Теоретико-методологические основы этнической идентификации

Основные понятия этнической идентификации в этносоциологии и этнодемографии

Долгое время в нашей стране в общественных науках и политической лексике использовалось понятие «национальное самосознание». Это было связано с тем, что, во-первых, в традициях отечественной науки, как уже отмечалось, понятие «нация» использовалось в значении этнонации — этнической общности; во-вторых, во многом оно определялось объектом внимания: в поле зрения исследователей были главным образом титульные народы республик — союзных, реже автономных, и в-третьих, большей, чем в современных условиях, дифференциацией наук, их разобщенностью и отделенностью от международного сообщества.

Сейчас изменился объект исследований и часто изучаются диаспорные этнические группы — русские в Казахстане, Молдавии, Эстонии, узбеки в Киргизии, народы Северного Кавказа в Центральной России, ингуши в Северной Осетии, или народы, не имеющие своей государственности, например, турки-месхетинцы, т. е. те, кто нередко попадает в конфликтные ситуации и ситуации межэтнического напряжения.

Имеет значение и то, что в научном сообществе есть активные сторонники закрепления за понятием «нация» значения согражданства. Наконец, играет роль и расширение в этносоциологии этнопсихологического направления, в котором, как и за рубежом, используется термин «этническая идентичность».

Все это привело к тому, что наиболее приемлемым для ученых становится понятие «этническое самосознание». В междисциплинарном ракурсе, как признают и сами этнопсихологи, понятие «этническое самосознание» тождественно понятию «этническая идентичность».

Иногда социологи, памятуя о двойном значении понятия «нация», используют понятие «этнонациональное самосознание». А те, у кого в центре внимания по-прежнему остаются титульные национальности республик Российской Федерации или государств ближнего зарубежья, используют и понятие «национальное самосознание».

Этнопсихологи, работая на операциональном уровне, считают, что этническая идентичность, с одной стороны, уже этнического самосознания, поскольку представляет собой когнитивно-мотивационное ядро этнического самосознания, а с другой стороны, шире, так как содержит в себе еще и слой бессознательного. К этому вопросу мы вернемся еще раз, когда речь пойдет о структуре этнического самосознания.

Сейчас же важно сказать о разных подходах к пониманию этнического самосознания. Согласно традиционному для отечественной этнологии, да и в целом для общественных наук, подходу, этническое, или национальное (в значении этнонациональное), самосознание — это один из важнейших признаков этноса. Такое представление утвердилось тоже не так давно, поскольку оно не включалось в имевшее широкое хождение сталинское определение нации. В отечественной историографии большая заслуга в выделении этого признака принадлежит Ю. В. Бромлею и В. И. Козлову, которые, возродив подходы П. И. Кушнера, развернули представления о национальном самосознании в стройную теорию. Придавая национальному самосознанию практически важнейшее значение в функционировании этноса, они исходили из теории этноса, которую теперь называют примордиалистской. Согласно этой теории и ее подходам, этническое самосознание — субъективный фактор, отражающий объективно функционирующую реальность. Практически в таком понимании этническое самосознание рассматривается сейчас чаще всего этнологами, историками и другими обществоведами.

В мировой этнологии, а теперь и в отечественной, существует конструктивистское представление об этносе, согласно которому этнос, народ, национальность интерпретируются как «конструируемая» общность. При таком понимании этническая идентичность есть конструирование «воображаемых общностей», основанных на вере в то, что они связаны естественными, и даже природными, узами. Главное в данном подходе состоит в том, что этническая идентификация рассматривается не как процесс, а как процедура формирования представлений, и эти представления ситуативны.

