Понятия и сущность политического рынка и административного ресурса

Политический рынок

Политический рынок — это пространство, на котором происходит обмен голосов избирателей на предвыборные обещания кандидатов; лояльности и поддержки граждан — на проектируемые политиками и управленцами решения; при этом все акторы политического рынка действуют ради достижения собственных целей. Политический рынок и политический маркетинг: концепции, модели, технологии. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1999. — С.5.

Н.Ю. Алтухова дает следующее определение понятию «политический рынок»: «Политический рынок — это поле, в котором в конкурентной борьбе между акторами рождается политическая продукция: проблемы, программы, концепции, события, из которых должны выбирать обычные граждане». Алтухова Н. Ю. Политический маркетинг в современной России: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук. — Ставрополь, 2006. — С. 11.

К. Дегтярев непосредственно отожествляет демократию с политическим рынком: «То, что в наше время принято называть демократией, правильнее, конечно, называть не демократией, а системой политического рынка или рынка власти или, скажем, рыночной политики (по аналогии с рыночной экономикой). Это прямая проекция рыночного принципа в политическую жизнь. Кандидаты — поставщики товара, избиратели — потребители. Власть потребителя обеспечивается благодаря политическому плюрализму, т. е. наличию конкуренции между поставщиками». Дегтярев К. Демократия, политический рынок и национальные приоритеты.

С. Анненский также связывает наличие политического рынка с демократическими выборами, в частности, ему принадлежит следующее высказывание: «Политические выборы, базирующиеся на принципе демократического участия, можно рассматривать как особую форму рынка. Существует несколько его моделей — от жестко управляемой административными методами до более мягких моделей свободной конкуренции. Впрочем, как и повсюду, свободная игра рыночных сил, в которую с религиозным неистовством верят экономические неолибералы, здесь тем или иным образом корректируется. Возникают монополии, проводятся изощренные рекламные кампании, осуществляется манипуляция посредством различных норм и стандартов». Анненсков С. Политические рынки от конкуренции к управлению // Политический журнал, 2006. — № 13. — С.11.

В современной западной политологии политический рынок изучается с позиции Теории общественного выбора. В русле этого направления широкую известность среди теоретиков и практиков политического маркетинга получили «концепция рыночной модели», в которой политические отношения оценивались как рынок власти (Г. Лассуэлл, Дж. Кетлин), и «концепция игровой модели», в которой политический рынок рассматривается как состязание субъектов (Ф. Знанецкий).

В европейской, особенно французской, политической науке предпочитают не употреблять выражение «политический рынок», а в качестве своего рода эквивалента используют понятия «политическое поле».

Теоретики Общественного выбора (К. Эрроу, Дж. Бьюкенен, Э. Дауне, М. Олсон, Дж. Стиглер, Г. Таллок и др.) рассматривали особенности функционирования политического рынка через анализ поведения индивидов — рациональных и эгоистичных акторов.

Помимо этого политический рынок рассматривается сторонниками данной теории по аналогии с товарным рынком. В частности: государство — это арена конкуренции людей за влияние на принятие решений, за доступ к распределению ресурсов, за места на иерархической лестнице. Однако государство — это рынок особого рода. Его участники имеют необычные права собственности: избиратели могут выбирать представителей в высшие органы государства, депутаты — принимать законы, чиновники — следить за их исполнением. Избиратели и политики трактуются как индивиды, обменивающиеся голосами и предвыборными обещаниями.

Для понимания теорий политического рынка, рожденных в недрах Общественного выбора, важны не только «поведенческий», но и некоторые другие постулаты. Сформулируем их:

Постулат институциональный, который связан с возможностью возникновения политического рынка только в условиях представительной демократии. «В либеральной демократии, — писал К. Дж. Эрроу, — существуют два способа реализации коллективного выбора: голосование, используемое для принятия решений политического характера, и рыночный механизм, используемый для принятия решений экономического характера».

