Политическая система России: сценарии развития

Введение

. … В конце концов, политический прогноз, как любая теорема, имеет смысл только для тех, кто принимает определенные аксиомы. Мы исходим из нескольких основных посылок.

Происходившее в последние годы с Россией, как и предстоящее ей в обозримом будущем, чаще всего формулируется в терминах транзита, более или менее болезненного перехода, условно говоря, из некоей точки «А» в некую точку «Б». Или, что, по сути, не менее условно — от коммунистического тоталитаризма к демократии и рыночной экономике. Подобное восприятие происходящего в общих чертах свойственно как правящей элите, так и большинству общества, хотя, разумеется, и внутри элиты, и в обществе в целом существуют заметные и иногда существенные различия в отношении к происходящему — вплоть до взаимоисключающих оценок желательности такого перехода, его сроков, начальной и конечной точки и т. д. Примерно так же воспринимают происходящее сегодня с Россией и в международном сообществе: как переход или «непереход» из одного устойчивого состояния в другое, то есть не просто как движение, а как движение, имеющее в определенном его качестве начало и конец.

По понятным причинам об объективных критериях успешности перехода можно спорить до бесконечности. Меньше возражений могла бы вызвать верифицируемая субъективная оценка произошедшей «нормализации» состояния страны. Если говорить более конкретно, то о завершении российской метаморфозы и об ее успехе могло бы свидетельствовать устойчиво фиксируемое опросами общественного мнения чувство удовлетворения решающего сегмента общества метаморфозой, гордости за свою страну и за то, что россиянам удалось сделать с нею и с собой. То есть чувство, которое обычно естественным образом разделяет значительное число граждан стабильных демократических стран, какими бы ни были «объективные» количественные показатели этих последних в отдельных областях жизни. Сегодня — несмотря на высокий рейтинг президента РФ, на постепенный рост удовлетворенности значительной частью опрошенных россиян благосостоянием своей семьи, своего города или поселка и даже страны в целом, а также на некоторый рост «самобытнических» настроений — это чувство социологически не констатируется. Это заставляет предположить, что российское общество еще не преодолело перевал, и что решающее «превращение» с неочевидным результатом еще впереди. Эта неочевидность относится и к срокам, если движение пойдет в заданном направлении, и к самому направлению. Ясно, что выбранный нами субъективный критерий имеет смысл исключительно при свободе самовыражения людей и не может приниматься в расчет, если становится предметом манипуляции.

В принципе, в соответствии именно с такой логикой была структурирована работа экспертной сессии, проведенной Фондом «Российский общественно-политический центр» (РОПЦ) в процессе подготовки настоящего доклада. Предполагалось, что эксперты должны были в первую очередь подтвердить или опровергнуть значимость как указанного подхода в целом, так и основной гипотезы, и определиться, пройдет ли Россия в предстоящее десятилетие базовую развилку, и если да, то каким окажется итог. Или же — каким он окажется, если развилка не будет пройдена. Попутно предлагалось оценить значимость альтернативных сценариев, своего рода фобий российской политики. Часть из них предлагалась для оценки экспертам, другие назывались ими самими. При всей одиозности или кажущейся невероятности некоторых сценариев они не отвергались с порога, прежде всего потому, что и со стереотипами приходится рассчитываться, и мнительные, как известно, тоже умирают, причем иногда именно от того, что служит предметом их ложных или оправданных фобий. Разумеется, желательным представлялось и уточнение смысла «развилки» и, если возможно, ее разложение на несколько так называемых «точек бифуркации», имеющих точный политический смысл и хронологическую привязку. Формулируя задачу, авторы отлично понимали, что требуют от экспертов решения задачи, сопоставимой по сложности с выжиманием ста пяти граммов сока из стограммового лимона. Понимая это ничуть не хуже авторов и признавая всю условность и экстремальность предложенных правил игры, ряд ведущих экспертов согласился в дружеской дискуссии с коллегами или/и письменно предложить свое видение политического будущего России спустя десятилетие .

