Чехословацкий кризис. 
Чехословацкий кризис и Вьетнамская война

Не прошло и двух месяцев с момента появления гитлеровских войск в Вене, как Европа вновь была охвачена тревогой: угроза германского вторжения нависла над Чехословакией.

Гитлеровская «пятая колонна» активно действовала в Судетской области, где проживало много немцев. Подогреваемые успехом аншлюса, судетские фашисты открыто заявляли, что со дня на день следует ожидать прихода германских войск. Обстановка еще более накалилась в связи с фашистской провокацией 21 мая в городе Хеб близ германской границы. Во время нападения на чешских полицейских погибли два судетских немца. Вокруг этого инцидента немецко-фашистская печать развернула неистовую античешскую кампанию.

Чехословакия привлекала гитлеровцев выгодным стратегическим положением в центре Европы, наличием богатых природных ресурсов и высокоразвитой промышленностью. Кроме того, обладая первоклассной., хорошо вооруженной армией, Чехословакия являлась серьезным препятствием на пути осуществления германской агрессии, особенно благодаря договорам с Советским Союзом и Францией о взаимной помощи.

Поэтому после захвата Австрии главным объектом в агрессивных планах фашистских правителей становится Чехословакия. «Задача германских вооруженных сил, — говорилось в плане нападения на эту страну, закодированном под наименованием „Грюн“, — заключается в проведении подготовки таким путем, чтобы основная часть вооруженных сил могла быстро и неожиданно ворваться в Чехословакию, в то время как на Западе были бы оставлены минимальные силы…».

11 марта 1938 г. Гитлер дал указание пересмотреть план «Грюн» с учетом новых стратегических возможностей, которые создавал захват Австрии. 21 апреля Кейтель в докладе фюреру высказался за внезапное нападение на Чехословакию. Но, по мнению Гитлера, германская армия еще не была готова вести войну против группы стран, связанных договорами о взаимопомощи. Учитывая благосклонность западных держав, он решил повторить в Чехословакии нечто подобное тому, что так легко удалось в Австрии.

Опираясь на судетско-немецкую партию Генлейна, действуя совместно с ее главарями, разведка Германии проникала в важнейшие звенья чехословацкого государственного аппарата. Через своих агентов и судетских фашистов, работавших в правительственных учреждениях, она получала информацию политического, экономического, оборонного и иного характера. По заявлению шефа германской военной разведки Николаи, для него в Чехословакии секретов вообще не существовало.

Спецслужбы Германии систематически забрасывали в Чехословакию своих сотрудников и агентов. Только в 1936 г. через Швейцарию и Австрию было заброшено 40 специально подготовленных кадровых разведчиков. Они создавали шпионские резидентуры, занимались сбором различного рода информации, проводили фашистскую агитацию и пропаганду.

Гитлеровцы активно помогали судетско-немецкой партии в подрывной работе против чехословацкого государства. Их план включал присоединение Судетской области к Германии с последующим захватом ею всей Чехословакии.

Судетские фашисты, выполняя указание Гитлера, с помощью разведывательных органов Германии создали в Чехословакии по образцу гитлеровских штурмовых и охранных отрядов так называемый «свободный корпус» Генлейна, насчитывавший около 15 тыс. человек.

Оружие, боеприпасы и снаряжение для корпуса поставляла немецко-фашистская разведка. «Свободный корпус» предназначался для захвата фашистами власти в Чехословакии, а затем для выполнения полицейских функций. В помощь главарям судетских немцев фашистская разведка перебросила из Германии специально подготовленные вооруженные отряды — четыре батальона СС «Мертвая голова», которые предназначались для совместных действий с отрядами «свободного корпуса». Одновременно в Чехословакию засылались диверсионно-террористические группы (эйнзац-группы), которые должны были в момент нападения Германии дезорганизовать тыл чехословацкой армии, уничтожать узлы связи, мосты и тоннели, разрушать предприятия оборонного значения.

Под воздействием гитлеровской разведки антиправительственную деятельность в Чехословакии развернули словацкие, венгерские, польские и украинские фашиствующие элементы. Установив с ними контакт, гитлеровские спецслужбы организовали их в единый блок во главе с судетско-немецкой партией.

