Введение. 
Философия

Геометрия… Замечательная наука! Нет в мире ничего, что не поддалось бы твоим намереньям. Но если ты такой знаток, измерь человеческую душу! Скажи, велика она или ничтожна? Ты знаешь, какая из линий прямая; для чего тебе это, если в жизни ты не знаешь прямого пути?

Луций Анней Сенека

Что такое философия? Слово «философия» (от греч. philia — любовь и sophia — мудрость) буквально означает любомудрие, или любовь (стремление) к мудрости. Но почему философия — не сама мудрость, а только стремление к ней? Ведь обычно считают, что философия должна дать ответ на самый фундаментальный вопрос: что есть мир в целом и каково место человека в нем? Однако если философ берется дать такой ответ, он перестает быть философом, ибо он уже не стремится к мудрости, а убежден, что располагает ею. Претензии на обладание подобного рода высшей истиной характерны для мифологии, религии, но не для философии. Задача философа не в том, чтобы сформулировать неизменные и вечные, годные «для всех времен и народов» нетленные истины, а в том, чтобы показать стремящемуся к мудрости путь, идя по которому он сможет отыскать свой собственный ответ на мучающие его вопросы.

Для «героя нашего времени», которого один из самых популярных философов XX века Мартин Хайдеггер в работе «Бытие и время» (1927) называл «усредненным человеком» — «Das Man», наиболее характерной особенностью является самоуверенность. Этого человека трудно чем-либо удивить: он все знает, всех охотно поучает, не ведая ни сомнений, ни боязни ошибиться. Хайдеггеровский «Das Man» — это именно «средний» человек, который полностью разделяет некую «усредненную» мораль своего круга и своей эпохи. Он глубоко убежден, что все люди в глубине души думают как он, ценят то же, что и он, стремятся к тому же, к чему стремится он, а тог, кто думает иначе, — тот либо ненормальный, либо мошенник, скрывающий свои истинные мысли из какого-то корыстного расчета. Естественно, что философия, в смысле стремления к поиску собственного ответа на вопросы о цели и ценности человеческой жизни, для такого человека либо не существует вовсе, либо представляется неким словоблудием, праздным мудрствованием на пустом месте.

Для философии нет почвы там, где все ответы на смысложизненные вопросы даны и приняты заранее, еще до возникновения самих вопросов. С самого начала философия всегда есть дело не «усредненного», а личного разума. Она возникает, когда отдельный человек начинает сомневаться в безоговорочной истинности верований сообщества, к котором}' он принадлежит. «Авторитетное свидетельство», которое в мифологии или в религии имело силу «решающего аргумента», в философии уже не рассматривается в качестве такового. Как бы ни был высок авторитет говорящего, в философии от него всегда можно потребовать обоснования своих положений. Характерное для философии сомнение в абсолютной непогрешимости даже божественного авторитета священных писаний, стремление «своим умом» убедиться в их истинности для многих философов стало причиной неприязни и преследований не только со стороны властей, но и со стороны безотчетно верующей «усредненной массы». Не случайно один из величайших философов древности афинянин Сократ был казнен по приговору суда за «непочтение к богам и развращение молодежи» .

Философия, как говорил Аристотель, рождается из удивления: удивительное привлекает внимание человека, заставляя его усомниться в расхожих «истинах» и начать поиск собственного ответа. В разные исторические эпохи это «удивительное» могло быть весьма различным, соответственно различными становились и направленность внимания, и определение «интересного» и «неинтересного». Именно поэтому философские учения разных эпох так отличаются друг от друга, а дискуссии, доходившие порой до вооруженных стычек, но прошествии лет зачастую воспринимаются как крайне бессодержательные и даже нудные. Жизнь, осмыслением которой является философия, бесконечна в своих проявлениях. Никакая теория никогда не сможет воспроизвести ее исчерпывающим образом, ибо для того, чтобы воспроизвести какую бы то ни было вещь совершенно всесторонне, надо стать самой этой вещью, но это, разумеется, невозможно. Формирование каждой философской системы есть не более (но и не менее!), чем открытие новой неожиданной перспективы, которая позволяет нам увидеть жизнь в ранее недоступном ракурсе. При этом прежняя перспектива уходит и забывается, и, вероятнее всего, нам уже никогда не увидеть мир таким, каким видел его античный грек или средневековый монах.

