Современные споры о существе права

Современные размышления о философии права явно связаны с главными теориями, что выработали на эту тему в прошлые века. Основными надо признать: концепцию врожденного закона (естественного права) и правницки позитивизм, который остается с ней в постоянной оппозиции. Последний, который стремится к статусу эмпирическое науки, многократно критиковали: ему забросали, что он представляет упрощенный и лишен прочной и объективной основы образ происхождения и источников действия права. Но он такой обрел огромное практическое значение, за которое обязаны ясности представленных им критериев и в результате его без преувеличения можно признать господствующим в науке XX в. Попутно концепции врожденного закона впредь сплачивали вокруг себя значительное количество сторонников не прекращая поисков новых воплощений старое концепции; старое, так как ее истоки коренятся вплоть мысли стоиков прежде обоснованной в христианской мысли и возрожденной в XVII в. Гуго Гроцыюсам. Поиски сторонников концепций врожденного закона связаны с категориями справедливости, правды или добра, которые не играют главное роли в теориях позитивного права.

Следовательно, образовался двохчленны разделение на концепции, что сворачиваются до пазачасных и неизменных решений, и теми, которые в ответ на вопрос: «Что такое право?» — Делают определяющими эмпирические категории, которые ссылаются на свободу законодатели, приказ суверена, общую волю, психические переживания лица или форму, которая должна определять действие права. 3 обоими вариантами правницкае философии связано и вопрос о статусе правоведение и его положение как науки.

Теории естественного права прошли в истории через три основных этапа. На первом, древнем, универсальная модель связывала их с «природой вещей», космическим порядком, логикой разумного бытия. Отсюда следовало всеобщность и неизменность природных законов. Мыслители древности считали, хотя с оговорками, что человек как разумное существо может узнать естественное право, причем ставили знак равенства между мудростью, добром и свободой, соединяя их в главном для античное мысли понятия добродетели. Закон природы, по их словам, был основой правил общественной жизни и действующего в государстве право. На втором этапе развития теории врожденного закона этот мотив веками продолжала христианская мысль, от св. Августина к синтезу св. Фомы Аквинского. За основание врожденного закона признавали существование закона высшего порядка, Божьего закона, извечное Божье мудрости, которая лежала в основе создания мирового порядка. Простая связь с этой Божьей мудростью была для св. Фомы основанием утверждения, что единственным содержанием врожденного закона есть стремление к добру, которое, впрочем, — врожденная склонность человека. Вот же можно считать, что врожденный закон в этом понимании есть род позитивного права, установленного Богом. В свою очередь третий этап, что обнимает период в философии от Гроцыюса до Канта, отмечался отказом от метафизических корней естественного права, видя его основание в разуме, законам природы или в принципах общественной жизни, которые связывают всех людей и даже самого Бога, потому что Он может изменить его принципов. На этом этапе развития теории врожденного закона концентрировались прежде всего на лице, давая ей полную автономию в понимании содержания врожденного закона.

Сворачивает на себя внимание, что на этом последнем этапе развития теории естественного права, чтобы его очертить, часто конструировали определения формального характера. В XVIII в., Агалошваючы свой категорический императив, И. Кант писал, что человек должен делать по принципу, относительно которого бы хотел, чтобы он стал всеобщей действующей нормой. Следовательно, он возлагал на человека ответственность за формирование конкретного содержания естественного права, предоставляя только общее процедурное правило. Как раз этим путем пойдет дальнейшее развитие школы естественного права. В настоящем оно приобретет форму врожденного закону с переменным содержанием.

Создателем теории врожденного закона с переменным содержанием был немецкий ученый Рудольф Штамлер (1856−1938), философ права, много сделавший для возрождения концепций врожденного закона. Он критически отнесся к Маркса детерминизма и считал, что не общественные отношения определяют содержание права, а право есть форма существования общественных отношений. Штамлер, как неакантыянец, верил в силу человеческого разума, который способен «упорядочивать» действительность. Ради этого и врожденный закон меняет свое содержание в зависимости от достоинств, которым дает преимущество культура общества, в котором он действует. Влияние на содержание этого закона имеет и способность людей, образующих то общество, его понять. В этом понимании естественное право — форма, которая не имеет никакого смысла, «верное (должное) право — чистое понятие права» .