Итак, при одном подходе этническое самосознание — это отражение реальности, при другом — «конструкт», создаваемый элитой, средствами массовой информации, системой образования. Однако для этносоциологов важно, как формируется этническое самосознание, какова его структура, каким может быть его содержательное наполнение, интенсивность и регулятивная способность. Ведь этот психологический феномен играет существеннейшую роль в этнической мобилизации, консолидации, социальном контроле, стремлении к партнерству или доминированию и может быть использован как для преуспевания народа, так и для агрессивного национализма Региональное самосознание как фактор формирования политической культуры в России: материалы семинара [Текст] / Под ред. М. В. Ильина, И. М. Бусыгиной. — М., 1999; Шабаев Ю. П. Региональная национальная политика: формулировка цели [Текст] / Ю. П. Шабаев // IV конгресс этнографов и антропологов России. — Нальчик, 2001.

В спокойной ситуации межнациональных отношений и часто в моноэтнической среде этническое самосознание групп и конкретных людей чаще всего не актуализировано, «размыто».

В политической психологии одной из популярных была концепция А. Маслоу — представителя так называемой гуманистической психологии. Он разделял потребности в мотивационной системе личности на пять уровней: низкий — физиологические потребности, далее идут потребности в безопасности, а на более высоких уровнях находятся потребности в человеческой общности, любви, уважении и, наконец, потребность в самоактуализации, т. е. реализации заложенных в человеке потенций и способностей. Главное в этой теории — «пирамидальная» структура. «Сначала хлеб, а зрелища потом», но они нужны тоже. Американский психолог Дж. Дэвис, работая в рамках данной теории, обращал внимание на то, что есть не только потребности «выживания», но и потребности, которые «побуждают людей стремиться к равенству, достоинству, власти», а такие стремления часто сопряжены с этничностью.

Для выяснения места этнической идентичности в идентификационном пространстве (матрице) личности существенным является понимание того, что мир личности представляет собой системную целостность. В ней ценности и потребности не могут быть поняты каждая в отдельности; они взаимосвязаны и как компоненты типологической системы личностной мотивации экстраполируются в общественную сферу. Поэтому для людей с одной системой личностной мотивации этничность может быть значимой частью их идентичности в целом, для других она находится на периферии их потребностей, чувств и представлений. Так, у людей, в системе мотивационных ценностей которых вообще низка ориентация на корпоративные связи и высоко значима свобода от социального контроля, этническая идентичность занимает меньшее место в идентификационной матрице. К тому же этническая идентичность, как и другие идентичности, ситуативна.

Представления о структуре этнического самосознания различаются в разных школах. Так, социальные психологи, работающие в психологии, рассматривают этническое самосознание как представление о характерных чертах своей группы, т. е. автостереотипы и «осознание» собственной принадлежности к определенной этнической группе. Для В. И. Козлова, профессиональными корнями связанного с этнодемографией, этническое самосознание — это принадлежность к этносу, самоотнесение к этнической общности. Ю. В. Бромлей ввел в научный оборот узкое и широкое понимание этнического самосознания: в узком понимании этническое самосознание интерпретируется как осознание принадлежности к этнической общности, в широком — оно означает еще и представления людей о культуре, языке, историческом прошлом своего народа, в том числе о государственности, территории.

Согласно концепции, которую разработал еще французский социолог конца XIX — начала XX в. Э. Дюркгейм, «коллективные представления» — это надындивидуальные феномены сознания, имеющие собственное содержание и не сводящиеся к сумме индивидуальных сознаний. Вот почему в изучении этнического самосознания группы и личности существуют определенные различия. Если групповое самосознание изучают не только по результатам массовых опросов, но и по вторичным источникам — литературе, прессе, мифам, поговоркам и т. д., то самосознание личности изучают с помощью тестов, интервью и других социально-психологических приемов.

Индивидуальные представления личности зависят от «включенности» ее в этничность, от образования, эрудиции. Особое значение имеет включенность в этничность. Она намного выше у недоминирующих народов и в полиэтнической среде. Представления — это как бы когнитивное поле этнического самосознания. Но в идентичность входят не только когнитивные компоненты. Наши представления мы переживаем, т. е. здесь включена и чувственная, эмоциональная сфера. Образ «мы» всегда эмоционально окрашен. Г. М. Андреева считает, что «присущая всякой группе психическая общность выражается… в формировании определенного „мы-чувства“».

