Быт и традиции русского дворянства XVIII века

XVIII век принято называть эпохой перелома, что подтверждается, в первую очередь, петровскими преобразованиями, направленными на создание новой системы государственного правления, новой армии, флота и новой культуры. Именно петровские реформы способствовали созданию одной из самых ярких культур, которые только знало человечество. Порождением Петровской эпохи стало и то русское дворянство, каким мы его видим в XVIII — XIX веках.

Материалом, из которого это сословие составилось, было допетровское дворянство Московской Руси. Оно представляло собой «служилый класс», то есть состояло из профессиональных слуг государства, которых за службу «верстали» деревнями и крестьянами. Переставая служить, дворянин был обязан вернуть земли в казну или поставить на свое место нового воина. Правда, за особые заслуги земли могли пожаловать в наследственное владение, и «воинник» становился «вотчинником'». Патриотизм «вотчинника» -боярина уже не был столь ярко окрашен личной преданностью государю; он был связан с привязанностью к земле, с памятью о службе, которую нес род, о чести, которой он пользовался. Ещё в XVII веке началось стирание различий между поместьем и вотчиной, а указ царя Федора Алексеевича (1682), возвестивший уничтожение местничества, показал, что господствующей силой в государстве будет дворянство.

Психология служилого сословия была фундаментом самосознания дворянина XVIII века. Именно через службу сознавал он себя частью сословия. Петр I всячески стимулировал это чувство — и личным примером, и рядом законодательных актов. Вершиной их явилась Табель о рангах, отменившая распределение мест по крови. Главной идеей Табели о рангах явилось следующее соображение; люди должны занимать должности по своим способностям и реальному вкладу в государственное дело. Все виды службы соответственно Табели о рангах делились на воинскую, статскую и придворную. Все чины были разделены на 14 классов.

Табель о рангах ставила военную службу в привилегированное положение. Это выражалось, в частности, в том, что все 14 классов в военной службе давали право наследственного дворянства, в статской же службе такое право давалось лишь начиная с VIII класса. Это означало, что самый низший обер-офицерский чин в военной службе уже давал потомственное дворянство, между тем как в статской для этого надо было дослужиться до коллежского асессора или надворного советника.

Из этого положения в дальнейшем проистекало различие между наследственными («столбовыми») дворянами и дворянами личными. К последним относились статские и придворные чины XIV — IX рангов. Впоследствии личное дворянство давали ордена и академические звания. Личный дворянин пользовался рядом сословных прав дворянства, однако не мог передать этих прав своим детям, не имел права владеть крестьянами, участвовать в дворянских собраниях и занимать дворянские выборные должности. Такая формулировка закона открывала, по мысли Петра I, доступ в высшее государственное сословие людям разных общественных групп, отличившимся в службе, и, напротив, закрывала доступ «нахалам и тунеядцам» .

Военная служба считалась преимущественно дворянской службой, статская не считалась «благородной». Ее называли «подьяческой», в ней всегда было больше разночинцев. Лишь в александровское и позже, в николаевское, время статский чиновник начинает в определенной мере претендовать на общественное уважение рядом с офицером. Табель о рангах создала военно-бюрократическую машину государственного управления. Власть государства покоилась на двух фигурах — офицере и чиновнике. «Чиновник» происходит от слова «чин'', что в древнерусском языке означало «порядок». Чиновник — человек жалованья, его благосостояние непосредственно зависит от государства. Запутанность законов и общий дух государственного произвола привели к тому, что русская культура XVIII века практически не создала образов беспристрастного судьи, справедливого администратора. Чиновник в общественном сознании ассоциировался с крючкотворством и взяточничеством. Русская бюрократия почти не оставила следа в духовной жизни России: она не создала ни своей культуры, ни даже своей идеологии.

Человек в Росси, если он не принадлежал к податному сословию, не мог не служить. Без службы нельзя было получить чина, а человек без чина должен был подписываться: «недоросль такой-то». Если дворянин действительно никогда не служил, то родня устраивала ему фиктивную службу. Знатный вельможа мог служить фиктивно где-нибудь в придворной службе. Такой человек не был заинтересован в чинах, а даровитый чиновник мог выбиться в люди, получить дворянство. В кругах поместного дворянства, зачастую родовитого, считалось хорошим тоном демонстрировать презрение к чину.

Развитие крепостного права изменило само понятие слова «помещик». Это был уже не условный держатель государевой земли, а абсолютный и наследственный собственник как земли, так и сидящих на ней крестьян. По мере усиления независимости дворянства оно начало тяготиться двумя основными принципами петровской концепции службы: обязательностью ее и возможностью для недворянина становиться дворянином по чину и службе. Оба эти принципа подверглись уже со второй трети XVIII века энергичным атакам. Отделение дворянских привилегий от обязательной личной службы и утверждение, что самый факт принадлежности к сословию дает право на душеи землевладение, было оформлено двумя указами: указом Петра III от 20 февраля 1762 года («Манифест о вольности дворянства») и Екатерины II от 21 апреля 1785 года («Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства»).

По этим документам дарование дворянам сословных прав: освобождение от обязательной службы, от телесных наказаний, право «беспрепятственно ездить в чужие края» и «вступать в службы союзных держав» — получало и более широкую трактовку. В Грамоте Екатерины II писалось: Подтверждаем на вечные времена в потомственные роды российскому благородному дворянству вольность и свободу" - При этом дворянину гарантировалась неприкосновенность «чести, жизни и имения» .