Предшественником возрождения концепции врожденного закона в XX в. был также немецкий юрист Густав Радбрух (1878−1949), взгляды которого формировались в межвоенные годы. Радбрух трижды занимал должность министра справедливости (юстиции) в Веймарский республике, а свою деятельность как юрист продолжал, будучи профессором университета в Гейдельберге как перед Второй мировой войной, так и после нее.

" Там, где справедливости даже ле подразумевают, где в равенстве — которая есть ядро?? справедливости — заводя закон, сознательно видят ложь, там закон — не только некое" несправедливое право «, скорее он вообще не имеет правового характера» , — писал Радбрух, подчеркивая, что право должно осуществлять определенную цель и как раз эта цель поставляет содержание права. Военные дасведчанни заставили Радбруха к критическому размышлению на тему позитивизма. Он писал: «Мы называли себя позитивисты, и позитивизм, который приравнивает закон к праву, также виновны в том, что немецкое правоведение участвовала в создании правового положения лет национал-социализма». Для этого Радбрух был убежден в оправданности существования «права, что стоит над законами», которое есть не что иное, как очередное воплощение концепции врожденного закона, автор проциставляв «законному беспределу». Попутно Радбрух рассуждал и о стоимости позитивизма, и о ловушки, которых не лишено признание первенства право, стоящей над законами. Но он не находил иного решения, кроме сохранения равновесия между безопасностью права, которую гарантирует позитивизм, и справедливостью и всеобщим благом, находящимися в идее естественного права. 3 этого следовало, что правницки позитивизм гарантирует лишь один из элементов идеи права — безопасность (достоверность). Радбрух также сворачивал внимание на то, что решения естественного права имеют двёхтысячагадовую традицию, тогда как позитивизм господствует только от XIX в. Эти размышления заставили его различать «закон» (Gesetz) и «право» (Rechts) и признать, что право есть нечто большее, чем только сбор позитивных законов; эта позиция отразилась в немецкой конституции 1949.

Возрождение концепций естественного права, которое можно было заметить по Второй мировой войне, несомненно, было связано с кризисом доверия к позитивного права, которым в пору господства фашистских режимов пользовались инструментально, и оно служило осуществлению преступных целей власти. Всеобщее порицание фашизма сочеталась с поисками более прочных за свободу законодатели оснований для создания и действия права. Язык был и о том, чтобы найти ответ на вопрос, где границы послушания установленному праву и есть возможность поставить под знак вопроса его действие. Этого ответа, кроме Радбруха и Штамлера, искали и американские юристы. Как раз в Соединенных Штатах возникла наиболее известная теория формального врожденного закона, автором которой был Лон Луис Фуллер (1902;1978). Сосредотачиваясь на форме права, которую он называл «внутренней моралью права», Фаллер называл восемь условий, которые должен выполнять система права. Это: (1) общность, универсальность права; (2) разглашения, т. е. представление его огласке, публикация; (3) права не имеет обратного действия; (4) несупярэчнасць постановлений право, т. нельзя формулировать положения, которые невозможно между собой помирить; (5) ясность, понятность; (6) возможность выполнения; (7) прочность (стабильность); (8) согласие право, которое заводится, с тем, что осуществляется.

Выполнение вышеупомянутых формальных требований определяет, что независимо от содержания системы права («внутренняя мораль право нейтральная в само существование его материальных целей») мы имеем дело с правом, но если бы даже одна из них не была выполнена, то мы бы не могли говорить о существование права. Ведь выполнение этих восьмерых принципов делает возможным исполнение главного, по Фуллер, задания, стоящей перед разъясняют права, а именно оценки его целесообразности. Как раз этому служат все требования, что в результате обеспечивают единство системы права. Благодаря им также нельзя создать «дурного» право. Примером может быть дискриминационное законодательство, которое, бесспорно, должно нарушать какое-то из формальных правил, хотя бы требование ясности, так как невозможно ясно наметить группу, которой касается давление. Позитивистско принципа, согласно которым право — постановление власти, «односторонняя проекция авторитета», Фуллер проциставляе понимание права как взаимодействия, взаимного обязательства власти и граждан соблюдать правила установления права и его исполнения.