Среди чувственных эмоциональных образований особо выделяется «стремление к психологической общности с группой» — социальный мотив аффилиации. Эту потребность в общности с группой,; в данном случае этнической, люди испытывают в разной мере, — все зависит от культурных традиций, воспринятых человеком в процессе социализации, и от особенностей личности. Г. Триандис выделяет аллоцентрический тип личности как более нуждающийся в групповой поддержке и идеоцентрический как менее нуждающийся в такой поддержке. Нередко аффиалитивные чувства прямо связаны с социальным интересом. Например, нам известны случаи, когда предприниматели, фермеры начинали, как они говорили, «прибиваться» к казачеству для того, чтобы получить защиту от рэкетиров, а постепенно начинали чувствовать себя «казаками». Чувство аффилиации скорее всего нужно отнести к пограничным психологическим образованиям между потребностями и эмоциями.

Таким образом, в самосознании присутствуют не только когнитивный, но и эмоциональный компоненты.

Однако идентичность, как известно, существует не просто сама по себе как набор эмоционально окрашенных представлений, в ней присутствует очень важный регулятивный, поведенческий компонент. Он-то и объясняет, почему этническое самосознание, как и любое другое групповое самосознание, «руководит» поведением людей. Этот компонент наиболее очевидно выражен в интересах, потому мы и называем интересы «мотором этнического самосознания» Колосов В. А., Галкина Т. А., Криндач А. Д. Территориальная идентичность и межэтнические отношения. На примере восточных районов Ставропольского края [Текст] / В. А. Колосов, Т. А. Галкина, А. Д. Криндач // Полис. — 2001. — № 2. — С. 63.

Итак, этническое самосознание имеет сложную структуру. В него входят когнитивные компоненты — представления, составляющие «образ я», а также эмоциональные и поведенческие.

Очень важные моменты, которые необходимо учитывать при; изучении и понимании этнического самосознания, отмечены концепции С. Московией и его последователей. Так, С. Московией относит к социальным представлениям не любые идеи, теории и взгляды, а лишь те, которые входят в сферу обыденного сознания, становятся продуктом «здравого смысла», формируют «практическое сознание», регулируют повседневную жизнь людей. Следовательно, далеко не все идеи, идеологемы, конструируемые элитой, становятся представлениями людей. Обыденное сознание может вырабатывать и собственные стереотипы поведения. Оно, как мы знаем, очень часто бывает далеко от рационального. Это наглядно демонстрирует, например, поведение людей во время этнических конфликтов типа бунтов. В то же время одни и те же идеологемы по-разному реализуются в поведении людей, которое в решающей мере обусловливается интересами групп.

С. Московией подчеркивает также отличия групповых представлений от индивидуальных. Групповые представления более устойчивы. Будучи транслируемыми из поколения в поколение, они обладают свойством нормативного воздействия на людей.

В период национальных движений и конфликтов особенно заметно возрастает влияние представлений, черпаемых из далекого прошлого. К ним относятся представления о великих временах в истории, успешных правителях, героях, о древней культуре, обращение к которой, как предполагается, «спасет» народ (традиционализм). Возвращение к традиционности часто называют «архетипами» сознания. Мы говорим именно об архетипах исторического сознания как части (элементе) этнического самосознания.

Элементом когнитивно-эмоциональных компонентов в структуре этнического самосознания является и система этнических стереотипов. Нам представляется очень важной разработка проблемы этнических стереотипов как системы в этническом самосознании. Несомненный шаг в ее разработке сделала Г. У. Солдатова. Система эта означает, что в связке и взаимообусловленности в самосознании представлены автостереотипы — «этноинтегрирующие атрибуции-представления о действительных или воображаемых чертах группы», и гетеростереотипы — «этнодифференцирующие атрибуции-представления о других группах».