Так создалась своеобразная социокультурная ситуация: дворянство окончательно закрепилось как господствующее сословие. Более того, именно за счет положения крестьян, которые после указа 13 декабря 1760 года (дававшего помещикам право ссылать крестьян в Сибирь на поселение «с зачетом их в рекруты» ') и 17 января 1765 года (расширявшего это право до возможности помещикам по собственному произволу отправлять неугодных крестьян на каторгу) были практически низведены до степени рабов («крестьянин в законе мертв» , — писал Радищев), дворянство в России получило вольность и свободу. Культурный парадокс сложившейся в России ситуации состоял в том, что права господствующего сословия формулировались именно в тех терминах, которыми философы Просвещения описывали идеал прав человека.

Мы говорили о том, как развивался и складывался нравственный облик человека XVIII столетия, при этом ведя речь о мужчинах. Между тем женщина этой поры не только была включена в поток бурно меняющейся жизни, но начинала играть в ней все большую роль. И женщина очень менялась.

Петровская эпоха вовлекла женщину в мир словесности: ей потребовалась грамотность. Уже у Фонвизина неграмотная женщина — сатирический образ. Художественная литература, сохраняя и увеличивая свою независимость от прямых поучений государства, завоевывает место духовного руководителя общества. К концу XVIII века появляется новое понятие — женская библиотека. Оставаясь по-прежнему миром чувств, миром детской и хозяйства, «женский мир» становится все более духовным. Домашние библиотеки женщин конца XVIII века сформировали облик людей 1812 года и декабристской эпохи.

В XVIII веке реформы Петра I перевернули не только государственную жизнь, но и домашний уклад. Первое последствие реформ для женщин — это стремление внешне изменить облик, приблизиться к типу западноевропейской женщины. Семья в начале XVIII века подверглась поверхностной европеизации. Женщина стала считать модным иметь любовника, без этого она «отставала» от времени. Кокетство, балы, танцы — вот женские занятия. Семья, хозяйство, дети отходили на задний план; ребенок вырастал почти без матери.

Затем произошли важные перемены. К 70-м годам XVIII века в Европе зарождается романтизм, и модным становится стремиться к природе, к естественности. Это оказало влияние и на семью. Во всей Европе кормить детей грудью стало признаком нравственности. С этого же периода стали ценить ребенка, детство. Раньше в ребенке видели маленького взрослого, что было очень заметно по детской одежде: в начале XVI11 века детям шьют маленькие, но по фасону — взрослые одежды. Постепенно в культуру входит представление о том, что ребенок и есть нормальный человек. Появляется детская одежда, детская комната, возникает представление о том, что играть — это хорошо. Так в домашний быт вносятся отношения гуманности, и это — заслуга женщины. Именно женщина создает детский мир, и для этого ей надо много пережить, перечувствовать. И здесь помогает литература — в 70-е — 90-е годы XV11I века женщина становится читательницей. Первым в эпоху Просвещения подготовить круг женского и детского чтения поставил целью Н. И. Новиков. Под его руководством начал свою просветительскую деятельность Н. М. Карамзин. Вместе со своим другом А. П. Петровым он редактировал новиковский журнал «Детское чтение для сердца и разума» '(1785 — 1789}.

Вопрос о месте женщины в обществе неизменно связывался с отношением к ее образованию. В петровскую эпоху проблема женского образования возникла в исключительно своеобразной форме; Петр специальным указом предписал неграмотных дворянских девушек, которые не могут подписать хотя бы свою фамилию, не венчать. Необходимость женского образования и характер его стали предметом споров и связались с общим пересмотром типа жизни, типа быта.

Подлинный переворот в педагогических представлениях русского общества XVIII века внесла мысль о необходимости специфики женского образования. Возникла идея просвещения всех дворянских женщин, поэтому необходимо было выработать систему женского обучения. Сразу же встала проблема учебных заведений. Учебные заведения для девушек приняли двоякий характер: появились частные пансионы, но одновременно возникла и государственная система образования. Становление ее связано с именем известного деятеля культуры XVIII века И. И. Бецкого. Бецкой был приближен к правительственным кругам и в целом отражал настроения Екатерины II. И в итоге было создано то учебное заведение, которое потом существовало долго и называлось по помещению, где око располагалось, Смольным институтом, а ученицы его — смолянками. Основную массу учениц составляли девушки дворянского происхождения, но при институте существовало «Училище для малолетних девушек» недворянского происхождения. Обучение длилось девять лет, в течение которых девушки были практически изолированы от дома.

Обучение было поверхностным, исключение составляли лишь языки. В этой области знаний требования действительно были очень серьезными, и воспитанницы достигали больших успехов. Из остальных предметов значение фактически придавалось только танцам и рукоделию. Физика сводилась к забавным фокусам, математика — к самым элементарным знаниям. Только литературу преподавали немного лучше, особенно в XIX веке, в пушкинскую эпоху, когда преподавателями в Смольном институте стали А. В. Никитенко, известный литератор и цензор, и П. А. Плетнев, приятель Пушкина, которому поэт посвятил «Евгения Онегина» .

Смольный был не единственным учебным заведением, возникали частные пансионы. К концу XVIII века по проверке их оказалось несколько десятков в Петербурге, десять — в Москве и ряд — в провинции. Пансионы были иностранные.

Тип русской образованной женщины, особенно в столицах, стал складываться уже в 30-х годах XVIII века. Напомним хотя бы о вкладе в культуру Екатерины II и ее союзницы княгини Дашковой. Однако в целом женское образование в России XVIII — начала XIX века не имело ни своего Лицея, ни своего Московского или Дерптского университета. Тип высокодуховной русской женщины сложился под воздействием русской литературы и культуры эпохи.

Этот вопрос освещён по книге Ю. М. Лотмана «беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII-начало XIX века)». — СПб, 1994. — 399 с.