Возрождение в послевоенной философии права концепций, которые продолжали и перестраивали теории врожденного закона, не означало, однако, что они воцарились над позитивистско решениями. Ведь последние также искали новых обоснований и решений для своих положений отменным продолжателем правницкага позитивизма в XX в. был Ганс Кельзэн (1881−1973). Он известен как творец направлении «нарматывизму». Существо этого направления передает название книги Кельзэна 1935 «Чистая наука права» (Reine Rechtslehre). Чистая наука — значит, лишена политического, идеологического, мировоззренческого контекста и вообще всякого влияния эмпирическое действительности. Кельзэн стоял на позиции, что нужно отказаться от оценочных суждений, от оценки содержания правовых норм, от соединения права с моралью. Как многие из философов права XX в., Он ссылался на торцевые систему, требуя строгого отделения действительности, соответствием которой есть содержание права, от обязанности, т. от его формы. Правоведение должна ограничиться исследованием системы норм права как гипотетических высказываний. Такие нормы — это нормы, которые дают санкцию; гипотетически допуская, что определенным обстоятельствам должны соответствовать определенное поведение, нормы определяют санкцию в случае отсутствия такого поведения. Нормы — часть иерархические системы права, каждая норма действует на силу нормы высшего порядка. Венцом этой иерархии есть «основная норма» (Grundnorm). И ^ та норма, благодаря которой система может существовать и творить, которая обеспечивает единство системы права, что сплошь меняется. Основная норма — статическая, наивысшая в системе, очевидна, она превыше ценится и обеспечивает системе как наибольшую эффективность. Разумеется, такая норма, согласно Кельзэнавага определению, только «воображаемом норма» или «испытанная». Она не содержит никаких повелений относительно содержания права. Существование иерархии, подчиненной основной норме, есть повод действующее силы права; здесь Кельзэн отошел от позитивистско позиции XIX в., согласно которой, право понимали как приказ законодателя. Основная норма выходит за границы наивысшего иерархические право, которое есть конституция, и поставляет основание и для ее действия.

Бесспорно, нарматывизм, хотя был позитивистско школы, базировался на ней и был ее продолжением, далеко отдалялся от своего первообраза. В этой ситуации профессор университета в Оксфорде Герберт Л. Гарт (1907;1992) в изданной в 1961 г. книге «Понятие права» (The Concept of Law) сделал попытку синтетического подхода к проблеме, чем есть позитивизм. Так вот он должен соответствовать, по крайней мере, некоторым из низших положений: (1) признавать право приказом; (2) не признавать обязательное связи между правом и моралью; (3) правовые понятия нельзя анализировать в контексте исторических, социологических или аксиологических даслединав; (4) система права — замкнутая, что делает возможным логические выводы из содержащихся в ней правил, без ссылок на внешние причины — мы объясняем право, основываясь на его содержании; (5) нельзя выражать этических суждений, применяя рациональные доводы.

В отличие от Кельзэна, Гарт был представитель так называемого «мягкого» позитивизма. Его теория основывалась на двух основных понятиях: «наивысшего критерия» и, особенно, «концевого правило признания», что в какой-то мере занимают традиционное в правницким позитивизм место суверена как творца права. Ведь эти два понятия, a не свобода суверена, творят основы легитимации права. Как «высший критерий», так и «оконечное правило признания» (которым может быть конституция) служат регуляции взаимной зависимости правовых норм и правил и определяют направление поведения в случае конфликта норм. «Наивысший критерий действия права» Гарт означал как возможность решения, которая «источник права — высшая», а это можно выяснить, «если идентифицированы на его основании правила признаются правом, даже если остаются в конфликте с другими правилами, которые распознаются через отнесение к другим критериев тогда как правила, идентифицированы через другие критерии, так не объясняются, если попадают в противоречие с правилами, подпадающих под наивысший критерий «. В закалять концепции важным было еще и то допущение, что и граждане, и правительственные чиновники должны признавать в своем поведении систему права и процедуры его применения.