Количество характеристик в автостереотипе и гетеростереотипе варьирует: оно зависит от этнической среды, характера отношений в этой среде, наконец, от познавательных и различительных способностей людей. Исследователи нередко настаивают на том, чтобы изучались стереотипы относительно, скажем, армян, грузин, азербайджанцев, евреев и т. д., конкретно. Однако это необходимо лишь для того, чтобы определить наиболее неблагоприятные «образы врагов». Если речь идет о выявлении групп населения, зараженных предрассудками, то «персональные стереотипы» в отношении конкретных народов значения не имеют. Если сегодня у человека есть негативный стереотип относительно одного народа, значит завтра он может сформироваться и в отношении другого. Этнические стереотипы — это приписывание каких-то черт народу. Они, конечно, могут отражать те или иные реальности, но в целом их неправомерно оценивать как характеристику народа. К сожалению, «свободные приписывания» часто служат политическим спекуляциям и являются очень опасным инструментом насаждения враждебности между народами. Такими типичными приписываниями являются, например, «русская лень» или «кавказская воинственность».

Наличие стереотипов в структуре этнического самосознания иногда служит основанием для того, чтобы считать «национальное самосознание» синонимом «национального характера» или «психического склада нации». Такое понимание нельзя считать корректным. Во-первых, как показал И. С. Кон, «национальный характер» — это и миф, и реальность. Во-вторых, этносоциологи, выясняя специфические особенности народов, пользуются более; надежными с точки зрения возможностей измерения понятиями, в частности такими, как особенности ценностей, ценностных ориентации, норм, преобладающий тип темперамента. Таким образом, речь идет не о наборе специфических черт, по сути присущих всем народам, а о степени выраженности тех или иных ценностей, норм, ориентации, что позволяет более корректно судить об особенностях психологии этнических групп в тот или иной период или в той или иной ситуации Региональное самосознание как фактор формирования политической культуры в России: материалы семинара [Текст] / Под ред. М. В. Ильина, И. М. Бусыгиной. — М., 1999; Шабаев Ю. П. Региональная национальная политика: формулировка цели [Текст] / Ю. П. Шабаев // IV конгресс этнографов и антропологов России. — Нальчик, 2001.

Неправомерно говорить о способностях как элементах психического склада, ибо тесты умственных способностей не позволяют надежно разграничивать то, что обусловлено природными способностями, и то, что сформировалось под влиянием социальной среды.

С помощью этнических стереотипов изучаются межэтнические отношения и эмоциональные аспекты этнической идентичности. С этой целью Г. У. Солдатова в качестве главных измерителей этнического стереотипа выделяет амбивалетность (степень эмоциональной определенности стереотипа), выраженность (степень интенсивности стереотипа) и валентность (определение знака и величины общей эмоциональной направленности стереотипа).

Можно теперь говорить о социально-психологическом уровне этнического самосознания и выделить типы идентичности. Собственно, и в отечественной этносоциологии с самого начала развития" этнопсихологического направления, «т.е. уже в конце 60-х и в течение 70-х. годов, ученые понимали, что идеология этничности, представления о нации (народе), ее интересах, функционирующие на уровне социальных и политических институтов, не совпадали с представлениями, стереотипами, установками людей. Ясно, что все люди различаются способностями, в том числе критически воспринимать идеологизированную информацию, и кроме того в повседневной жизни люди обычно руководствуются более актуальными для них идеями (а в спокойной обстановке этничность далеко не всегда попадает в их число) и интересами, из-за чего очень многие первоначально декларируемые идеи, как говорится, «уходят в песок».