«Прoклятые сценарии». Более точно очертить контуры ожидаемой общеполитической ситуации можно через перечисление тех сценариев, реализация которых представляется экспертам не только нежелательной, но и крайне маловероятной. Обнаружилось пять сценариев подобного рода. Они перечисляются по мере возрастания вероятности, притом, что последние, в сравнении с первыми, скорее, менее невероятны, чем более вероятны.

Возвращение к власти коммунистической партии. Реставрация советского режима была одним из кошмаров 1990;х гг. Эксплуатация этой фобии позволяла решать по-своему исторические задачи — такие, например, как переизбрание Б. Ельцина на пост президента на выборах 1996 г. Признание невозможности реставрации коммунизма означает, в частности, и то, что судьба построенных на антикоммунизме политических проектов также ставится под вопрос, что устроит многих, но, вероятно, не всех.

Установление авторитарного некоммунистического режима. Еще в 1999;2000 гг., не говоря уже о более ранних временах, этот вариант обсуждался всерьез. Тогда предстояла первая в истории демократической России легальная смена главы государства, не без оснований воспринимавшаяся как испытание на прочность всей российской политической системы. Сегодня можно признать, что система выдержала это испытание, сохранив основные характеристики демократии (хотя и по-прежнему далеко отстоя — как, впрочем, и все реальные политические сообщества — от ее идеального типа). Теоретически, с каждой последующей законной передачей власти от одного избранного главы государства другому риск авторитарного перерождения демократии должен уменьшаться. Критическими для многих теоретиков являются моменты прихода к власти оппозиции и, впоследствии, законного возвращения к власти потерпевшей тогда поражение на выборах элиты или ее идеологических наследников. В предстоящее десятилетие этот алгоритм едва ли можно будет использовать в полном объеме в качестве критерия жизнеспособности демократии. Реальная оппозиция — коммунисты — в России по-прежнему «непрезиденциабельна», и ее чисто теоретически допустимая победа на выборах вряд ли стала бы знаком торжества демократии, хотя и вовсе не обязательно означала бы ее действительный конец. Другой же оппозиционной силы, способной бросить властвующей элите демократический вызов, сегодня эксперты не видят. Это, впрочем, не означает, что таковая не сможет сформироваться в течение предстоящего десятилетия.

Распад России. Действительные или мнимые сепаратистские устремления отдельных регионов, будоражившие Россию в предшествующее десятилетие, на данном этапе можно считать в основном преодоленными. Благодаря «централизаторской» (скорее в символическом и экономическом, чем чисто политическом смысле) политике президента В. Путина, более того — в связи с самим появлением в российском политическом ландшафте этой долгожданной в ряде отношений фигуры фобия тотального распада Российской Федерации, выглядевшая для серьезных аналитиков комической еще в начале 1990;х гг., стремительно исчезает. Даже чеченский кризис, хотя он и далек от разрешения, сегодня уже не может рассматриваться как прямая угроза сохранению территориальной целостности государства. Даже пессимисты — каковых, впрочем, не было среди экспертов — склонны сегодня в худшем случае говорить о теоретической возможности «откалывания» от России отдельных пограничных территорий, чем о перспективе распада страны. Вместе с тем внешние факторы — разнонаправленные и имеющие разную логику воздействия со стороны глобальных центров силы, прежде всего исламского мира, но также Китая, США, Европы — продолжают иметь место, и в этом смысле единство российского политического тела остается проблемой, которую, увы, предстоит решать постоянно.

Общая хаотизация политического процесса. Эксперты практически единодушно полагают, что ставшее пока главным результатом путинского президентства резкое повышение степени управляемости и предсказуемости политического процесса вряд ли обратимо в интересующей авторов перспективе. Нелегкий выбор между хаосом и порядком сделан, наконец, в пользу последнего. Теперь речь должна идти о различных вариантах упорядоченности и о сравнительной оценке их преимуществ и недостатков.

Экономический кризис по образцу 1998 г. Такой кризис имел бы, конечно, серьезные политические последствия. Они даже могли бы оказаться более радикальными, чем в 1998 г. Эксперты, однако, полагают, что возврата к спекулятивному варианту капитализма в России не произойдет, что минимизирует и связанные с подобным типом развития политические риски.

