Легитимация хозяйственной и предпринимательской активности

Известно, что все члены общества не могут быть в равной степени активны в хозяйственном отношении. В современном рыночном производстве самостоятельным предпринимательством занимаются не более 10% активного населения, а добиваются значительных успехов, создают крупные предприятия и владеют большими капиталами — единицы. Для того чтобы общество со значительным имущественным расслоением и неравенством хозяйственных ролей развивалось стабильно, необходимо, чтобы успехи активного меньшинства выглядели нравственно оправданными в глазах сограждан. Хозяйственная культура формулирует ценности и символы, которые делают успех немногих приемлемым для большинства — выполняет функцию легитимации хозяйственной и предпринимательской активности. Реализация этой функции основана, по определению Т. Парсонса, на генерализации ценностного образца, т. е. на превращении его из локального, исповедуемого лишь ограниченной группой, в универсальный, разделяемый большинством. Хорошей иллюстрацией процесса генерализации ценностей является отношение россиян к предпринимателям и богатым соотечественникам. Характерно, что, по данным социологов, тех, кто считает именно трудолюбие и высокую профессиональную квалификацию источником и причиной благополучия, больше среди богатых, чем среди бедных. Однако за 20 лет реформ отношение к богатым и предприимчивым в целом изменилось от достаточно резкого неприятия до весьма толерантного.

Регуляция отношений внутри сферы хозяйства и предпринимательства

Хозяйственная культура выполняет функции регуляции хозяйственной деятельности через формирование и поддержание ее ценностных образцов и их трансляцию. Так возникают специфические для каждого конкретного общества и исторического этапа культура труда и управления, деловая культура, культура торговли и потребления и т. д. К культурной регуляции хозяйственной жизни может быть отнесена также и деловая этика — внесение нравственного измерения в предпринимательскую деятельность.

Хозяйственная культура регулирует отношения между людьми на производстве, которые определяются не только отношением к собственности, социальным статусом и должностью, но и сложной системой культурных ценностей, господствующих в обществе. Принятые в обществе нормы качества выполняемой работы, трудовая дисциплина, точность и пунктуальность, тщательность и оперативность выполнения поручений, а также добросовестность выполнения обязательств, надежность деловых партнеров и т. п. определяются ценностными образцами, на которые ориентируются участвующие в хозяйственной деятельности люди. Можно привести такой пример: известно, что в российской хозяйственной традиции высокая технологическая сложность в отдельных отраслях и производстве отдельных видов продукции часто сосуществует с низким качеством товаров массового потребления повседневного спроса, с отсутствием должного внимания к дизайну и упаковке изделий и продуктов. Это невнимание к деталям, связанным с повседневностью, некоторые исследователи объясняют сосредоточенностью на духовном идеале спасения в православии, в соответствии с которым любая деятельность оценивается по ее внутреннему, этическому содержанию. Повседневный труд будет рассматриваться как добродетель в том случае, когда он наполнен аскетическим содержанием и благочестивыми помыслами, а не сосредоточен на внешней форме. Отсюда проистекает невнимание к форме — к конкретной профессии и профессиональному мастерству, к качеству работы, к орудиям труда и технологии, к внешнему оформлению и упаковке изделия: «Из принципа определения внешнего внутренним следовало и отсутствие интереса к форме, что проявлялось в самых разных аспектах. Так, например, качество вещи определялось по ее содержанию, по функциональности. Возможно, с этими представлениями связано и пренебрежение русскими упаковкой товара, его эстетическим оформлением, и, напротив, принцип „через внешнее к внутреннему“ в католическом и протестантском религиозном сознании повлиял на то, что внешняя эстетика быта была возведена в своего рода культ уже в секулярном сознании». Узкопрофессиональное мастерство, совершенство в каком-либо одном деле, в отличие от западного понимания профессионализма, не почиталось добродетелью. Напротив, всегда больше ценился «мастер на все руки», универсал и дилетант, воплощающий представление об общеобязательности и универсальности труда как аскетической добродетели.