Не случайно во время массовых опросов многие респонденты, особенно в моноэтнической среде, затруднялись ответить, что их; объединяет, роднит со своим народом, хотя еще со школьной скамьи знали определение нации. Например, большинство русских в РСФСР, как показывали опросы по проекту «Оптимизация социально-культурного развития наций» (Институт этнографии АН СССР, 4 1972;1991), называли в лучшем случае один-два признака, характеризующих народ, а дать автостереотипы и стереотипы других национальностей вообще отказывались. В полиэтнической среде русские и люди других национальностей давали более развернутые ответы, но ведь в число гетеростереотипов попадали негативные характеристики, которые в официальной идеологии не допускались («образы народов» жестко контролировались КПСС).

Так же и сейчас: идеологи могут сколь угодно широко декларировать" «великую историю», но она не всегда осознается как интегрирующий признак.

Этнопсихологи, работающие в русле этносоциологии, изучают когнитивные представления, стереотипы, установки, в том числе на солидарность, потребность в этнической безопасности, этноаффилиации, фрустрации, агрессию. Методология и процедуры их изучения наиболее полно изложены в публикациях и в книге Г. У. Солдатовой «Психология межэтнической напряженности», а также в статьях Л. М. Дробижевой, Л. И. Науменко, С. В. Рыжовой и др.

Теоретическая разработка, изучение эмпирического материала по этническим группам, находившимся в спокойных ситуациях межэтнического взаимодействия и в обстановке разного уровня напряжений и конфликтов, позволила выделить семь типов этнической идентичности на основе операциональных, эмпирически проверенных критериев.

• — Нормальная идентичность, при которой образ своего народа воспринимается как положительный, имеет место благоприятное отношение к его культуре, истории, естественный патриотизм, не переходящий в фаворитизм, толерантные установки на общение с другими народами, понимание их вклада в историю. Г. У. Солдатова называет этот тип «позитивной этнической идентичностью». При нормальной идентичности люди могут испытывать разную потребность в ассоциированности с этнической группой и уровень консолидированности — все это зависит от типа личности и от ситуации. «Отклонения от нормы» могут идти и в направлении нарастания этничности, и в направлении ее угасания или даже отрицания.
• — Этноцентричная идентичность, понимаемая не в том смысле, что точкой отсчета для восприятия другой культуры является собственная, а в плане акцентированное на значимость этничности, ориентированности на нее, ее безусловного некритического предпочтения. При такой идентичности присутствуют элементы направленного (на ту или иную культуру или вид контактов), но не агрессивного этноизоляционизма, замкнутости.

В некоторых культурах элементы замкнутости программируются традиционными нормами, часто связанными с соблюдением религиозных правил, например брачная эндогамия, и не сопровождаются изоляционизмом в целом.

В эмоциональной сфере при этноцентричной идентичности присутствуют элементы страха, беспокойства, напряженности. В когнитивной сфере разделяются лозунги типа: «Все для нации, и ничего против нации».

Этноцентризм в каких-то вариантах граничит с этноэгоизмом или этноизоляционизмом, переходя в них в своей крайней форме Сикевич З. В. Национальное самосознание русских [Текст] / З. В. Сикевич. — М., 1996.

Последние два варианта Г. У. Соддатова выделяет в качестве самостоятельных типов. Но нам представляется, что понятия этно-эгоизма и этноизоляционизма имеют уже принятое, более конкретное значение и входят как одна из характеристик в этноцентризм или следующий тип, который мы называем этнодоминирующей идентичностью.

— Этнодомитрующая идентичность фиксирует такое состояние самосознания и поведения человека, при котором не только этническая идентичность становится первостепенной среди других видов идентичностей (гражданин, мать, муж, представитель профессии и др.), но и достижение целей, интересов народа (возможно и ложно понимаемых) начинает восприниматься как безусловно доминирующая ценность («мы все только клетки одного великого организма по имени нация», «кто не с нами, тот против нас»).

Такая идентичность обычно сопровождается признанием «прав народа» выше «прав человека», представлениями о превосходстве своего народа (часто иррационально объясняемом «особой миссией» в истории), дискриминационными установками в отношении других этнических групп, признанием правомерности «этнических чисток», осознанным стремлением не «смешиваться» с другими национальностями (эксклюзивизм). Данный тип идентичности близок к бытовому представлению о «националисте» (термин, который иногда в таком значении употребляется и в политической лексике).

