Стратегии и тактики политического дискурса

Политический текст является продуктом столкновения различных интересов и стратегий, равнодействующих идей, волевых усилий и дискурсов политических субъектов .

Политический текст — это вербализованная политическая деятельность во всех ее проявлениях: как знаковых/символических (нормативная и аккумулятивная деятельность), так и незнаковых (тексты-перформативы). Это понятие охватывает тематический объем и стилевые особенности реализованной в языке и средствами языка политической активности.

Политический дискурс — это совокупность политических дискурсий социума: дискурса власти, контрдискурсии, публичной риторики, закрепляющих сложившуюся систему общественных отношений либо дестабилизирующих ее .

Современные исследования речей политических лидеров представлены двумя методиками: дискурс-анализом (максимально широкая исследовательская парадигма) и семиотическим анализом (более узкий подход, т.к. он не учитывает в достаточной мере общественно-исторических условий, в которых функционирует объект анализа, а сконцентрирован лишь на знаковой характеристике дискурса) .

Политический дискурс-анализ представляет собой сложную систему работы с текстом, позволяющую препарировать дискурс на разных уровнях. Более того, политический дискурс может быть проанализирован, с точки зрения разных подходов (дискурсная прагматика, гендерный подход, конверсационный анализ, изучение структуры аргументации и т. д.) .

Традиционно внимание исследователей привлекает уровень содержания. В этой связи, анализ идеологий, систем включения / исключения и т. д. сводится к выявлению доминирующих стереотипов представления о «своих» и «чужих», изучению клишированности, автоматизаций дискурса и т. д., что на уровне выбора источниковедческих методик означает приверженность к частотному анализу, анализу тематического ряда (преимущественно при работе с источниками массовой коммуникации) и, лишь отчасти, исследованию семантических структур. Отчасти это означало бы попытку ответить на вопрос: «Что Они говорят о Нас?» .

В этой связи, необходимо обратиться к грамматике, локальной семантике (на уровне локальной семантики не просто исследуется «политический словарь», а уделяется внимание импликациям, согласованности смыслов и т. д.), синтаксису, стилю, риторике, структуре аргументации и т. д. и в данном случае необходимо ответить на вопрос: «Как Они говорят о Нас?».

В этом контексте наибольший интерес представляет (широко разработанная в лингвистике) система анализа риторических ходов, экземплицирующих стратегии позитивной саморепрезентации и негативного представления «другого».

Согласно Шейгал Е. И., из всех видов коммуникативных действий для «политического» дискурса наиболее характерно интенциональное действие «убеждение», проявляющееся, а разных этноспецифических модусах-поступках. Эти этнокультурные модусы создаются сложным переплетением двух видов стереотипов: языковых, связанных с семантическими преференциями самого языка, и коммуникативных, связанных со сложившимися нормами поведения и ценностными критериями в обществе. Убеждение эффективно в том случае, если оно осуществляется по принципам, отражающим устоявшиеся манеры поведения и взаимоотношения в коллективе.

Функциональное определение дискурса обусловлено семиотическим пониманием языка как системы знаков, которая «служит и используется для достижения каких-либо целей, иначе, выполнения функций».

Методология функционализма предполагает изучение структуры и функционирование языка с целью выявления соответствий между ними. Теоретически функциональная методология основывается на признании взаимозависимости между формой и функцией и на учете влияния употребления языка на его структурные характеристики.

Функциональный подход к изучению дискурса предполагает обусловленность анализа функций дискурса изучением функций языка в широком социокультурном контексте. Вопроса о функциях языка в той или иной мере касаются в своих работах многие лингвисты, философы и психологи, однако, единство мнений по этому поводу пока не достигнуто.

Политический язык находится между двумя полюсами — функционально обусловленным специальным языком и жаргоном определенной группы со свойственной ей идеологией. Именно поэтому политический язык должен выполнять противоречивые функции, в частности: быть доступным для понимания (в соответствии с задачами пропаганды) и ориентированным на определенную группу (по историческим и социально-психологическим причинам). Последнее часто противоречит доступности политического языка.

Основные направления в определении функций языка в современной лингвистике были положены К. Бюлером и Р. Якобсоном. К. Бюлер останавливается в своем органоне на трех ведущих компонентах акта коммуникации (отправитель, получатель, предметы и ситуации). Треугольная модель с тремя абсолютно независимо варьирующимися смысловыми отношениями дает основание для выделения ведущих функции языка: экспрессия, апелляция и репрезентация .