Развилки и переменные. В ходе дискуссии было названо несколько развилок, определяющих выбор конкретных вариантов эволюции российской политической системы. Критерии определения самих этих точек при этом оказывались различными; соответственно, различались и переменные, влияющие на выбор вариантов. Примечательно, что сценарные развилки достаточно редко имели точную временную локализацию. Когда это все же происходило, то в этом качестве назывались:

«Настоящее время» (примерно — 2002;2003 гг.) — период определения основных среднесрочных тенденций.

«2008 г.» — обусловленный действующей конституцией предельный срок исполнения президентских полномочий В.Путиным. Именно в этом году, если оправдается ожидание сравнительно недраматического развития событий, вновь станут актуальными вопросы о передаче власти и о персонификации политического будущего России.

«2010;2012 гг.» — срок исчерпания ныне существующего резерва инерционного развития; складывание новой системы вызовов.

Самым же распространенным оказался взгляд, согласно которому все ближайшее десятилетие надлежит рассматривать как некую «точку» (точнее, конечно — период, если так вообще можно сказать) бифуркации. Все это время ситуация, инерционно развиваясь — если не произойдет ничего чрезвычайного и в принципе непредсказуемого — в позитивном направлении, будет сохранять ту же долю неопределенности, что и выздоравливающий после тяжелой болезни организм на ранних стадиях исцеления. Следует, впрочем, отметить и особое мнение одного из экспертов: выдвинутый им тезис об отсутствии как сегодня, так и в течение ближайшего десятилетия каких-либо реальных альтернатив инерционному сценарию «олигархической модернизации». Представляется, впрочем, что и эта позиция не противоречит общей склонности рассматривать десятилетие 2002;2012 гг., а возможно и более долгий период, как относящийся к одной и той же парадигме. Тем самым на первый план выходит вопрос о факторах, способных повлиять на развитие событий в ее рамках. Их порядок, в общем, произволен и, поскольку эксперты их специально не ранжировали, не отражает ни представления об их сегодняшней относительной значимости, ни оценки их относительной значимости в будущем.

Механизм передачи высшей власти. Действительно, логично ожидать, что этот критический для стабильности всей политической системы процесс, однажды уже проведенный в управляемом режиме, в дальнейшем будет тем более управляемым. Здесь возможны такие варианты, как продление полномочий действующего президента — вероятность в этом случае наименьшая, но не нулевая. Повторение сценария «усыновления» — аналогично сюжету передачи поста главы государства от Б. Ельцина к В. Путину, с более или менее продолжительным периодом диархического правления. Или, условно говоря, «мексиканский» вариант — подготовка преемника в структурах правящей партии (аналогично Институционально-революционной партии Мексики), обеспечивающей его «органичный» вывод на авансцену в нужное время.

При этом следует учитывать, что «лидерская ориентация» отечественной политической системы, способной функционировать только при условии постоянного и беспрепятственного прохождения команд из центра, является мощнейшим источником нестабильности. Малейший сбой в механизмах, обеспечивающих трансляцию команд, непосредственно угрожает устойчивости системы в целом. Процесс передачи власти в этой системе по определению потенциально катастрофичен, и названные его варианты не столько взаимно альтернативны, сколько — все совокупно и каждый из них по отдельности — выступают альтернативой политической «аварии».

Вменяемость и эффективность политического класса. Речь в данном случае идет не только о собственно политической элите, но именно о политическом классе. Объективные условия, необходимые для экономического роста, поднятия престижа России в мире сравнительно с нынешним его состоянием, и т. д., по оценке экспертов, далеко не так неблагоприятны, как об этом говорят те, кто склонен оправдывать пассивность и осторожность, как оптимальные модели политического поведения. Потенциал развития значителен, однако его использование зависит от присутствия политической воли, вооруженной внятным «национальным проектом» (идеологией), а также адекватным техническим инструментарием. Согласно предложенной одним из экспертов формулировке, не вызвавшей возражений у остальных, «атрофия воли политического класса — главный внутриполитический фактор современной России». Сохранение или преодоление этой атрофии — важнейшая переменная, имеющая чисто субъективный характер: та развилка, прохождение которой сегодня не поддается прогнозу, при том, что ее значимость для определения политического лица России через десять лет вполне очевидна для экспертов. При этом их мнения резко разошлись, к примеру, при оценке роли Русской Православной Церкви в российской политике: казалось бы, частному, а в действительности — «знаковому», как принято говорить, вопросу, ответы на который косвенно отражают состояние общественного мнения в отношении «национального проекта». Одинаково часто предсказывалось и возрастание роли РПЦ, и ее сокращение, и ее сохранение на прежнем уровне. Парадоксальным образом подтверждает этот вывод и «согласие» большинства экспертов в том, что визит Папы Римского в Россию состоится до 2012 г. — по приглашению Русской Православной Церкви, как считали одни, или без такового, как предсказывали другие. Все сказанное заставляет предположить, что споры о «национальной идее» отнюдь не завершены, а потенциально востребованная в предстоящие десять лет «воля политического класса» далеко не обрела еще форму консенсусной или победоносной политической идеологии…