По аналогии с рыночной экономикой либеральная демократия определяется как система обменов, пространство совершения сделок, управляемое политическим соперничеством. По выражению Р. Кэрри и Л. Уэйда, демократия рассматривается как «открытый политический рынок», на котором голосованию отводится роль регулятора, ибо оно служит выражению частных предпочтений и обусловливает публичные решения.

Постулат инструментальный, который базируется на понимании акторами всех политических институтов как инструментов для достижения значимых для них целей.

Постулат мотивационный, в рамках которого политическое решение принимается на основе серьезного рационального осмысления вопросов публичной политики.

Постулат информационный, который предполагает, что актор (например, избиратель) имеет полную информацию относительно позиции других акторов (например, партий или кандидатов) по всем вопросам публичной политики.

Постулат предпочтений базируется на убеждении в том, что актор способен ранжировать свои предпочтения, последовательно оценивая предлагаемые ему политические альтернативы.

Французский исследователь теорий политического рынка Ф. А. Блераль считает целесообразным сгруппировать гипотезы, которыми оперируют последователи методологии Общественного выбора, по трем нижеследующим уровням:

Уровень первый, на котором располагаются гипотезы, согласно которым политические процессы уподобляются рыночным: в политике, как и в экономике, может разворачиваться свободная конкуренция — но при соблюдении следующих условий:

• — атомизированности рынка (никто из его участников не должен быть силен настолько, чтобы воздействовать на другого участника;
• — однородности продукта как синонима отсутствия монополии какой-то одной его разновидности (марки);
• — свободного входа на рынок как синонима отсутствия монополистических барьеров;
• — полной мобильности производственных факторов;
• — полной гласности и исчерпывающей информации о состоянии рынка.

По аналогии с макроэкономическими процессами выдвигается предположение, что в политических процессах также существуют свои тренды, циклы, флуктуации; что политика имеет свою цену и т. д.

Уровень второй объединяет гипотезы, в соответствии с которыми политический рынок представляет собой место выражения индивидуального политического выбора, сферу согласования политических спроса и предложения. Политические процедуры сравниваются с процессом обмена, а голосование рассматривается как показатель индивидуальных политических предпочтений, приобретающий функцию регулирования, эквивалентную функции цены.

К третьему уровню Ф. Бреаль отнес гипотезы связанные с поведенческой рациональности индивида. Избиратели, кандидаты, партии, группы давления, бюрократия вторгаются на политический рынок не из стремления к реализации какой-то нормативной цели, а только вследствие того, что это соответствует их личным интересам. Все политические акторы становятся участниками политической игры — покупателями и продавцами имеющихся у них общественных благ.

Держателем суверенитета в данной ситуации считается движимый собственным эгоизмом избиратель. Делегируя суверенитет своему парламентскому представителю, эгоистичный избиратель экономит свои время и энергию, а также ждет от избранника эффективной работы. Таким образом, избиратель представляет гражданина — потребителя общественных благ — который своим голосованием санкционирует политическую деятельность депутата (прямо) или чиновника (косвенно). Бюрократия — административная элита, являющаяся одним из главных участников политического рынка — выступает в роли предпринимателя, который под прикрытием разговоров об общественной пользе стремится максимизировать размер своего офиса.

Следует подчеркнуть, что далеко не все сторонники экономического подхода ограничивают мотивацию человеческого поведения эгоистическими соображениями. Так, по мнению Г. Беккера, мотивы рационального поведения могут быть какими угодно — вплоть до альтруистических; суть проблемы в том, что мотивы индивидов стабильны, вкусы (по отношению к базовым потребительским благам) постоянны, и если поведение людей изменилось, причины этого лежат не в иррациональности выбора, ценностных подвижках, а в изменении внешних условий.