Второй и третий типы идентичности имеют в виду тогда, когда говорят о гиперидентичности.

— Этнический фанатизм — идентичность, при которой абсолютное доминирование этнических интересов и целей, часто иррационально понимаемых, сопровождается готовностью идти во имя них на любые жертвы и действия, вплоть до использования терроризма. Данный тип представляет собой крайнюю форму агрессивной идентичности.

Идентичность другого направления мы сводим к следующим типам:

• — Этническая индифферентность, когда люди практически равнодушны к проблемам этничности и межэтнических отношений, ценностям своего и других народов; они свободны от норм и традиций и на их жизненные поступки, на поведение в любых сферах деятельности никак не влияют ни их собственная этническая принадлежность, ни этничность других Тощенко Ж. Т. Фантомы общественного сознания и поведения [Текст] / Ж. Т. Тощенко // Социс. — 2004. — № 12. — С. 4.
• — Этнонигилизм в форме космополитизма, представляющий собой отрицание этничности, этнических, этнокультурных ценностей; декларирование свободы от всего, связанного с этническим феноменом; иногда даже квалифицирование его как вредного; демонстрация себя как «человека мира».

Одним из видов внешне декларируемой этнической индифферентности или даже нигилизма является этноущемленная идентичность. Обычно она возникает в связи с осознанием низкого статуса своей этнической группы, признанием ее неравноценности другим. Отсюда — избегание демонстрации своей этничности, а иногда и вообще отрицание всякой этничности.

— Амбивалентная, невыраженная, а иногда «сдвоенная» или даже «строенная» идентичность. Этот тип этнической идентичности достаточно распространен в этнически смешанной среде.

Трудно бывает детям из смешанных семей, особенно тем, у кого культура в семье русская по материнской линии, но дети воспитываются в уважении к этничности нерусского отца, а также в этнически смешанных семьях с реальной русской культурой (скажем, когда мать башкирка, отец — белорус, а дети считают себя русскими). Ещё более сложная ситуация возникает при наличии в дальних поколениях трёх, четырёх и более национальностей.

В последнее время увеличилось число людей, которые в связи с распадом СССР затрудняются определить свою этничность и считают себя просто «россиянами». Мы столкнулись с такими случаями, например, в Магаданской области: украинцы по паспорту (российскому), которые приехали с Украины, но возвращаться туда не собираются (они не знают языка, там им не выплачивается «северная» пенсия), десятилетиями жили в русской культуре и теперь затрудняются, кем им себя считать. «Да, россияне мы, практически русские, хоть по паспорту числимся украинцами», — говорят они. Для них действительно этничность — «внутренний референдум».

Выделяя указанные типы и виды этнической идентичности, мы, конечно, всегда должны помнить, что это научные абстракции, хотя и основанные на изучении громадного эмпирического Я материала. Реальное место этнической идентичности среди других идентичностей зачастую может определяться не каким-то одним из названных ее типов, а несколькими, и, кроме того, самих типов и видов идентичностей людей может быть больше. Мы выделили данную типологию не для того, чтобы навязать ее людям или; исследователям, а для того, чтобы попытаться приблизиться к реальности, поставив некоторые препятствия на пути многочисленных политических спекуляций — от гиперболизации значения; этничности, этнических чувств человека до, наоборот, попыток; вообще убрать даже само слово «национальное, этническое самосознание» из научной и общественно-политической проблематики. Но такой вариант умолчания о явлениях, которые; имеют место в жизни, не способствует предупреждению конфликтов.

В этнических конфликтах, межэтнической напряженности, использовании этничности в борьбе за власть «виновата» не сама этничность, этнонациональное самосознание. Его отклоняющиеся от «нормы» типы и агрессивные формы зависят от конкретных обстоятельств.