Методология экономики в свете аналитической философии

Состояние экономической науки с самого момента ее возникновения и до наших дней во многом определялось и определяется работами английских и американских авторов. Абсолютное их большинство с университетских скамеек впитало потенциал аналитической философии. Нет поэтому ничего удивительного в том, что существует определенный параллелизм в эволюции, с одной стороны, аналитической философии, с другой — философии экономической науки. Согласно нашему анализу, наиболее масштабные вехи развития экономической науки обозначены работами Дж. Милля, А. Маршалла, М. Фрид мена и М. Блауга. Следует отметить, что и Ф. Бэкон, и Дж. Локк, и Дж. Беркли, и Д. Юм интересовались нарождавшейся политической экономией и даже внесли в нее определенный вклад. Локк и Юм считаются классиками количественной теории денег. Но даже им не удалось стать авторами научной экономики. Эта высокая честь выпала на долю А. Смита, который до своего экономического триумфа был известен в основном как этик. Кстати, Смит был другом Юма. Нет сомнений, что они благотворно влияли друг на друга. Рассмотрим наиболее значимые этапы взаимовлияния философии и экономики.

(1) Аргумент Юма.

Должен — предложения не выводимы из есть-преддожений. Непосредственному наблюдению поддается лишь то, что существует. Научный статус должен-предложений ставится под сомнение. Аргумент Юма приобрел скандальную известность. Он стал стандартным приемом опровержения научного статуса всех прагматических наук, в том числе и экономики. А между тем он лишь свидетельствует в пользу различного статуса дескриптивных и аксиологических (прагматических) наук. В п. 2.5 было показано, что концепция прагматической истины вполне приемлема. Проверка предсказаний опровергает представление о невозможности прагматических наук. Сторонники «гильотины» Юма не замечают, что они являются жертвами семантического синдрома, согласно которому возможны лишь описательные науки. О том, что есть и что должно быть, мы судим на основе теорий с последующей проверкой их предсказаний. Иначе говоря, в научном отношении они состоятельны в равной степени.

(2) Дж. Ст. Милль как основатель философии экономики.

Он был в равной степени выдающимся как философом, так и экономистом. Впрочем, полной гармонии между его философскими и экономическими выводами нет. Почти всегда Милль не обосновывал свои философские выводы экономическим материалом, а экономические исследования не сопровождал философским комментарием к их смыслу. Видимо, в своих экономических изысканиях он наиболее часто обращался к так называемому смешанному индуктивно-дедуктивному априорному методу. В одних случаях утверждается, что возможно и допустимо от индукции переходить к дедукции. В других случаях Милль сразу начинает с мотиваций, рассматривая их в качестве априорных оснований экономической науки.

Очевидно, что Милль испытал на себе сильное влияние философии Юма. Во-первых, пытаясь осмыслить аргумент Юма, он определил экономику в качестве позитивной (дескриптивной) науки. Должен-предложения он оставил на откуп искусству. Разумеется, речь идет об уловке, не более того. Во-вторых, Милль рассматривал экономические законы в качестве тенденций. Тем самым он отдавал известную дань представлению Юма о сомнительности любых гипотез.

(3) А. Маршалл: поздний позитивизм.

Мало кто сомневается, что пиковым достижением экономической науки XIX в. являлись знаменитые «Принципы экономике» А. Маршалла, первое издание которых датируется 1890 г. Менее известно, что и в области философии экономической теории Маршалл также не знал себе равных.

" Индукция, дополненная анализом и дедукцией, — отмечал А. Маршалл, — соединяет вместе соответствующие классы фактов, упорядочивает их, анализирует и выводит из них общие формулировки, или законы. Затем на некоторое время главную роль приобретает дедукция: она ассоциирует некоторые из этих обобщений друг с другом, выводит из них гипотетически новые и более широкие обобщения или законы и затем вновь прибегает к индукции, чтобы выполнить основную долю работы по сбору, отсеиванию и упорядочению этих фактов таким образом, чтобы проверить и «верифицировать» новый закон" .

Маршалл всегда и во всем градуалист, он стремился к непрерывности познавательных переходов. Поэтому Маршалл не задерживался надолго в одной из областей познания, ибо в результате из поля зрения могла выпасть другая. Он не терпит длинных как индуктивных, так и дедуктивных цепей рассуждений. Находясь в индуктивном поле, Маршалл спешит к дедукции, а от нее вновь к индукции. Под ногами исследователя всегда должна быть какая-то твердая почваиндуктивно-фактуальная или дедуктивно-понятийная.

Но каким образом вырабатываются экономические понятия? По мнению Маршалла, за счет группировки материала — объединения сходных по своей природе фактов и суждений, в результате чего исследование одного может пролить свет на другой. Именно таким образом, в процессе развития принципов анализа и доказательства, находят многообразие в единстве и единство в многообразии. Мыслитель масштаба Маршалла занят поиском не единства и многообразия как таковых, а их органической сопряженности, взаимопроникновения. Но это и есть путь к любым понятиям, ибо именно они, и только они, заключают в себе разом и единое, и многообразное.

