Призвание человека в трудах православных философов

ПРИЗВАНИЕ ЧЕЛОВЕКА В ТРУДАХ ПРАВОСЛАВНЫХ ФИЛОСОФОВ

Е.А. Шутова Проблема призвания как философская проблема приобрела актуальность в момент поворота философской мысли от постижения мира к постижению человека. Изначально, пережив свое становление в качестве религиозной проблемы, зародившейся в недрах христианства, призвание, после актуализации проблемы бытия человека, приобрело статус феномена, суть которого пытались постичь философские умы на Западе и в России. Если в западной философии призвание человека в рамках своих концепций изучали Г. Фихте, М. Вебер, К. Юнг, М. Хайдеггер, Х. Ортегаи-Гассет и др., то в русской православной философии призвание как феномен бытия человека рассматривалось, в частности, Н. Бердяевым, Н. Лосским, С. Л. Франком, Б. П. Вышеславцевым.

Что есть призвание? Упоминания о призвании человека в философской литературе многочисленны, но, тем не менее, определений призвания немного, и чаще всего они либо содержат внутренние противоречия, либо имеют разные смыслы. Разные авторы, в зависимости от своей философской позиции, в отношении сущности человека придерживаются разных точек зрения на природу призвания. Также размыто смысловое поле призвания как явления, имеющего обозначение в обыденном языке. При всей онтологической значимости призвания для определения сущности человека оно остается непознанным; незнание объекта потребности при ее выраженности порождает фрустрацию именно так можно назвать сегодняшнее отношение человечества к проблеме призвания.

Проанализировав религиозные и философские источники, мы обнаружили основные социокультурные смыслы, вкладываемые в понятие `призвание': призвание как промысел Божий («предопределение»), призвание как долг, уникальная функция человека («предназначение»), и призвание как форма бытия человека в процессе самоидентификации. В дальнейшем, употребляя указанные термины, мы будем иметь в виду именно данные нами определения. В зависимости от позиции упоминаемого нами автора, от его идейной платформы и проповедуемых ценностей размытая смысловая нагрузка данного термина приобретает ту или иную окраску, но в основном в философии между «призванием», «предопределением» и «предназначением» различия не акцентируются, и смысл становится понятен в контексте.

Исторически каждый из выделенных нами аспектов являлся преобладающим в зависимости от царящего религиозного мировоззрения. Так, концепция «предопределения» в большей степени характерна для протестантства; основная ее идея заключается в том, что у Бога еще до начала времен был свой план касаемо каждого человека, и изменить его ни делами, ни верой невозможно: спасутся только избранные. Верующий может лишь «заглянуть» в Книгу судеб, анализируя своюуспешность: если он благочестием и трудом добился процветания, значит, он избран. Не удивительно, что подобное мировоззрение, по М. Веберу¹, позитивно сказалось на отношении протестантов к труду: каждый стремится доказать, в первую очередь, себе, что он избран к спасению.

«Предназначение» генетически связано с «предопределением», но наиболее яркое выражение приняло в католической доктрине «социального призвания»: поскольку Господь определил каждому его место (социальный статус, принадлежность к сословию, как это было в Средние века), то и дал каждому его дело, то есть снабдил функцией, выполняя которую, человек исполняет волю Божью. Меж тем, «предназначение» обладает более емким философским потенциалом, поскольку достижение идентичности через потребность в «предназначении», то есть в идентификации с ценностно-важной деятельностью, которая, осознанная или неосознанная, заставляет человека выйти за пределы заданности мира, преодолеть «давление ман» (по М. Хайдеггеру), освоить культурное средство (В. И. Плотников), человек обретает подлинность бытия. Индивидуальное бытие человека в процессе постижения и реализации им своего предназначения является собственно призванием.

Понимание призвания христианина как предназначения, служения делу Господа, стремление к достижению Божественной благодати вообще свойственно христианской традиции. Специфика понимания призвания у православных философов генетически формируется православной традицией, философски переосмысленной. Православный святой пр. Серафим Саровский в беседе говорит следующее: «…в стяжании Духа Божия и состоит истинная цель нашей жизни христианской, а молитва, бдение, пост, милостыня и другие ради Христа делаемые добродетели суть только средства к стяжанию Духа Божиего». Однако, по убеждению православных авторов, промысел Божий приготовил каждому человеку не место в социальной иерархии, определенное профессиональное, семейное и другое положение, но свою духовную миссию, место и характер участия в строительстве Церкви Христовой на земле. Православная концепция призвания христианина заключается в осознании им своего предназначения, реализации дара Божьего (его уникальных способностей) в процессе духовной созидательной деятельности, служении Богу и достижении благодати. Но что же движет человеком на этом пути, как он осуществляет свое бытие, что дает ему духовные силы, энергетически наполняет его труды? Долг, то есть закон как основа предназначения, или любовь как сущность призвания? Обладает ли человек свободой или вся его жизнь подчиняется предопределению, как в протестантстве?