Первоначально Гитлер попробовал применить в отношении чехословацкого президента метод личного давления, как это было с Шушнигом. В марте в Праге появился некий Уорд-Прайс, корреспондент английской газеты «Дейли мэйл», известный своими симпатиями к нацистам и близостью к гитлеровской верхушке. Он «доверительно» сообщил через одного из сотрудников МИД Чехословакии так называемые претензии фюрера к ее правительству, в которых предоставление автономии немецкому меньшинству являлось минимальным требованием.

«Если Чехословакия не примет требований Гитлера, — заявил нацистский эмиссар, — она будет в течение недели уничтожена концентрированными ударами с севера, запада и юга, особенно с юга, в нанесении которых Венгрия объединится с Германией для освобождения Словакии… Чехам предоставляется последняя возможность спасти себя и Европу как от кошмара мировой европейской войны, так и от кошмара большевизма» Было бы лучше всего, убеждал Уорд-Прайс, если бы Бенеш или чехословацкий премьер Годжа сели в самолет и, посетив Гитлера, высказали ему свои предложения.

В конце марта Генлейн, глава нацистов, проживавших в Чехословакии, получил указание прибыть в Берлин для инструктажа. Заявив о своем намерении в ближайшем будущем «разрешить» судетско-немецкую проблему, фюрер поручил ему спровоцировать в стране политический кризис, подняв вопрос о правах немецкого меньшинства в Чехословакии.

«Существо инструкций, которые Гитлер дал Генлейну, — отмечается в записи беседы, — сводилось к тому, что судетско-немецкая партия должна выдвинуть требования, неприемлемые для чехословацкого правительства…». Однако, если бы Прага дала на них согласие, инструкция предусматривала выдвижение новых претензий, с тем чтобы кризис ни в коем случае не был урегулирован.

Следуя полученным указаниям, судетско-немецкая партия на своем съезде в конце апреля в Карлсбаде выдвинула провокационную программу установления полного контроля гитлеровской агентуры над пограничным районом Чехословакии. В середине мая генлейновцы начали распространять в стране обращения к солдатам. Положение безнадежно, говорилось в них, всякое сопротивление германской армии бессмысленно. Генлейновская печать требовала проведения референдума; муниципальные выборы, назначенные на 22 мая, судетско-немецкая партия объявила плебисцитом по вопросу о присоединении Судетской области к Германии. Действия генлейновцев и скрытая концентрация немецко-фашистских войск на чехословацких границах давали основание полагать, что в день выборов — 22 мая — гитлеровцы планировали фашистский путч в пограничных районах и вооруженное вторжение.

При подготовке агрессии против Чехословакии в Берлине рассчитывали использовать правящие националистические круги Польши, их стремление к территориальным захватам. Договоренность по данному вопросу была достигнута во время визита польского министра иностранных дел Бека в Берлин в январе 1938 г. Стремясь отвлечь Бека от мысли, что вслед за оккупацией Чехословакии очередь последует за Польшей, Гитлер в переговорах с ним особенно рьяно доказывал необходимость борьбы против «угрозы коммунизма».

«…Никогда, пожалуй, в другом случае канцлер рейха не был более категоричен в отношении данных им гарантий, что ни прямые, ни косвенные интересы Польши не будут нарушены. Никогда также он не высказывал с такой силой свою враждебность к России…» — писал Бек в мемуарах, замалчивая, разумеется, свой позорный сговор с фюрером. В мае 1938 г. правительство Польши, идя на поводу у Гитлера, сосредоточило в районе Тешина, у чешской границы, несколько соединений (три дивизии и одну бригаду пограничных войск).

Кроме того, 21 мая польский посол в Париже Лукасевич, накануне вернувшийся из Варшавы, заверил американского посла во Франции Буллита, что Польша немедленно объявит войну Советскому Союзу, если он попытается направить войска через польскую территорию для помощи Чехословакии, и что советские самолеты, если они появятся над Польшей по пути в Чехословакию, тотчас же будут атакованы польской авиацией.

Между тем расчеты гитлеровцев не оправдались. Узнав о скрытом сосредоточении германских войск на границах Чехословакии, правительство Бенеша под давлением общественного мнения срочно провело частичную мобилизацию. Под ружье были призваны: один возраст резервистов (80 тыс. человек), пять возрастов технических войск и полиции — всего около 180 тыс. человек. Войска заняли пограничные укрепления, предотвратив опасность фашистского путча в Судетах и внезапного вторжения вооруженных сил рейха. Решимость чехословацкого народа защитить свою страну сорвала замысел агрессора.