Начав с ментальной формы ценностей, Маршалл, поскольку наука не заканчивается сферой сознания, естественно, должен был перевести ее каким-то образом в языковую и предметную области. Он описывал сложный процесс поиска адекватных экономической сути терминов, сила которых проявляется в их употреблении, следующим образом1. Понятия необходимо формулировать четко, но их употребление не должно быть излишне жестким, в частности, оно должно допускать переход от научного языка к повседневному. Маршалл придерживался градуалистической позиции: уточнение фактов и точек зрения всегда позволяет перейти от повседневного языка к научному, а от него при необходимости вновь к первому из них. Он обращал внимание на нетривиальный характер экономических споров, но не извлекал из этого наблюдения каких-либо важных методологических выводов.

Интересная, с точки зрения интеллектуала европейско-континентальной закалки, особенность теории познания Маршалла состоит в его неизменном рассмотрении в качестве предпосылки научного разума здравого смысла. Здравый смысл и природный ум могут много дать для анализа, не будучи достаточными для всех целей. Они не позволяют проникнуть на большую глубину от поверхности явлений либо за пределы опыта человека. Маршаллу важно показать, что между научным и ненаучным разумом нет пропасти. Всегда возможен переход от здравого смысла и природного ума, погруженных в опыт жизни, к экономической теории. Она — удел не только избранных, но и всех нормальных людей.

При философской характеристике воззрений того или иного экономиста необходимо прежде всего обращать внимание на понимание им статуса экономических понятий. По Маршаллу, экономические законы относятся «к тем областям поведения человека, в которых силу действующих в них побудительных мотивов можно измерить денежной ценой» 1. Сказано просто, но исключительно сильно. Маршалл всегда подчеркивал, что в экономической теории речь идет не о любых побудительных мотивах, а лишь о тех, которые измеряются в денежных единицах. По сути, маршаллианские «побудительные мотивы, измеряющиеся в деньгах» — это не что иное, как экономические ценности в их ментальной форме. Теорией ценностей как понятий Маршалл не владел, но суть их он излагал правильно. Очень важно, что Маршалл интерпретировал экономические ценности как побудительные мотивы. Это означает, что именно они придают жизненность всей системе экономических отношений. Объясняя свою позицию, Маршалл в отличие от Милля вполне справедливо дистанцировался от гедонизма и утилитаризма с их акцентом на чувстве удовольствия. Он никогда не забывал о денежном выражении ментальных форм, что позволяло ему не покидать сферу экономического.

К несомненным достижениям Маршалла как философа экономической теории следует, на наш взгляд, отнести синтез эмпиризма с рационализмом; градуалистический метод, согласно которому на первый взгляд представляющиеся противоположными стороны можно объединить посредством постепенного пошагового процесса; четкое выделение специфики экономических явлений как обладающих денежным измерением.

Главный изъян философской теории Маршалла состоит в том, что она явно недостаточно аргументирована. В ней есть все: и ценности в форме мотивов, и прагматический метод как определение целей поведения и достижение их кратчайшими путями, и даже принцип теоретической относительности. Но все эти положения выражены недостаточно четко.

(4) Дж. М. Кейнс: освоение позитивизма.

После «Принципов» Маршалла, пожалуй, самой знаменитой экономической книгой стала опубликованная в 1936 г. монография Дж. М. Кейнса1 «Общая теория занятости, процента и денег». В действительности же они отличались от них довольно существенно. Как это часто бывает с выдающимися учеными, Кейнс ограничивался немногими, впрочем, весьма существенными, методологическими обобщениями. В наиболее отчетливом виде они были изложены в письме к Р. Харроду в 1938 г. 2 Эти обобщения, безусловно, заслуживают хотя бы краткого комментария. Для удобства представим их читателям в виде пронумерованного списка, а затем кратко прокомментируем.