Пользуясь методологией Н. Гартмана², выделившим в целостности Мира слой духовного, соотнесем философские воззрения различных авторов с разными слоями духовного бытия. Слой духовного, по Гартману, представлен следующими модусами: 1) объективированным духом, охватывающим все вневременное идеальное, сверхисторическое; этот модус соотносим с родовым бытием; 2) объективным духом, являющимся носителем истории в строгом первичном смысле; и относящимся, как и первый модус, к явлению вне индивидуализированного духовного (групповое бытие); 3) личностным духовным, которое индивидуализировано и которое только и может любить и ненавидеть, нести ответственность, вину, заслугу, иметь сознание, волю, самосознание (индивидуальное бытие)².

Призвание как вневременное духовное явление, относимое, по Н. Гартману, к родовому бытию, рассматривается Н. Лосским³, согласно учению которого, весь мир (не только человек) стремится воссоединиться с полнотой Божественного бытия, т. е. с самим Богом. Н. Лосский, говоря о «призвании», выражает убеждение, что человек предназначен к воссоединению с утраченным Царством Божьим через единение с Церковью и обретает свободу в согласовании воли тварной с волей Божьей. Это родовое, в терминологии Н. Лосского, «призвание», а, точнее, долг, предназначение человека: «Вся вселенная призвана войти в Церковь, стать Церковью Христовой, чтобы, по совершении веков, преобразиться в вечное Царство Божие». Н. Лосский указывает на цель (достижение Божественной благодати) и способ (вхождение в лоно Церкви Христовой, принятие и воплощение ее ценностей) реализации предназначения человека на земле, но не дает ответа, как это предназначение будет реализовано. Такое понимание родового предназначения человека свойственно православной философии. Н. Бердяев также считал человека предназначенным к единению с полнотой божественного бытия, способ реализации родового предназначения С. Л. Франк видит в соборном, совместном преобразовании мира и его спасении. Понимание «призвания» только как родового предназначения оторвано от индивида и его сокровенного бытия, это понимание «сверху», оно не говорит, каков он, путь исполнения родового предназначения, то есть призвание как таковое. Б. П. Вышеславцев⁴ отмечает, что человек существует только в отношении к Абсолюту, и стремление к полноте божественного бытия также признается им неотъемлемым свойством человека. Более того, все существование человека, по Б. П. Вышеславцеву, подчинено Божественному Эросу, который, преобразуясь из низменных стремлений и аффектов, восходит к благодати Божественной Любви, добровольно принимая «любезные приглашения» творца в мистическом опыте призвания.

Объективная (групповая) форма существования призвания, по методологии Н. Гартмана, представлена Н. Бердяевым, который предлагает два пути достижения Божественной благодати. Его исследования признают наличие разных форм индивидуального бытия, носители которого рассматриваются и «со стороны» (когда Н. Бердяев повествует об аскетизме и творчестве как способах реализации родового предназначения достижения благодати), и «изнутри» (когда он говорит, прежде всего, о собственном творческом призвании, то есть о стремлении реализовать свое творческое предназначение)⁵. Объективное, по методологии Н. Гартмана, бытие, носителем которого является группа людей, отражается в учении С. Л. Франка о призвании в констатации наличия иерархии личностей, выстроенной согласно иерархии ценностей. Объективное духовное предназначение человека, по С. Л. Франку, найти свое положение в этой иерархии через самопознание⁶. Иерархия ценностей является необходимым условием осуществления призвания и в учении Б. П. Вышеславцева: конфликт ценностей заставляет человека делать осознанный выбор, принимая решение, а культурное опосредование свободы произвола, обретенной таким образом, и добровольное осуществление Божественной воли приближают человека к благодати⁴. Вообще существование «другого» как необходимое условие существования человека, по Б. П. Вышеславцеву, это сознательный пласт бытия, в котором человек может воспринимать равные ему другие «Я». К тому же образ живого человека более значим для принятия ценности, чем образ мечты или идеи, оттого так глубоко воздействуют на человека образы святых на иконах, образ Христа, образ духовного лица, ведущего проповедь.

Здесь важно отметить, что до тех пор, пока автор говорит о призвании человека «со стороны», прибегая к категории должного вне сущего, то есть индивидуального бытия и способа его реализации, он говорит о предназначении. Призвание как «бытие в себе» всегда предполагает «я»; никто, кроме самого человека, не может знать о его призвании: этот «зов» слышен лишь ему, и только ему дается «звание», если «зов» принят. Эта единственная форма существования призвания как такового, и она может быть соотнесена с выделенным Н. Гартманом индивидуальным слоем духовного бытия.