Регулятивная функция хозяйственной культуры проявляется также и в том, что через нее осуществляется трансляция стереотипов хозяйствования и образцов поведения, связанного с экономической деятельностью — традиции трудолюбия, взаимопомощи, исполнительности и т. д., а также стереотипы распределения, стандарты потребления материальных благ. Таким образом, хозяйственная культура осуществляет историческую преемственность форм хозяйственной деятельности и хозяйственных ориентаций.

Через хозяйственную культуру происходит накопление образцов, традиций, норм хозяйственной деятельности. Осуществляется функция исторической памяти, которая хранит как навыки, технологии (народных ремесел, адаптации к природным условиям и т. д.), так и традиции и ценности. Накопленные традиции могут актуализироваться в хозяйственной культуре, передаваться из поколения в поколение, могут постепенно утрачиваться при изменении условий хозяйствования и общей социокультурной среды. В хозяйственной культуре происходит отбор ценностей и норм, необходимых для выживания и успешного функционирования хозяйственной системы. В структурно неоднородной хозяйственной жизни всегда существуют разнообразные тенденции, опробуются новые организационные формы, институты, модели. Однако «приживаются», т. е. отбираются исторической памятью, тс из них, которые не только наиболее эффективны экономически, но и органично сочетаются с остальными элементами социокультурной системы.

Приведем пример. Российское дореволюционное предпринимательство в целом не было ориентировано на либеральные политические и экономические модели в западном, в особенности американском, смысле (понятие «либерал» в русской политической культуре относилось скорее к требованию буржуазных свобод). Оно было в гораздо большей степени ориентировано на образцы европейского корпоративного капитализма, в особенности на Англию. Такая ценностная ориентация в целом соответствовала политической и правовой культуре общества, его базовым ценностям, общей ориентации на традицию, династию, корпорацию.

В начале советского периода истории, в особенности в 1920;х гг., во время индустриализации ориентации резко изменились: народному хозяйству была нужна не глубокая традиция (которую сознательно уничтожили), а энергия самородков и самоучек, не отягощенных прошлым опытом, начинающим с нуля и признающим лишь утилитарный расчет. Социокультурным образцом для хозяйствующего человека стал не образованный представитель вековой предпринимательской династии, верный традиции и вписанный в социокультурную среду, a self-made man, одаренный выскочка, человек без корней и даже без образования, каковыми реально и были новые руководители народного хозяйства. Произошла переориентация с европейской модели на американскую: «…американизм должен характеризоваться… прежде всего, неизбывной энергией. Все великие изобретатели и дельцы вовсе не были людьми, получившими высшее или даже среднее образование. Они были энергичными самородками, которые могли в любом брошенном вагоне или же просто в пустыре сделать изобретение — и им победить. Очевидно, тот тип человека, который нам предстоит создавать в унисон с развивающимся хозяйством, будет характеризоваться не теми чертами, которые интересовали старую русскую, — начитанную, но неряшливую интеллигенцию… Самая культура в нашем понимании есть не что иное, как техническая и социальная сноровка». Таким образом, с 1920;х гг. социокультурным образцом для российского хозяйства стали США. В постсоветский период рубежа XX—XXI вв. эта ориентация сохранилась, поскольку у нарождающегося практически «дикого» нового русского капитализма не было традиций, на которые можно было бы ориентироваться, а либеральный образец свободного независимого индивида, преследующего исключительно частные интересы, оказался как нельзя лучше соответствующим новопровозглашенным «общечеловеческим ценностям» .

К «банку данных» исторической памяти, культурной традиции общество нередко обращается в те моменты, когда выясняется, что заимствованные новые образцы не приживаются и частично или полностью отторгаются. В постсоветской России в конце 90-х гг. XX в. и в начале XXI в. стали все чаще вспоминать как традиции дореволюционного предпринимательства, торговли, даже рекламы, так и некоторые традиции советского периода.