Лекция пятнадцатая. 
Судебная власть при демократии

Суд как институт власти гражданского общества

Суд — один из первых институтов общества, призванных сохранять в нём гармоничные отношения: между его членами путём беспристрастной оценки человеческих поступков, не согласующихся с нормами социальной жизни иди противоречащих им и способных породить конфликты. Он призван устанавливать степень соответствия деяний институтов общества и отдельных его членов с законами природы, обществ и государств. Люди, отличающиеся друг от друга по многим параметрам, всегда поступали, поступают и будут поступать неодинаково. Каждый из них действует в соответствии со своей собственной волей и делает то, что ему представляется правильным. Поступки и деяния: человека всегда подвергаются общественной оценке в форме одобрения, похвалы, благодарности, неодобрения, осуждения иди получения. Всё ближайшее окружение творца действия в той или иной форме участвует в этом процессе. Оно оценивает поступки своих близких и сородичей, прежде всего для определения, что кому принадлежит, или, как считал И. Кант, для установления нрав человека на основе общественной справедливости, с позиций которой рассматривались «возможность», реальность" и потребность в обладании чем-то, кратко сводимых к формуле «моё» и «твоё» [11, р. 103].

Первоначально судьями были главы семей, родов, советы старейшин, а затем и собрания всех членов социума. То есть суд всегда считался равноудалённым от всех участников оцениваемых событий общественным институтом, а потому относительно независимым от институтов политической власти, прежде всего исполнительной и законодательной.

Люди изначально исходили из того, что никто не может быть объективным судьёй при оценке своих собственных деяний иди деяний близких ему людей. С формированием государств, разделением обществ на господ и зависимых роль судей исполняют вожди племён и правители земель: Соломон, калифы, короли, князья, а затем, когда территория и численность населения социумов увеличились, — правители провинций, владельцы феодов или назначаемые ими специально для этой цели люди. На уровне глав семейств, родов и вождей племён суд мог быть более праведным и справедливым, поскольку это делали люди, заинтересованные в стабильности родных им и управляемых ими социумов и в максимальном обеспечении справедливости в отношениях между членами социумов. Правители, скажем, Соломон или Харун-ар-Рашид, стоявшие выше всех остальных групп и слоёв населения, могли оставаться относительно беспристрастными, за исключением случаев, когда деяния людей оказывались направленными против устоев управляемых ими государств.

Затем судьями стали назначаться преданные правителям люди, которые во всём повиновались им и руководствовались их волей и желаниями. Если общественный суд считался справедливым, то государственный суд перестаёт быть им, поскольку и монарх, и его судьи являлись заинтересованными лицами, что мешало им быть беспристрастными. Суд запросто мог использоваться для расправы с неугодными правителям, а также с вызывающими у них подозрения лицами путём «законных решений судов». Поэтому возникает необходимость сделать суд независимым от правителей.

Только по мере ограничения самовластия правителей появляется относительно независимый от них институт суда. Но как явствует из «Великой хартии вольностей», несколько ограничившей произвол монархов Англии, он всё-таки продолжал оставаться судом пэров, назначаемых королём и руководствовавшихся в своих решениях его законами. Вслед за местными судами появились верховные суды, но опять-таки формируемые монархами.

В связи с начавшимся разделением властей возникает вопрос: кто и как будет урегулировать возможные споры и разногласия между ними? Глава юстиции Соединённого Королевства Великобритании Э. Кок, по данным У. Черчилля, ответил на этот вопрос, заявив, что его должен решать не король и не парламент, а суд. Король обрадовался подобному суждению, ибо считал, что судьи будут решать такие споры всегда в пользу короля. Так думал и тогдашний лорд-канцлер Ф. Бэкон, полагавший, что судьи должны стать «львами перед троном». Будучи назначаемыми королём, считал он, они должны будут вести себя как его слуги [7, vol. 2, р. 155]. Подобный взгляд на роль судей утвердился во многих странах надолго и продолжает доминировать там и по сегодняшний день.

Теоретики политики полагали, что ни законодательная, ни исполнительная власти не должны осуществлять судебные функции. Они принадлежат народу, который судит, избирая суд ей для каждого конкретного случая. Суд жюри всегда считался судом страны или судом народа. Это то, что сохранилось от древнейших времён, когда любой проступок человека обсуждался и оценивался обществом. Считалось оптимальным, когда жюри формируется по принципу соседства, поскольку соседи лучше знают друг друга. Но главное состоит в том, что суд жюри считался способом оказания влияния простого народа на судебную власть [10, р. 88].

В Англии исполнительная власть в области права возложена на монарха, который осуществляет её через целую систему судебных органов. Предполагается, что управление юстицией в стране происходит под неусыпным наблюдением человека, считающегося защитником своих поданных. Но поскольку он не может присутствовать одновременно во всех судах, то это делается через назначаемых им лично судей, власть которых вытекает из прерогативы короля [5, vol. 2, р. 24]. Прежде всего это относилось к судьям юстиции, которые как агенты исполнения власти короля назначались им или с его согласия и управлялись из Вестминстера. Судьи находились в должности пожизненно, но монарх мог сменить их по требованию обеих палат парламента. При вступлении на престол нового монарха некоторые из судей вновь утверждались в должности, находясь в ней «пока он оставался в здравом уме». Но кто определял это состояние?

Американцы скопировали английскую правовую систему, изменив некоторые названия и круг полномочий, но федеральные судьи и там назначаются президентом «по совету и с согласия сената» и с возможностью импичмента палатой представителей. Таким образом, и в республиках, в том числе демократических, в области судопроизводства продолжают функционировать некоторые нормы эпохи абсолютизма.

Философы политики и права не без оснований спорят о том, является ли суд самостоятельной ветвью власти или частью исполнительной власти, поскольку судьи, как и остальные служащие правительства, исполняют законы, применяя их к людям в зависимости от совершаемых ими деяний. Но все они согласны с тем, что судьи решают конфликты, создавая прецеденты, становящиеся в странах с обычным правом правилами для последующих судей, в то время как другие служащие исполнительной власти только управляют исполнением законов [16, р. 223, 224].