• (1) Экономическая теория — это «ветвь логики, образ мышления» .
• (2) Прогресс экономической теории состоит в улучшении «выбора моделей» .
• (3) Статистические данные необходимы для проверки обоснованности моделей.
• (4) Модель отделяет относительно неизменные факторы от преходящих.
• (5) Модель позволяет анализировать конкретные экономические ситуации.
• (6) Поскольку экономическая теория руководствуется интроспекцией и ценностными суждениями, то она является моральной наукой.
• (1) Характеризуя экономическую теорию в качестве ветви логики, Кейнс желал лишь подчеркнуть ее стройность как формы мышления, руководствующейся аксиомами и максимами. Его аргумент направлен против индуктивизма.
• (2) Кейнс обращает внимание на прогресс экономической теории. Такой ход мысли ближе к постпозитивизму, чем к неопозитивизму. Под моделью он имеет в виду теорию. Обычно же под моделью понимается интерпретация теории на определенную предметную область.
• (3) Статистические данные, считал Кейнс, позволяют проверить истинность модели. Мысль эта довольно тривиальна. Менее тривиально предположение, что проверка модели есть также проверка теории.
• (4) Кейнс полагал, что модель позволяет отделить одни факторы от других и, следовательно, выяснить их значимость. Это суждение представляется весьма интересным. Если в распоряжении экономиста имеются математические уравнения, то, разумеется, их переменные знаменуют собой относительную самостоятельность экономических факторов.
• (5) Действительно, именно модель открывает доступ к прогнозам и ко всему тому, что принято называть конкретным экономическим анализом.
• (6) Кейнс весьма решительно подчеркивал своеобразие экономической теории, определяя ее статус как моральный. Он прав, экономическая теория действительно имеет дело с, как он выражался, ценностными суждениями. Кейнс, друг Витгенштейна, был детально знаком с неопозитивистскими идеями. Подчеркивание им особой значимости в экономике логики и статистических исследований было навеяно, надо полагать, неопозитивистскими идеями.

М. Фридмен: подъем постпозитивистского знамени. Милтон Фридмен, лауреат Нобелевской премии по экономике 1976 г., является автором статьи «Методология позитивной экономической науки». Опубликованная в 1953 г., она привнесла в экономику постпозитивизм К. Поппера. В упомянутом эссе отсутствуют ссылки на работы К. Поппера и не упоминается даже его имя, но это обстоятельство не могло помешать исследователям установить подлинные истоки философствования Фридмена. К началу второй половины XX в. Поппер уже был настолько крупной фигурой в области философии науки, что его воззрения узнавались в любом исполнении достаточно легко.

По крайней мере четыре принципа философии Поппера включены Фридменом в его эссе. Это, во-первых, принцип теоретической относительности: факты не воспринимаются без теории; во-вторых, принцип фальсификационизма: выводы теории должны проверяться фактами, при этом «факты никогда не могут „доказать теорию“, они могут лишь выявить ее ошибочность»; принцип роста научного знания: «любая теория с необходимостью имеет преходящий характер и подвержена изменению с прогрессом знания» 2; в-четвертых, принцип определения соотносительной силы теории: более эффективна та теория, выводы которой наиболее точны, область ее действия максимально широка, к тому же ей не удается найти альтернативу. Но центральное место в статье Фридмена занимают не столько перечисленные положения, сколько обсуждение двух ключевых вопросов, касающихся статуса экономической науки и реалистичности, а также возможности проверок, предпосылок экономической теории. Впрочем, по крайней мере в одном отношении Фридмен явно остался на неопозитивистких позициях. Он считал экономику не аксиологической (нормативной), а дескриптивной и в этом смысле позитивной теорией. Фридмен полагал, что факты не содержат ничего ценностного. В этом он явно ошибался. Факты экономических наук необъяснимы без ценностей, например принципа максимизации нормы прибыли на авансированный капитал.

Диалог.

• — Почему так сложно реализуется союз философии и экономики ?
• — Видимо, потому, что овладение содержанием философской и экономической теорий не просто, а требует интенсивной познавательной работы.
• — Я обратил внимание, что даже у одного автора, например у Милля, философия и экономика остаются внешними по отношению друг к другу.
• — Я объясняю это недостаточным вниманием к философским вопросам экономики.
• — Какая проблема оказалась наиболее трудной для осмысления ?
• — Видимо, проблема соотношения принципов теории с ее окончательными выводами.
• — Мне очень симпатичен поиск позитивистами объективности экономического знания, отрицание субъективного произвола.
• — Я бы посоветовал относиться к ним критически. Представление об объективности знания смутное. Надо обеспечить высокий научный уровень теории. В этом все дело.
• — Я не знал, что англоязычные экономисты так глубоко увязли в позитивистском болоте. Надо же.
• — А Вам не кажется, что Ваше суждение голословно?
• — Я где-то слышал, что позитивизм — это плохо.
• — Предлагаю не торопиться с окончательными выводами, тем более с такими, которые способны бросить тень на целые нации.

Выводы.

• 1. Аргумент Д. Юма о принципиальном отличии есть-преддожений от должен-предложений не ставит под сомнение аксиологический статус экономической науки.
• 2. Трактовка экономики в качестве позитивной (читай: дескриптивной) науки является результатом семантического синдрома.
• 3. Дж. Милль использовал в развитом им варианте политической экономики смешанный индуктивно-дедуктивный метод.
• 4. А. Маршалл придал смешанному индуктивно-дедуктивному методу наиболее законченный вид.
• 5. М. Фридмен перевел философию экономики на рельсы постпозитивзма К. Поппера.
• 6. Экономисты нуждаются в содержательном понимании используемой ими философии.