Предмет философии не обнаруживается, а скорее, создается в самом процессе философского размышления. В отличие от размышлений физика, химика, биолога, опирающихся на эмпирический опыт, философские размышления касаются не отдельных предметов, a универсальных принципов, благодаря которым в предметный мир вносится определенный порядок. Космос, Природа, Истина, Благо, Мораль, Справедливость — вот предметы философского размышления, но ни один из них не может быть представлен в нашем опыте как отдельный чувственно воспринимаемый объект. Именно отсутствие того, что мы ожидали увидеть, и вызывает «удивление», с которого начинается философия.

Известный испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет говорил, что мы замечаем отсутствие фрагмента мозаики по оставшейся на его месте дыре; мы видим не фрагмент, а его отсутствие. Таким образом, предмет философии, в отличие от предметов эмпирических наук, обнаруживается именно благодаря своему отсутствию: мы ощущаем его как фантом, подобно тому, как инвалид ощущает свою ампутированную руку или ногу. Философское размышление, как правило, начинается с более или менее ясного предчувствия: «Здесь что-то должно быть!». Метафора отсутствующего фрагмента весьма характерна для философии. Ее употребляет экзистенциалист Ортега-и-Гассет, но ее же использует и основоположник диаметрально противоположной философской традиции — позитивист Огюст Конт.

В начале построения любой философской системы лежит акт свободного выбора ее предельных оснований. Многие философы, несмотря на существующие разногласия, сходятся в том, что философствование есть дело свободного духа, и в этом отношении всякий человек, поскольку он свободен, является потенциальным философом. Профессионализм же проявляется в том, чтобы на свободно выбранных основаниях построить внутренне согласованную (консистентную) систему взглядов, выражающих собственную жизненную позицию. Вот почему в любой философской системе присутствует личность ее создателя: это всегда философия Платона или Аристотеля, Декарта или Гегеля, Маркса или Хайдеггера, однако из их учений никак не удается сложить некую целостную «коллективную» конструкцию. Сочетание в философии свободы выбора оснований с требованием консистентное™ системы и порождает бесконечный спор о том, является ли философия наукой. Однозначное разрешение этого спора невозможно: те, кто подчеркивают системность философского знания, склонны считать ее полноценной наукой — и они правы; тс же, кто акцентируют внимание на свободе выбора оснований, отказывают философии в научности, но и они тоже правы. Во всяком случае, если философия — это наука, то наука особого рода, которая отличается, например, от физики или биологии как по характеру предмета, так и по способу построения.

Специфика философских вопросов не ограничивается только неоднозначностью решений: они отличаются еще и своей неустранимостью. Ведь не изучив, скажем, физики или биологии, человек вполне может нормально жить, если его профессиональная деятельность лежит в стороне от этих сфер знания. Решение же философских вопросов связано не с реализацией профессиональных устремлений, а со свободным выбором собственной жизненной позиции. Бог — это реальность или фантазия? Действительно ли существуют любовь, дружба, верность или это не более чем красивые иллюзии? Дают ли наши чувства истинные представления о вещах или обманывают нас? Что является бо? льшим жизненным благом: признательность близких или солидный банковский счет? Кто из нас никогда не ставил перед собой подобных вопросов?! Однако, внимательно рассмотрев их, можно увидеть, что все они представляют собой частные формы вопросов философских: " Что значит быть?", «Что есть истина?» и " Что есть благо?" . Ответы на подобные вопросы определяют не то, какой ты физик, биолог или юрист, а то, какой ты человек. Всякая попытка ответить на них — это уже начало философствования, хотя частная форма скрывает философскую природу данных вопросов. Их философичность обнаруживается в принципиальной невозможности дать на них однозначные ответы. Невозможность эта логически обосновывается немецким философом Иммануилом Кантом и практически подтверждается всей действительной историей философии.

В самом деле, ни бытие, ни небытие Бога не доказываются и не опровергаются никакой логикой и никаким эмпирическим опытом. Считать его существующим или несуществующим — дело свободного выбора человека. Но, сделав выбор в пользу Бога, индивид займет совершенно иную жизненную позицию, чем в случае атеистического выбора. То же самое справедливо и в отношении вопросов о любви, верности или признательности близких. Таким образом, если мир естествознания содержит вопросы, ответы на которые вполне могут быть общепризнанными, не являясь в то же время необходимыми, то мир философии парадоксальным образом содержит вопросы, однозначное решение которых является и необходимым, и невозможным одновременно. При этом и необходимость, и невозможность однозначного решения таких вопросов проистекают из одного основания: решение их связано с самоопределением личности. Ведь если человек хочет занять собственную жизненную позицию, он должен совершить акт самоопределения, решившись на свой собственный, уникально-неповторимый способ бытия в мире. Рано или поздно каждый человек оказывается перед необходимостью такого выбора.