Институт социальной ответственности бизнеса

Различия между моделями социального служения и социальной ответственности бизнеса заключаются не столько во внешних проявлениях и инструментах осуществления деятельности, сколько в ее сути. Социальная ответственность бизнеса как института состоит во взаимодействиях с обществом, построенных на этике ответственности и соответствующей ей модернистской картине мира. В ней социальный порядок стал представляться уже не как органичная часть более высокого сакрального порядка, а как сугубо человеческое установление, продукт «общественного договора» или «отношений собственности» и т. п. Различные статусы и роли, социальные классы и политические институты, законы и предписания, обязывающие личность к выполнению долга и к служению, на этом фоне рассматриваются как временные, условные и формальные. Ориентирами служат не вечные и непреложные ценности, а ситуативные (краткоили долговременные) цели, интересы, нормы, обязательства. Согласно концепции М. Вебера и его последователей, большое значение в этой духовно-этической трансформации сыграла Реформация. Она фактически открыла дорогу для перехода от ценностной рациональности великих мировых религий к целерациональности современного буржуазного общества: социальные действия, основанные на убеждениях и долге, стали вытесняться действиями, основанными исключительно на калькуляции, расчете целесообразности.

Утвердилось представление о том, что долг, как и любовь, добро и прочие духовные и моральные ценности, являются личным, глубоко интимным делом каждого человека, а в повседневных делах он действует на свой страх и риск, принимая только на себя всю полноту моральной и социальной ответственности за свои поступки. Служение как этическая парадигма связи личности и общества и интеграции социальных институтов приобретает факультативный характер, заменяясь формальными связями, которые регулируются этически нейтральными общими принципами — правом, рыночной конъюнктурой, бюрократическими правилами и т. п.

Например, в России характер взаимоотношений предпринимателей с обществом стал меняться в последней трети XIX в. в связи с интенсивным развитием и универсализацией рыночных отношений. Сопричастность единому, хотя и иерархически выстроенному, космосу, где каждый выполняет свой долг на своем месте, стало постепенно утрачиваться. Торгово-промышленный класс уже ничего не «должен» обществу и не испытывает потребности оправдываться в его глазах с помощью филантропии и меценатства. Но он в силу самой логики своей профессиональной деятельности вынужден принимать на себя ответственность за некоторые сферы общественной жизни. Так, к концу XIX — началу XX в. среди части предпринимателей стало укрепляться представление о необходимости социальной защиты рабочих, что являлось одновременно и попыткой сгладить нарастающий классовый антагонизм, и улучшить качество рабочей силы. Но делалось это, в отличие от филантропических деяний старшего поколения, не ради «блага» рабочих как таковых и не ради общественного одобрения, а из соображений практической целесообразности. Таким образом, в основе этики ответственности лежат рациональный расчет и обоснованность действий их целесообразностью, в то время как этика убеждения исходит из не требующих обоснований и доказательств духовно-нравственных ценностей.

Формирование социально-ответственного бизнеса вытекало из уже описанной заинтересованности крупного предпринимательства в социально-политической стабильности и высоком качестве рабочей силы. Первоначально социальная ответственность предпринимателей проявлялась именно в заботе о материальном благополучии, социальной защищенности и образовательном уровне своих рабочих. Крупные промышленные предприятия индустриального общества постепенно превращались в центры роста социальной инфраструктуры — сети медицинских учреждений, школ и профессиональных училищ, детских садов, библиотек и т. д.

Естественно, обращение к социальной ответственности диктовалось и диктуется не столько личным гуманизмом или высокой «сознательностью», сколько пониманием ее реальной выгоды для стабильного и процветающего бизнеса. Благотворительность продолжает оставаться одним из инструментов реализации социальной ответственности, однако в контексте этики ответственности она получает иной смысл. В основе благотворительных практик бизнеса лежат не индивидуальные альтруистические мотивы его хозяев или менеджеров компании, а прагматический расчет — на повышение авторитета, улучшение имиджа, расширение целевых аудиторий, укрепление корпоративного духа, получение привилегий от местных властей и т. п. Такие практики получают название «стратегическая филантропия» и становятся, по существу, управленческими или маркетинговыми стратегиями, когда вложения в социальную деятельность сопровождаются аналогичными по объему инвестициями в PR-акции вокруг них. Спонсорство с четко просчитанными получателями помощи и информируемыми о ней аудиториями ориентировано не на развитие социальной и культурной сферы самой по себе, а на символический или коммерческий эффект от нее, ожидаемый инвесторами, осуществляющих благотворительность компаний. Если меценат сам, на основании собственных интересов, увлечений, вкусов выбирает, кому оказывать помощь, то спонсорские взносы всегда обосновываются экономической целесообразностью размещения рекламы именно данным спонсируемым.