Вперед в инквизиционное прошлое

Плохое знание русской правовой культуры и невежество в отношении западной — вот объяснение сегодняшнего плачевного положения дел в науке. Отсюда шараханья из одной крайности в другую (вслед за вождями, чутко ловящими политическую конъюнктуру), отсюда столь легкий откат на исходные — традиционные, следственно-инквизиционные позиции, с ранее занятых в законодательстве «состязательных» высот. Все это не случайно — не сложилось культурной, идейной среды для того, чтобы подняться над советской процессуальной культурой и се ядром — советской же теорией доказательств. Не было у нашей судебной реформы культурного, духовного стержня, а за деньги, по приказу власти, как выяснилось, без веры новое право создать нельзя.

" Нет никаких сомнений, что одна из важнейших задач культуры — сбережение наследия. С этим мы более или менее справляемся, сохраняем. Но нельзя не понимать, что без создания нового скоро нечего будет сберегать" , — пишут Д. Дондурей и К. Серебрянников. Скажу больше, у нас не знают и своего наследия. Отсюда эти бесконечные споры о приписных истинах, а ведь все ходы за две тысячи лет на карте культуры уголовного судопроизводства уже записаны. Надо их просто прочитать, а потом разыгрывать новые партии бесконечной игре смыслов, придумывать новое. Вместо этого часто приходится наблюдать «смысловые галлюцинации» автора, по-другому говоря — «изобретение велосипеда» .

Свежие примеры: измышления о средствах по обеспечению интересов потерпевшего при отказе прокурора от полдержания обвинения, о «великом» значении стадии возбуждения уголовного дела, об институте предъявления обвинения, прекращения уголовного преследования и пр.

Как будто не было в нашей истории теории уголовного иска, учения об обвинительной власти, воплотивших достижения мировой процессуальной культуры.

Мы — процессуалисты — находимся в смысловом пространстве, созданном в текстах наших предшественников. Уголовное судопроизводство существует не одно тысячелетие. Осмысление его имеется в трудах великих мыслителей, начиная с древних греков. В странах, где позитивное право воплотило в себе опыт последовательного правового развития многих столетий, есть определенный код, которым пользуются и автор юридического текста, и его читатель. Этот культурный код усвоен глубоко в коллективном сознании и в этом залог действительности права или того, что принято называть законопослушанием. У нас, к сожалению, этого нет. Как тут не вспомнить П. Я. Чаадаева: «Мы так удивительно шествуем во времени, что по мере движения вперед пережитое пропадает для нас безвозвратно. Это естественное последствие культуры, всецело заимствованной и подражательной. Внутреннего развития, естественного прогресса у нас нет, прежние идеи выметаются новыми, потому что последние не вырастают из первых, а появляются у нас откуда-то извне» .

Невежество как двигатель деградации

У нас принято периодически вначале разрушать, а потом начинать отстраивать фундамент правового здания, в котором жить, с нулевого цикла. Отсюда ветхость строений и убогость правовой архитекторы, которая обычно не переживает век своих строителей и несчастных жителей. Почему так? А потому, что строители бескультурны. Анализируя дискурс большинства современных ученых, легко можно определить круг их чтения — публикации периодической печати за последние три — четыре года, а также небогатый фонд библиотечки учебного заседания, как правило, основанного в советские (или даже постсоветские) годы. Ими, как правило, не усвоено то классическое научное наследие, без которого правовед не может считаться полноценным. Очень тонкий слой правовой культурной почвы задействован при взращивании интеллектуального продукта, отсюда и его качество.

Беда современной русской уголовно-процессуальной культуры состоит не в том, что тексты классиков забыты, они просто не были прочитаны (своевременно), когда закладываются основы мировоззрения тех, кто «живет в праве». Вернее, сосуществует (рядом с ним), а не живет в нем. Ведь, как известно, «чтобы жить в праве, надо, чтобы право жило в нас». Это упрек институтам образования, где и должна культивироваться и прививаться новым поколениям культура.

Некоторые юристы, получившие «полусоветское» (по выражению Д. А. Медведева) юридическое образование, стали большими начальниками и теперь определяют «стратегию» государственно-правового строительства, инициируют и проводят в жизнь законы, которые идут вопреки закономерностям врастания нашего права в европейское правовое пространство и даже противоречат здравому смыслу (который вопиет против безудержного раздувания карательного аппарата и роста расходов на него, против усложнения, формализации процедуры получения доказательств, против забюрокрачивания и заволокичивания производства в судебных контрольно-надзорных стадиях и т. д. и т. п.).

Причина большинства современных пороков уголовного судопроизводства — в некультурности наших юристов (и теоретиков, и практиков). Невежественные люди («образованцы») дорвались до власти и спешат реализовать некие идеи, вроде отстраивания независимой вертикали следственной власти в уголовном процессе, создания суперследственного органа, не считаясь с традициями, игнорируя реалии, не желая заглядывать в будущее. Все эти потуги свидетельствует об упадке отечественной процессуально-правовой культуры. Недавняя «реформа» прокурорского надзора за следствием продемонстрировала полное непонимание закономерностей организации и деятельности обвинительной власти «нормального» государства — эффективной и в то же время укладывающейся в формат состязательного судопроизводства, т. е. находящейся под надежным контролем суда и имеющей в качестве равноправного контрагента сторону защиты.

Боюсь, впереди нас ждет продолжение имитации выполнения функции уголовного преследования. Можно сказать, что реформа досудебного производства даже не начиналась, включая решение самого главного вопроса — использования результатов оперативно-розыскной деятельности в качестве судебных доказательств. Именно в реформировании самого порядка досудебного производства, реформирования доказательственного права, а не в изобретении новых органов предварительного расследования заключается одна из главнейших проблем современного уголовного процесса. Всерьез эти проблемы никем не решались. Это ли не свидетельство нищеты духа и воли тех, кто отвечает за стратегию реформ?

Можно продолжать и дальше перечень неудач, свидетельствующих об уровне понимания задач, стоящих перед уголовно-процессуальным правом, нашей элитой. Ее представители не могут считаться вполне людьми просвещенными, а являются, по выражению А. И. Солженицына, «образованцами», т. е. узкими специалистами, чей кругозор ограничен потребностями текущего момента. Они нс прониклись культурной традицией судопроизводства и не видят перспективы.

Правовой нигилизм, по поводу которого у нас сокрушаются, рождается самим законодателем, который закладывает такие виражи и посылает настолько противоречивые сигналы потребителям юридического продукта, что порождает смуту и смущение в умах и даже великий соблазн возврата к прошлому. Разве нс закружилась голова у некоторых ретивых следователей СКП, на которых свалилась такая свобода и независимость от прокурора?