Огромное значение для исхода майских событий имела твердая уверенность чехов и словаков в помощи Советского Союза, правительство которого с момента возникновения кризиса в германо-чехословацких отношениях решительно выступило в поддержку Чехословакии.

Еще 15 марта на вопрос американских журналистов, что намерен предпринять СССР, если Германия нападет на Чехословакию, народный комиссар иностранных дел заявил: наша страна выполнит союзнические обязательства. Во второй половине апреля чехословацкий посланник в Москве. Фирлингер сообщил в Прагу об официальной позиции Советского правительства: «СССР, если его об этом попросят, готов вместе с Францией и Чехословакией предпринять все меры по обеспечению безопасности Чехословакии. Для этого он располагает всеми необходимыми средствами. Состояние армии и авиации позволяет это сделать… Желание оказать действенную помощь будет здесь всегда, пока Чехословакия не откажется от проведения демократической политики». Учитывая обострение обстановки, правительство Советского Союза предложило начать переговоры генеральных штабов вооруженных сил СССР, Франции и Чехословакии.

По условиям советско-чехословацкого договора обязательство СССР об оказании помощи Чехословакии вступало в силу только в том случае, если Чехословакии, подвергшейся агрессии, будет оказана помощь со стороны Франции. Таким образом, отказ Франции выступить в защиту Чехословакии полностью освобождал Советский Союз от обязательства. Однако Советское правительство и в этом случае не было намерено оставить чехословацкий народ в беде. 26 апреля 1938 г. Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин, изложив формулировку договора, определявшую условия, при которых СССР и Чехословакия были обязаны оказывать друг другу помощь, сделал исключительно важное уточнение: «Разумеется, пакт не запрещает каждой из сторон прийти на помощь, не дожидаясь Франции».

Министр иностранных дел Чехословакии Крофта и ее посланник в СССР Фирлингер в беседах с советскими представителями неоднократно выражали благодарность за твердую поддержку Советским Союзом Чехословакии. «Уверенность в том, что СССР совершенно серьезно и без всяких колебаний намеревается и готовится оказать помощь Чехословакии, в случае действительной нужды, — отмечал Крофта 30 мая 1938 г., — действует очень успокоительно и ободряюще на Чехословакию».

Иной была позиция западных держав. Излагая 28 апреля заявление военного министра Англии американским корреспондентам, чехословацкий посланник в Лондоне писал: «О Чехословакии он говорил весьма пессимистически. Ничто якобы не может спасти Чехословакию от немецкого господства, которое может быть достигнуто и без прямого нападения. Дословно он сказал: судьба Чехословакии предрешена». Подобное заявление в обстановке быстро нараставшего давления и угрозы фашистского рейха в отношении Чехословакии поощряло как правые силы внутри страны, так и агрессора. гитлеровский чехословакия вьетнамский бомбардировка Вопреки надеждам международной демократической общественности британский премьер отклонил предложение Советского правительства о немедленных коллективных мерах для пресечения дальнейших действий захватчиков. Еще 24 марта 1938 г. Чемберлен, выступая в парламенте, заявил, что английское правительство не может заранее брать на себя какие-либо обязательства в районе, где его интересы «не затрагиваются в такой степени, как это имеет место в отношении Франции и Бельгии». В словах премьера звучала явная удовлетворенность: немецко-фашистская экспансия развивалась в направлении, выгодном для правящих кругов Англии.

Позиция французского правительства в связи с чехословацким кризисом основывалась на тех же политических расчетах, но имела свою специфику. Проблема взаимоотношений с Германией всегда являлась для Франции более острой, чем для Англии. Кроме того, правящие круги Франции должны были считаться с мнением своего народа, который был серьезно обеспокоен нарастанием угрозы новой войны. Весна 1938 г. была отмечена массовыми выступлениями трудящихся, требовавших от правительства активных внешнеполитических действий, усиления связей с другими государствами, прежде всего с Советским Союзом, для обеспечения безопасности страны и укрепления европейского мира. Смысл политики попустительства агрессии был ясен не только широким массам трудящихся, но и наиболее дальновидным буржуазным деятелям.

Известный французский журналист Пертинакс писал в те дни, что Франция и Англия должны твердо заявить о своем намерении защищать Чехословакию, иначе «установление германской гегемонии завершится в кратчайший срок».