Необходимо подчеркнуть и то, что именно в методологии Беккера очень явственно просматривается такой важный принцип экономических исследований «нерыночных» сфер человеческой деятельности как рыночное равновесие. Рынок, по утверждению позитивистов, является пространством свободных обменов между свободными индивидами. Поэтому его функционирование ведет к установлению некой точки равновесия, где никто не может получить односторонней выгоды, покупая что-либо или продавая. Однако эта точка равновесия постоянно меняет свои координаты, ибо ситуация на рынке находится в постоянном движении.

Теоретики всех направлений и школ рационального выбора, экономического анализа неэкономических сфер деятельности индивидов убеждены, что их подход обеспечивает наилучшую рамку для интеграции и объяснения всего множества форм человеческого поведения. И если жизнь человека не поделена на изолированные отсеки, в каждом из которых он ведет себя по-особому, если рациональность действий свойственна ему не только в торговом зале супермаркета, то имеет смысл обсудить рациональные поведенческие модели, разработанные в русле «рыночной» методологии для некоторых участников политического рынка.

Именно этот момент имел в виду П. Бурдье, говоря о том, что рынок политики — один из наименее свободных рынков. Один из самых сильных ограничителей свободы этого рынка — профессионализм игроков, производителей политической продукции; требования по части их компетенции все время ужесточаются: так, например, для понимания смысла какой-нибудь политической позиции, программы, заявления, решения и проч. необходимо хорошо ориентироваться в универсуме конкурирующих товаров. А поскольку рядовой гражданин прекрасно понимает, что ценность его индивидуального голоса не так уж и велика, то для поиска политической информации он приложит самые минимальные усилия. В условиях дефицита серьезной политической информации избиратель станет использовать ту, которую получить легче — например, о личности, свойствах характера кандидата, его семье, лицах, его поддерживающих и т. д. В такой ситуации возрастает значимость СМИ, напрямую работающих с избирателями и создающих благоприятный или неблагоприятный имидж кандидатам и партиям.

Центральным понятием социологии политики П. Бурдье выступает политическое поле. П. Бурдье о политике говорит как о специфической социальной реальности. Опираясь на общую концепцию строения и функционирования политического поля, П. Бурдье особенно много внимания уделяет исследованию специфических проблем распределения руководящих и подчинённых позиций и власти, а также исследованию механизма распределения легитимированного насилия и политических сил.

Политическое поле в концепции П. Бурдье не является лишь условием анализирования политической деятельности. Это также является результатом постоянного преобразования этой деятельности, институционализирования. В политическом поле более важным является монополия создания и распространения политических мнений, убеждений, а не монополия финансов, права, армии — объективных ресурсов политической власти.

Под политическим полем П. Бурдье понимает «поле конкурентной борьбы за голоса не участвующих в политике социальных агентов, за монопольное право говорить или действовать от имени не участвующей в политике части или целостности».

В концепции политической социологии П. Бурдье политическая пария — одна из структурных частей политического поля. Её можно было бы считать важнейшей наряду с политическими группировками, ассоциациями социальных агентов. Её специфику подчёркивают как число её членов, что важно при участии в конкурентной борьбе за власть, так и размер политического капитала. Эти предпосылки обуславливают сохранность политической партии, рост важности её роли не только на политическом, но и на других социальных полях.

Рассмотрению сущности политического процесса в России в контексте логики спроса и предложения посвящены исследования отечественных политологов. Так, С. Н. Пшизова считает, что, и в России, и на Западе происходит постепенное вытеснение из современного политического процесса идей и механизмов социального, классового представительства, «выражающегося в изменении статуса партий, деградации роли программ и идеологий… трансформирует систему репрезентативного правления в систему правления с помощью репрезентаций». Репрезентация (фр. representation — представительство) может рассматриваться как форма представления для общественного сознания событий политической жизни в том или ином ключе с целью спровоцировать ту или иную реакцию политических субъектов. В современной России именно репрезентация становится ведущим механизмом политического воздействия.