Именно так, с заботой об индивидуальном бытии человека, рассуждает о призвании замечательный русский философ С. Л. Франк⁶. Человек, утверждает он, выбирая жизненный путь, задается вопросом, каково его призвание, каким делом стоит ему заниматься, в частности, какую профессию выбрать. Решение этого вопроса возможно лишь при анализе условий, которые могут повлиять на выбор внешних (социальных) и внутренних (физиологических, психологических) и наличии осознания главной жизненной ценности. Жизнь коротка, человек ограничен возможностями и потребностями своего тела, наследственностью физической (недугами) и нравственной (пороками родителей, которые мы наследуем в семье), поэтому не всегда успевает осознать ведущую ценность, тем более, осуществить свое призвание именно в индивидуальном, уникально-личностном смысле. С. Л. Франк полагает, что помочь осознать эту ценность можно, задавая вопросы о стремлениях человека.

Б. П. Вышеславцев ставит индивидуальное бытие человека в контексте проблемы призвания на первый план. Более того, он полагает призвание тем феноменом, который может разрешить антиномию свободы и долженствования. В ответ на Божественный зов человек говорит «Да будет!», тем самым делая волю Бога своим решением¹. Сущность призвания, по убеждению Б. П. Вышеславцева, заключается в «кооперации», «со-творчестве» индивида и Абсолюта. «Бог может позвать человека, как и человек может призвать бога»⁷. Диалог, со-творчество, является основой свободы человека от всякого долженствования, то есть закона. «На всякое долженствование, исходящее от системы ценностей, возможен ответ: я ничего не должен, я делаю, что хочу!». Именно поэтому «божественный зов» предлагается человеку в качестве «любезного приглашения» или любовного зова. Наделяя нас благодатью, Творец приглашает, не приказывая, и отвечает на наш зов, помогая в свершении угодных ему деяний.

Два «зова» зов человека и зов творца встречаются в призвании, которое как мистический опыт дается каждому человеку («имеющий уши да услышит»). Призвание, таким образом, «внушение свыше», отстранение себя, посредничество между Богом и миром⁸, но всякое внушение, утверждает Б. П. Вышеславцев, есть самовнушение: «…я ставлю себя в положение пассивно воспринимающего»⁸, и говорю «Да будет!», получая свободу в том, как реализовать и преобразить полученные внушения согласно образу моего воображения. При этом Божественное внушение не является императивом, оно есть должное и ценное, причем долженствование это понимается как постулат реализации ценностей, оно есть «компас, а не руль»⁸, решение «да будет!», с которым человек воспринимает «зов» и в нем заключается свобода⁸.

Итак, проблема призвания человека рассматривается православными философами, на трудах которых мы остановились, на разном уровне универсальности: С. Л. Франк⁶, Б. П. Вышеславцев⁴ рассматривают призвание человека с позиций индивидуального, группового и родового бытия, Н. Бердяев⁵ рассуждает о призвании человека к творчеству как о всеобщем законе, упоминая и призвание, и предназначение в разных контекстах, Н. Лосский³ рассуждает о призвании человека как христианина, имея в виду родовое предназначение человека.

Рассмотренные философские концепции не исчерпывают, но дают основу для описания призвания как феномена бытия человека. Дальнейшее исследование проблемы призвания позволит выработать модель его реализации в структуре бытия человека, позволит уточнить определение призвания и предназначения, что позитивно скажется на изучении проблемы человека в рамках философской антропологии.

Обобщая изложенное, достаточно сказать, что человек в призвании реализует последовательно различные предназначения (семейный, профессиональный, духовный долг), на разных жизненных этапах выбирая то сверхличное, ради которого он в силах трудится на пределе возможностей. Жизнь человека как череда свершений на пути к высшему родовому предназначению, свойственному православию воплощению Царства Божия на земле, в призвании проявляется в виде уникального выражения универсальной ценности.

философский призвание бытие.

Примечания

• 1 См.: Вебер, М. Избранные произведения: пер. с нем. / сост., общ. ред. и послесл. П. П. Гайденко. М.: Прогресс, 1990. 808 с.
• 2 См.: Гартман, Н. Проблема духовного бытия. Исследования к обоснованию философии истории и наук о духе // Культурология ХХ век: антология. М.: Юрист, 1995. С. 246 394.
• 3 См.: Лосский, В. Н. Очерк мистического богословия восточной церкви.
• 4 См.: Вышеславцев, Б. П. Этика преображенного Эроса. М.: Республика, 1994. 368 с.
• 5 См.: Бердяев, Н. А. Самопознание. М.: Эксмо, 2003. 621 с.
• 6 См.: Франк, С. Л. Смысл жизни // Вопр. философии. 1990. № 6. С. 68−131.
• 7 Вышеславцев, Б. П. Этика преображенного Эроса. С. 89.

Там же С. 81.