Отношения «центр-регионы». Федеративная реформа В. Путина, насколько можно судить, не доведена до логического завершения, и устойчивой парадигмы отношений федерального центра и субъектов федерации пока не возникло. Соответственно, от того, в каком направлении будет эволюционировать это измерение российской политической системы, зависит очень многое. Примечательно, что эксперты, как правило, не ожидают дальнейшего развития централизаторских тенденций. Прогнозируется, скорее, либо восстановление (хотя и в новых формах) властного потенциала региональных элит, либо возникновение побочных эффектов федеративной реформы. Так, речь заходила о перспективе «макрорегиональной консолидации внутри недавно созданных семи федеральных округов» и складывании такой системы репрезентации их интересов, прежде всего экономических, игнорировать которую федеральный центр окажется не в состоянии.

Отношения «государство-бизнес». Аналогично предыдущему пункту «антиолигархический» компонент политики В. Путина не воспринимается экспертами как стопроцентно успешный. Скорее имело место временное сокращение политических притязаний бизнеса, тактическое отступление и перегруппировка сил, которая к настоящему моменту уже завершается. Процесс «скупки» бизнесом региональной и федеральной бюрократии продолжается, если не близится к финалу; стремительно оформляется институциональный дизайн лоббирования бизнесом своих интересов (Российский союз промышленников и предпринимателей, Торгово-промышленная палата), охватывая уже и средний уровень бизнеса; при этом сам средний и малый бизнес интенсивно поглощается олигархическими структурами. Таким образом, один из сценариев (наиболее вероятный) предусматривает возникновение сверхкрупных концернов по образцу южнокорейских «чеболей» — тесно переплетенных с государственной бюрократией, отличающихся слабой инновационной активностью и низкой эффективностью. Однако этот сценарий стабильности не гарантирует — именно потому, что названные недостатки этой системы будут противоречить интересам государства, остающегося главным субъектом модернизации. «Либо государство договорится с олигархией об инвестициях в высокие технологии, либо государство будет вынуждено задуматься о других механизмах перебрасывания капитала в развитие этих технологий», и здесь возможны самые неожиданные, в том числе и достаточно радикальные решения. Разумеется, в этом случае, как и в других, выбор сценария во многом будет зависеть от воли правящего класса, если таковая проявится. Так или иначе, сращивание власти и бизнеса, прежде всего крупного, единодушно квалифицируется как магистральная тенденция ближайшего десятилетия, хотя очертания конечной модели этого сращивания еще неясны, и сфера неопределенности здесь достаточно широка.

Социальные конфликты. Можно ожидать, что массовая апатия, характерная для последнего десятилетия, будет постепенно сходить на нет. Социальное неравенство (в его классовом, территориальном, имущественном, каком-либо еще измерении), уже порождающее феномен «новых бедных», станет источником серьезной напряженности, которая неизбежно будет вторгаться и в политическую сферу. Так, не исключено появление подпитываемых этой напряженностью принципиально новых политических акторов (в том числе экстремистского толка), которые, эксплуатируя этот ресурс, смогут серьезно вмешаться в формирование партийной системы. В этой ситуации очень многое будет зависеть от способности властей удержать под контролем их деструктивную активность. При этом нельзя игнорировать опасность «банализации того, что еще недавно казалось чудовищным». Европейский опыт предоставляет значительный запас аналогичных сценариев. Как сформулировал свои опасения один из экспертов, «не скинхеды придут к власти, а власть придет к скинхедам». Именно в этой точке находится важнейшая развилка, откуда путь может повести к одному из «прoклятых» сценариев.

