Российская экономическая модель

Из анализа экономического механизма России на базе индикаторов Всемирного экономического форума вырисовывается картина экономики с большим внутренним рынком и рядом хороших макроэкономических показателей (неплохих темпов экономического роста, положительного платежного баланса, больших международных резервов), но которая отличается повышенной и не всегда эффективной ролью государства, доминирующего над бизнесом.

В результате в России, как и во всех странах, деловая среда (см. 9.2) имеет как сильные, так и слабые стороны. К ее сильным сторонам следует отнести хорошую рентабельность во многих отраслях, невысокий уровень налогообложения, возможность рассчитывать на емкий и быстро растущий внутренний рынок, высокий уровень образования рабочей силы. К слабостям относятся такие черты деловой среды, как слабая банковская система, ограниченная свобода предпринимательства, в частности, откровенно плохая защита прав собственности, а также сильная олигархизация экономики с вытекающими из нее негативными для предпринимательства последствиями — склонностью к монополизму, низким уровнем конкуренции, плохим менеджментом, невысокой инновационной активностью (хотя в стране есть неплохой инновационный потенциал — см. 15.1).

Специфика форм собственности в России может быть выражена тремя характеристиками. С одной стороны, огромная часть собственности (около 40% основных фондов, т. е. основного капитала — см. 16.3) остается государственной и муниципальной, что усиливает политическую власть российской бюрократии. С другой стороны, частная собственность сильно сконцентрирована в руках немногих индивидов, в результате чего полсотни физических лиц контролируют компании, производящие примерно 10% ВВП России. Для физических лиц, которые контролируют крупные компании и группы компаний, в России используется термин олигарх, означающий контроль одного или немногих физических лиц или семей над крупными компаниями в отличие от развитых стран, где подобное явление — исключение, так как капитал подобных компаний распылен между массой акционеров, никто из которых не обладает контрольным пакетом акций. С третьей стороны, для усиления защиты своей собственности в условиях господства бюрократии олигархи переводят права собственности на контролируемые ими российские активы в собственные компании в офшорах, так же как российские чиновники переводят туда для сохранения анонимности свои взятки и права на захваченные ими активы, что позволяет назвать тех и других «офшорной аристократией» .

Что касается свободы и, в частности, защищенности предпринимательства, то в индексе экономической свободы, который ежегодно готовится неправительственной организацией The Heritage Foundation, Россия занимает 143 место из 183 стран прежде всего из-за плохой защиты прав собственности и высокой коррупционной нагрузки на бизнес. Упомянутый доклад Всемирного банка присваивает России 112 место в списке из 185 стран прежде всего из-за трудности для бизнеса получения лицензий на осуществление строительной деятельности и подключения к электросетям, сложности и дороговизны участия во внешней торговле, трудности получения банковского кредита и слабой защите прав инвесторов. В обоих рейтингах Россия уступает не только большинству стран схожего уровня развития, но и большинству постсоветских государств, а также Китаю, Индии и Бразилии.

Доминируя над всеми формами бизнеса, российское государство более благосклонно к крупному бизнесу, что подтверждается очень низкой эффективностью антимонопольной политики в нашей стране (по этому показателю Россия занимает 124 место среди 144 стран, по данным доклада «Глобальная конкурентоспособность»). Государственное покровительство российским крупным компаниям обусловлено не только тем, что еще с советских времен они определяют лицо многих отраслей, но и тем, что верхушка российской бюрократии — совладелец ряда крупных российских компаний, создающий им привилегированное (монополистическое) положение в экономике. Что касается среднего и низшего слоя российской власти, то он является владельцем и совладельцем ряда средних и малых компаний, которые также используют свою связь с государством. Однако основной способ получения российским государственным аппаратом дохода от своего политического господства — это навязывание частному бизнесу и обществу формальных (например, через сохранение большого государственного сектора) и неформальных (через взяточничество, контроль над судами и средствами массовой информации, особенно телевидением) «правил игры», выгодных государственному аппарату. Говоря экономико-теоретическим языком, российская бюрократия получает политическую (административную) ренту за счет своей чрезмерной политической (административной) власти, позволяющей ей эксплуатировать бизнес и общество.

Стремлением госаппарата к контролю над бизнесом объясняется и слабая защита прав собственности в нашей стране (у России по этому показателю 133 место в мире), что позволяет этому аппарату манипулировать бизнесом, в том числе и крупным, включая даже олигархов. Подобная ситуация сильно уменьшает предпринимательские ресурсы, заставляя бизнес приспосабливаться не только к конкуренции, но и к представителям власти, от которых часто зависит судьба той или иной фирмы. А в результате бизнес сильно подвержен погоне за рентой, которую ему может обеспечить связь с властью, т. е. налицо большие масштабы рентоориентированного поведения (см. 2.2). Бизнес, находящийся под покровительством государственной власти в условиях невысокой внутренней и внешней конкуренции, недостаточно эффективен (остается «неэффективным собственником» принадлежащих ему активов). Он получает право на существование от бюрократии в обмен на признание выгодных ей «правил игры», а также за взятки. Но для многих частных владельцев и совладельцев — государственных служащих подобный бизнес эффективен, принося им немалую прибыль за счет монополизации наиболее прибыльных сфер хозяйственной деятельности, прежде всего добычи природных ресурсов и использовании государственных бюджетных средств.

Итак, для нынешнего российского экономического механизма характерно переплетение государственного аппарата с бизнесом, особенно крупным, при доминировании государства. Поэтому российский вариант капитализма можно назвать государственным капитализмом, добавив, что из-за заметного переплетения с крупным бизнесом (а он сильно сконцентрирован в руках олигархов) это сочетание государственного капитализма с олигархическим при доминировании первого, т. е. это олигархический государственный капитализм. Заметим, что преобладание государственного аппарата над собственниками (система власти-собственности, при которой политическое лидерство дает право распоряжаться собственностью) наблюдается в России много столетий, будучи важным элементом распространенного в этой части света «восточного деспотизма» («азиатского способа производства»), что не способствовало укреплению предпринимательских традиций в нашей стране.

Олигархический государственный капитализм нацелен не столько на модернизацию страны за счет использования силы государства, сколько на реализацию этой силы в интересах бюрократии и близких к ней компаний, преимущественно крупных, т. е. использования государственной власти в своих собственных интересах. Эта коалиция рентоориентированных сил выступает за такую модернизацию страны, которая сохранит их власть над экономикой и политикой.

Противоядием от сохранения такого варианта экономического механизма может быть поворот в сторону большей демократизации страны, что для экономического механизма означает усиление господдержки малого и среднего бизнеса, укрепление прав собственности, а также снижение уровня государственного вмешательства в повседневную деятельность фирм. Другое средство — это улучшение этического климата в стране, что для экономики означает усиление борьбы с экономической преступностью, особенно с коррупцией, а также усиление моральной ответственности власти перед обществом (о воздействии этической (культурной), психологической, политической и социальной сфер на экономический механизм (см. гл. 7)).