В дискуссию, где царила спор между позитивисты и сторонниками врожденного закона, вписываются и другие школы философии права. Одной с самых интересных есть школа правницкага психологизма, создателям которой был Леон Петрожицкий (1867−1931), от 1918 профессор Варшавского университета, а перед возобновлением независимости Польши — профессор Петербургского университета. Петрожицкий нашел истоки права в людской психике: свою теорию он основал на понятии эмоций, которые активно или пассивно могут проявляться как моральные или правовые эмоции. Оба типа эмоций ограничивают свободу человека: моральные — на силе внутреннего приказа, правовые — дополнительно в страхе перед последствиями невыполнения приказа, что происходит снаружи. Правовая норма носит императивный-атрибуционной характер: с одной стороны, она содержит обязанность, а с другой, полномочие. В свою очередь, моральная норма — императивный, поскольку содержит исключительно обязанность. Этому разному характера норм соответствует и разный род психических переживаний. Переживание личностью правовое эмоции есть источник правовое нормы: норма — проекция переживания это эмоции. Попутно издание конкретного закона стимулирует и расширяет правовые эмоции среди людей, доводя до того, что образуется единая система права. В созданной Петрожицкий теории одни исследователи видят сходство концепции врожденного закона с переменным содержанием, другие классифицируют ее как ту, что принадлежит к школе правового реализма, который, отбрасывая всякую метафизику, сосредотачивается на прагматичных вопросах, которые можно проверить эмпирически, так как эмоции, которые узнаются интроспекции, эмпирический факт.

Школа правницкага реализма особенно развинулася по Второй мировой войне. Сторонниками этого течения были прежде всего американские ученые. Отличном из них был Карл Т. Левэлин, которого с Петрожицкий связывала только признание эмпирического метода в исследовании права. Кроме него, надо также назвать Оливера Голмза или представителя социологический течения Роско Паунда, который изучал право с точки зрения его эффективности в достижении важных для общества целей. Реалисты отмечались большим вниманием к деталям и реалиям по сравнению с позитивизмом и теорией врожденного закона. 3 позитивисты реалистов связывало убеждение в необходимости отделить право от морали. Предметом их интересов было применение права, создание закона судами (право в действии, противоположное праву в книгах), исследование соотношения права с общественными проблемами и эффективности закона. Они не стремились создать универсальную теорию, а делали упор скорее на сменности общественное ситуации и необходимость, чтобы право реагировала на изменения. Впрочем, эта реакция вовсе не означало изменений в действующем законе, поскольку право — не только запись в законе, а живая и исторически переменная материя судебное практики. Недаром именно эта школа правоведения развилась в Соединенных Штатах, края, где система права в значительной мере базируется на common law.

Спор между философами права в XX в. развивалась вокруг трех поданных выше возможностей. Разумеется, конкретные решения приобретали в работах отдельных ученых разные оттенки. Кроме того, помимо этих основных систем предложили и другие: салидарыстычную теорию Леона Дюги, неотомистическое теории врожденного закона, марксистскую теорию права и многие другие. Но если постараться ухватить наиболее общую тенденцию в развитии философии права XX в., То ей, несомненно, есть обращение к торцевой философии. Следует также заметить, что, помимо чистое философии права, размышления на темы, связанные с восстанием и функционированием права, содержащие и работы философов политики. Часто они имеют больший axоп и влияние за системы философии права, которые предназначены для специалистов и сворачиваются в очень узких теоретических вопросов. Для этого рассуждение о праве связанное с либертарыянскими, камунитарыстычными, постмадэрнистычными (при всей сложности это неточное название) или, уже несколько десятилетий, феминистическими концепциями.