Аналогичный базис для дифференциации функций языка реализован Р. Якобсоном, который разграничивает шесть функций языка в зависимости от ориентации на один из компонентов коммуникации: адресант, адресат, референт, сообщение, контакт, код. В осуществлении референции состоит коммуникативная функция языка. С референцией сопряжена также и познавательная функция. С адресантом и адресатом соотносятся коннатотивная, или аппелятивная, или «регулятивная», эмотивная/экспрессивная. Метаязыковая функция обеспечивает реализацию кода, а поэтическая функция ориентирована на сообщение .

Выделенные Р. Якобсоном и К. Бюлером функции соотносятся с природой языка в целом. Здесь необходимо подчеркнуть, что степень реализации конституирующих функций в различных типах дискурсов является определяющим фактором для их классификации. Так, политический дискурс, наряду с религиозным и рекламным, входит в группу дискурсов, для которых ведущей функцией является регулятивная .

Исходя из целевой направленности, основной функцией политического дискурса можно считать его использование в качестве инструмента политической власти (борьба за власть, овладение властью, ее сохранение, осуществление, стабилизация или перераспределение). Однако, по мнению Е. И. Шейгал, данная функция по отношению к языку настолько же глобальна, насколько коммуникативная функция всеохватывающа по отношению к языку. В связи с этим предлагается дифференцировать функции языка политики в качестве аспектных проявлений его инструментальной функции по аналогии с тем, что все базовые функции языка рассматриваются как аспекты проявления его коммуникативной функции.

Конфликтность политического дискурса подчеркивается Г. Сайделом, который утверждает, что политический дискурс одновременно должен выполнять многие функции и реализовывать многие мотивы. Так, партийная программа призвана убеждать, агитировать, пропагандировать (персуазивная функция); при этом должна быть очевидной связь каждого конкретного пункта программы с убедительной идеологией данной партии или группы, т. е. каждое требование, каждый поступок должны быть аргументативно связаны с ценностями, традициями и идеологией (аргументативная функция).

Именно перспективные программы партий не должны растворяться в отдельных обещаниях, ориентированных на сугубо сегодняшнюю политическую ситуацию, — утопия, модель лучшего другого мира (в соответствии с определенными убеждениями) также должна быть эксплицирована (персуазивно-функциональная функция). И, наконец, должно быть ясно, почему собственная программа превосходит все другие. Это реализуется чаще всего в процессе (риторико-диалогической) дискуссии с другими направлениями, убеждениями и идеологиями (дистанцирующая функция). В результате такого дистанцирования реализуется следующая функция — функция группового объединения. Программа должна в языковом и содержательном плане воплощать идентичность данного политического направления, а также формировать ее .

П.Чилтон и К. Шеффнер выделяют четыре типа стратегических функций политического дискурса.

• — Принуждение. «Принуждение» относится к таким речевым актам, как приказы или законы, которые подкрепляются какими-либо санкциями. Политические деятели часто действуют принудительно посредством дискурса, определяя вопросы, выбирая темы в разговоре, позиционируя себя и других в определенных отношениях, делая предположения о реалиях, которые слушатели должны, хотя бы временно, принимать для восприятия текста и речи. Власть может реализовываться и посредством контроля за использованием языка «других» — посредством различных видов степеней цензуры и контроля доступа.
• — Сопротивление, оппозиция, протест. Данная категория функций политического дискурса противопоставлена функции принуждения, и реализуется в противовес властным отношениям. Дискурсивными характеристиками этого типа могут служить как особенности СМИ (самиздат), граффити (среди маргинальных этнических групп, постеры и т. д.), так и специфические лингвистические структуры (петиции, прошения, слоганы и т. д.).
• — Симуляция. Данная стратегия сопряжена с контролем над информацией. Она сочетает в себя как эффекты дефокусирования «нежелательных мест» посредством эвфемизации исходных данных, так и непосредственное инвертирование исходных данных.
• — Легитимизация и делегитимация. Легитимизация тесно связана с функцией принуждения, так как она реализует механизм повиновения, т. е. легитимность. Используемые техники включают аргументацию желаний избирателей, общие идеологические принципы, проекцию харизматического лидера, позитивную самопрезентацию и т. д. Делегитимация по сущности представляет оппозицию: репрезентация других (иностранцы, «внутренние враги», институциональная оппозиция, неофициальная оппозиция) носит негативный оттенок. Техники данной категории включают использование идей расподобления.

Итак, интерпретируя политический дискурс в его целостности, нельзя ограничиваться чисто языковыми моментами, иначе суть и цель политического дискурса пройдут незамеченными. Понимание политического дискурса предполагает знание фона, ожиданий автора и аудитории, скрытых мотивов, сюжетных схем и излюбленных логических переходов, бытующих в конкретную эпоху.