Гражданское чувство. Прогнозируя будущее России, невозможно игнорировать некоторые трудноопределимые, но от того не менее фундаментальные материи, на которых зиждутся те или иные политические конструкции и слагаются политические конъюнктуры. Как свидетельствуют данные социологии, политическое тело страны слагается сегодня из двух неравных частей — нравственно деградирующего пассивного большинства, пребывающего в состоянии взаимного отчуждения и агрессии, лишенного чувства долга и гражданской ответственности, и активного меньшинства, ответственно отстаивающего на основе индивидуального рационального и морального выбора не только свои собственные, но и коллективные интересы. От того, какая из заданных этими частями тенденций возобладает — в частности, от того, на союз с которой из них будет ориентироваться власть, — в конечном счете, зависит генеральный выбор России, выбор между путями разложения и оздоровления.

Наконец, следует отметить еще одно принципиально важное обстоятельство. Практически никому из экспертов, участвовавших в обсуждении перспектив российской политической системы, не удалось удержаться в границах внутренней политики как таковой. Дискуссия постоянно сворачивала либо на экономические материи, либо на внешнеполитические сюжеты. Складывается впечатление, что российская политическая система обладает сегодня крайне низкой степенью автономии и невысокой самостоятельной инерционностью, при том, что основные переменные, определяющие ее лицо, находятся либо за пределами политики, либо вообще за пределами страны.

В частности, едва ли не главной переменной оказалось то место, которое предстоит занять России в стремительно и радикально меняющемся после событий 11 сентября 2001 г. мире — место субъекта, пусть и не самого значимого, или же место объекта (второй, пессимистический вариант нашел свое выражение в высказывании «мы не повара, мы дичь»). Подробное обсуждение этих сюжетов выходит за рамки настоящего доклада; но самое пристальное внимание к этому аспекту проблемы необходимо.

Интегральный сценарий. В завершение вниманию заинтересованных читателей предлагается попытка построения интегрального сценария, описывающего основные контуры российской политической системы спустя десятилетие. Основой для этого материала послужили заполненные экспертами анкеты, включавшие более 30 конкретных вопросов. Анализ этих анкет выявил следующую структуру экспертных ожиданий.

Прежде всего, на вопрос «Не изменится ли мир через 10 лет таким образом, что всякие сегодняшние прогнозы относительно места России в нем утратят ценность?» поступили преимущественно отрицательные ответы. При этом среди все же возможных парадигматических преобразований мира фигурировали такие, как «распад системы глобального доминирования США»; «качественное преобразование всей системы международных альянсов»; «революционные перемены технологического, биологического и т. п. свойства».

Россия, как уже отмечалось выше, безусловно, «сохранится как субъект международной политики и целостное политическое сообщество в приблизительно современных границах». Ее внешняя ситуация будет описываться примерно следующим образом. Психологический статус в мире в глазах ее граждан: «больной с надеждами на выздоровление». Иными словами, эксперты не ожидают в ближайшее десятилетие психологической «нормализации», свидетельствующей о завершении переходного периода, о чем шла речь во введении к докладу. В то же время прогноз (в почти медицинском, для нас — интегральном смысле) очевидно положителен. Если говорить о судьбе бывшей «большой страны», то Содружество Независимых Государств станет менее тесной формой объединения. То же будет происходить с союзом России и Белоруссии, если только в предстоящее десятилетие не будет принято с каждым годом все менее вероятное волевое решение об их объединении в единое государство. Такое решение, требующее максимальной мобилизации и проявления воли политических классов России и Белоруссии, создало бы во многом новую парадигму внутренней политики России. Россия будет связана какой-либо формой «специальных институциональных отношений» с Европейским Союзом и НАТО. Скорее всего, Россия будет вовлечена в какие-нибудь внешние вооруженные конфликты, наиболее вероятно — в Центральной Азии.

