературе нашли отражение основные этапы борьбы с захватчиками. «Повесть о битве на Калке» рассказывает о первом столкновении с монголами в 1223 г., «Слово о погибели Русской земли» — о нашествии Батыя в 1237—1240 гг., «Повесть о разорении Рязани Батыем» — об обстоятельствах захвата Батыем Рязанского княжества и т. д.

" Слово о погибели Русской земли" (около 1238−1246)

" Слово" начинается с панегирика русской земле, равного которому не знает последующая литература: «О, светло светлая и прекрасно украшенная земля русская! Многими красотами прославлена ты: озерами многими славишься, реками и источниками местночтимыми, горами, крутыми холмами, высокими дубравами, чистыми полями, дивными зверьми, разнообразными птицами, бесчисленными городами великими, селеньями славными…» Дальше ведется рассказ о бедах, обрушившихся на русскую землю.

" Слово о погибели…" перекликается со «Словом о полку Игореве», что свидетельствует в пользу единой культурной традиции и подтверждает тот факт, что культуру Владимиро-Суздальской Руси развивали прежде всего выходцы из Киевской Руси. В описании событий обращает на себя внимание героизм русского народа — как князей, так и простых воинов.

" Повесть о разорении Рязани Батыем" (середина XIV в.)

В «Повести» приводится такой эпизод. Рязанский князь Юрий, чтобы умилостивить Батыя, посылает к нему своего сына Федора с дарами. Один из рязанских вельмож доносит Батыю, что у Федора жена «телом красна бо зело [всех прекрасней]». На требование Батыя «изведать красоту» княгини Федор засмеялся и ответил: «Аще нас приодолееши [как нас одолеешь], то и женами нашими владети начнеши». Разгневанный Батый приказывает убить князя и всех пришедших с ним послов. Жена Федора Евпраксия, узнав о гибели мужа, бросилась вместе с малолетним сыном Иваном «ис превысокого храма [дворца] своего» и разбилась насмерть (буквально заразилась от глагола разить, откуда и название города, в котором сие произошло, — Зарайск). В следующем за разорением Рязани эпизоде повествуется о Евпатии Коловрате, который словно былинный богатырь с дружиною всего в 1700 человек погнался за Батыем и дал бой, удивив мужеством батыевых воевод. Вся повесть пронизана единой мыслью: «Лучше нам смертью славу вечную добыть, нежели во власти поганых быть». Это гимн героизму и величию человеческого духа.

В XIV—XV вв. наиболее интересными среди художественных произведений продолжают оставаться те, что посвящены борьбе с монголами, особенно Куликовской битве. Здесь следует отмстить прежде всего «Задонщину», созданную непосредственно под влиянием Мамаева побоища.

" Задонщина" (1380-е — начало 1390-х)

Это эмоциональный отклик на события Куликовской битвы. Самый ранний из списков «Задонщины» составлен монахом Кирилло-Белозерского монастыря Ефросином. Традиционно считается, что автором произведения является Софоний Рязанец (он назван автором в двух списках), брянский боярин по Тверской летописи. Но, возможно, Софоний — автор другого, не дошедшего до нас поэтического произведения о Куликовской битве.

Основная идея «Задонщины» — величие Куликовской битвы, слава о которой донеслась до разных концов земли. Сам автор характеризует свое произведение как «жалость» (плач по погибшим) и «похвалу» (прославление мужества и доблести русских воинов). По характеру произведения «Задонщина» тесно связана со «Словом о полку Игореве». В ней много оборотов, почерпнутых из «Слова»: «вещий Боян», «живые струны», «храбрые полки», «острые мечи», «борзые кони», «кровавые зори». Но есть и оригинальные: «славный град Москва», «щиты московские» и т. д. В «Задонщине» встречаем выражения, ставшие хрестоматийными: «за землю за Русскую и за веру христианскую» и т. д. В победе над ордынцами автор «Задоищины» увидел воплощение призыва своего предшественника, автора «Слова о полку Игореве», к объединению всех сил русской земли, которое дало возможность победить доселе непобедимую Орду.

Более пространно те же события изложены в «Сказании о Мамаевом побоище». В нем есть подробности, отсутствующие в других текстах: о поединке инока Пересвета с ордынским богатырем, решающей роли засадного полка князя Владимира Серпуховского и т. п. В «Сказании» четко проводится мысль о необходимости единения князей в борьбе с монголами под руководством великого князя московского.

Не обойдено вниманием и последовавшее через два года после Куликовской битвы взятие Москвы Тохтамышем. О нем рассказывается в «Повести о нашествии Тохтамыша на Москву». В отсутствие Дмитрия Донского и сбежавших из города митрополита и бояр Москва была взята обманным путем после трехдневной осады. Тохтамыш пообещал, что только посмотрит город и не причинит ему вреда. Когда же ворота города были открыты, ордынцы учинили в нем резню, о которой автор повести пишет так: «Увы мне! Страшно се слышати, страшнее же тогда было видити…» .

Еще об одном завоевателе, вторгшемся в пределы русских княжеств в 1395 г., рассказывает «Повесть о Темир-Аксаке» (Тимуре). В ней приведен эпизод об избавлении России от нашествия с помощью иконы Владимирской Божьей Матери, самой почитаемой на Руси. С этой византийской иконой Андрей Боголюбский бежал из Киева во Владимир, а после нападения Тимура она была торжественно перенесена из Владимира в Москву. В тот же день Тимур, подошедший к границам Рязанской земли, без всяких видимых причин повернул назад и покинул пределы Руси.

В XIV—XV вв. широкое распространение получили легендарно-исторические сказания, которые располагаются на границе жанров жития и повести. В частности, в «Сказании о путешествии Иоанна Новгородского на бесе в Иерусалим» рассказывается, как архиепископ новгородский крестным знамением «заклял» беса, залезшего в его рукомойник, и в награду за освобождение бес за одну ночь доставляет Иоанна в Иерусалим и возвращает в Новгород. Данный сюжет, восходящий к фольклору, использован затем в «Житии Авраамия Ростовского» (XV в.), повести «О Василии, епископе Муромском» (XVI в.) и в «Ночи перед рождеством» Н. В. Гоголя.

В дополнение к воинским повестям в XV в. появляется то, что можно назвать беллетристикой, хотя уже в легендарно-исторических сказаниях сделай шаг к этому. К числу таких произведений относится «Повесть о Дракуле», в основе которой лежат сказания о румынском князе середины XV в. Владе Цепеше, прославившемся своей жестокостью. Дракула вероломен, но по-своему справедлив и к тому же отличается мрачным остроумием; это веселящееся чудовище, испытующее свои жертвы. Данная повесть, как и многие подобные ей, сходна с произведениями литературы Западной Европы XIV—XVI вв. Объясняется это тем, что и в Западной, и в Восточной Европе устные рассказы стали записываться на вошедшую в обиход бумагу и перешли из фольклора в литературу, распространяясь в широких массах населения и приспосабливаясь к их запросам.

Жанр хождений в XV в. продолжило, пожалуй, самое знаменитое на Руси произведение данного типа — «Хождение за три моря» тверского купца Афанасия Никитина. Это путевой дневник, записки о разнообразных приключениях, перечисление географических пунктов с указанием расстояния между ними. Афанасий Никитин описывает быт народов Индии, ее природу и социальные отношения. Особняком стоит тема тоски по родине, с которой тверской купец был разлучен на шесть лет. Автобиографичность повествования стала новым моментом в русской литературе, который через два века еще сильнее проявится в «Житии» протопопа Аввакума.

К жанру бытовой повести, актуальной и в наши дни, относится «Повесть о Петре и Февронии» .