Вооруженные силы России будут комплектоваться с использованием как всеобщей воинской повинности, так и добровольного подхода, при этом их боеспособность возрастет.

Проблемы политического насилия, преступности и социальных аномалий, как наиболее серьезные вызовы нормализации. Вовлеченность в какие-либо внутренние вооруженные конфликты, скорее всего, будет иметь место, причем наиболее вероятно — на Северном Кавказе. Конфликт в Чечне будет продолжаться в вялотекущем режиме. Терроризм в России — «станет несколько более серьезной проблемой». Уровень коррупции либо «станет еще более острой политической проблемой, либо «сохранится на прежнем уровне», но едва ли сократится, и проблема станет менее значимой. Более сильное, нежели сейчас, воздействие на состояние российского общества будут оказывать социальные аномалии (наркомания, СПИД).

На вопросы о составе страны и ее территориальном устройстве были получены такие ответы. Внешние границы России теоретически «могут измениться как в сторону расширения территории (Белоруссия, Кавказский регион), так и в сторону ее сокращения (Курильские острова, Калининградская область)». При этом реальное будущее Калининградской области, скорее всего, сложится «юридически в составе России, при том, что ее статусом будет предусмотрен специальный характер отношений с Европой». Будущее Курильских островов, вероятнее всего, связано с «установлением той или иной формы совместного с Японией владения».

Территориально-политическое устройство России по сравнению с его современным видом — «приблизится к идеальному типу федерации». Количество административно-территориальных единиц, составляющих Россию — «сократится» (и составит от 20 до 75 единиц).

Демографический блок анкеты дает такие результаты. Общая численность населения, по сравнению с современной, «незначительно сократится». При этом средняя продолжительность жизни, по мнению большинства экспертов, несколько вырастет. Баланс иммиграции и эмиграции будет положительным. Основным источником внешней миграции будет «ближнее зарубежье». Доля русских в населении России сократится, причем не исключено, что психологически ощутимым образом.

Характеристики собственно политической системы. Через десять лет Россия будет по-прежнему ближе к политическому режиму «управляемой» («манипулятивной», «делегативной» и т. п.) демократии". В конституционное устройство «будут внесены поправки, не затрагивающие основ конституционного строя». При этом ответственность правительства перед парламентом возрастет. Партийная система будет реально трех-четырехпартийной, крупнейшей же фракцией будет обладать в парламенте «не КПРФ, а иная партия».

Россия-2012. В целом, эксперты сошлись в том, что Россия-2012 окажется несколько более «узнаваемой» при сравнении с сегодняшней, нежели Россия-2002 — по отношению к России-1992. Масштабные и радикальные трансформации минувшего десятилетия, отражавшие быстротечный переход страны в принципиально иную систему координат, в основном уже стали свершившимся фактом. Невелика также вероятность общенациональных политических потрясений типа октября 1993 г., либо новых затяжных вооруженных конфликтов типа чеченского. Сложнее обстоит дело с более конкретными и, как утверждали некоторые злые языки, более практическими прогнозами. Оказалось, что человек, который в 2012 г. станет главой государства, «сейчас публике неизвестен», не известен ей и тот, кто в 2012 г. будет главой правительства. В этом все эксперты и примкнувшие к ним члены авторской группы были почти единодушны.

Последний вывод свидетельствует как о том, что политический класс России все еще не вполне сложился, так и о том, что десять лет — все же очень большой срок, если сопоставлять его со средней человеческой жизнью, даже если ее продолжительность в России и увеличится, как предсказывается в этом докладе. В целом же по окончании работы авторы доклада констатировали преобладающий умеренно оптимистический тон экспертных суждений, характерный как для высказываний, так и для ответов на вопросы анкеты. В этой связи эксперты и авторы доклада по завершении доклада пожелали друг другу и читателям здоровья и успехов, а России и миру — процветания, с надеждой через десять лет оценить, кто из прогнозистов ошибся меньше всех, и насколько правы они оказались все вместе.

(Голоцан Е.А., Каспэ С. И, Михайлов С. В., Салмин А. М. Политическая система России через 10 лет: попытка прогноза // www.rppc.ru/10y.html).