Французское правительство во главе с Даладье, пришедшее к власти в апреле 1938 г., объявило, что страна будет «верна всем пактам и договорам, которые она заключила"6. Это явилось официальным подтверждением обязательств Франции, в том числе и по франко-чехословацкому договору 1924 г. о союзе и дружбе и пакту 1925 г. о взаимных гарантиях.

Однако подлинные намерения французского кабинета были далеки от его публичных деклараций. Наиболее влиятельные круги буржуазии стремились к тому, чтобы как-либо избавиться от обязательств оказать помощь Чехословакии. К числу сторонников подобного курса относился и бывший премьер Фланден, который, по свидетельству Черчилля, был «твердо убежден, что у Франции нет иного выхода, кроме соглашения с Германией». Осуществление этой «деликатной» миссии возлагалось на нового министра иностранных дел Боннэ, пользовавшегося полным доверием «двухсот семейств».

Первым шагом Даладье в области внешней политики явился его визит в Лондон в конце апреля. Как французский премьер, так и его министр иностранных дел Боннэ в переговорах с Чемберленом и Галифаксом с неожиданной твердостью заявили, что решительно настроены выполнить обязательства в отношении Чехословакии. Они тонко играли на опасениях британского премьера: если возникнет франко-германский конфликт, Англия также окажется вовлеченной в войну, а это будет означать полное крушение замыслов Чемберлена. Единственную возможность освободить Францию от ее обязательств по договору Англия усматривала в том, чтобы заставить Прагу капитулировать. Французские министры были не прочь осуществить это неблаговидное дело в «английских перчатках».

Доказывая «безвыходность» своего положения, Даладье и Боннэ побуждали англичан оказать давление на чехословацкое правительство. «Мы связаны честью по отношению к Чехословакии… Вы должны действовать!» — заявил Даладье английским корреспондентам.

И западные державы усиливали нажим на правительство Чехословакии, рекомендуя договориться с Генлейном. 7 мая английский и французский посланники в Праге посетили министра иностранных дел и потребовали, чтобы Чехословакия пошла «как можно дальше» в удовлетворении требований судетских немцев, предупредив, что, если из-за ее «неуступчивости» возникнет вооруженный конфликт, западные державы не окажут помощи Чехословакии.

Насколько губительным был этот «дружеский» совет, раскрывает заявление Даладье в беседе с Буллитом, состоявшейся 9 мая. На вопрос последнего, не явится ли предлагавшаяся западными державами «реорганизация» чехословацкого государства началом его расчленения, французский премьер ответил, что так оно и будет и вообще положение Чехословакии после захвата Германией Австрии он считает «совершенно безнадежным».

Уже на пороге майского кризиса явно проступала суть позорной сделки, заключенной через несколько месяцев в Мюнхене. При этом западные державы спешили доказать Берлину и Риму свое стремление заставить Прагу капитулировать, усматривая в этом единственный путь прийти к соглашению с фашистскими державами, которое гарантировало бы интересы правительств Англии и Франции.

Характерным примером, раскрывающим намерения англо-французской дипломатии, может служить беседа в Берлине 10 мая 1938 г. советника английского посольства Киркпатрика с ответственным сотрудником германского МИД Бисмарком. Киркпатрик считал, что чехословацкий вопрос может быть разрешен Англией и Германией. Для этого будет достаточно германской стороне точно сформулировать свою программу, а Англии взять на себя ее осуществление в Праге.

При этом английский дипломат отметил, что подобное сотрудничество в решении чехословацкой проблемы может открыть путь к достижению длительного англо-германского соглашения по широкому кругу вопросов, касающихся будущего Европы.

Американский посол в Германии Вильсон сообщал в Вашингтон 28 апреля 1938 г., что важно «заключить такое соглашение с Берлином… которое, так сказать, канализировало бы устремления Германии и даже ее непоколебимые намерения с таким расчетом, чтобы обеспечить всеобщий мир».

Правительство США было хорошо информировано о замыслах Англии и Франции. Избегая официальных заявлений, Вашингтон на деле солидаризировался с англо-французской дипломатией. Посол Буллит сообщал в те дни, что, по мнению руководства Соединенных Штатов, предотвратить присоединение Гитлером пограничных областей Чехословакии невозможно. Опасное воздействие подобных оценок легко понять, приняв во внимание то влияние, которым пользовались США в капиталистическом мире.

В это время в самой Чехословакии начались разногласия между различными группировками буржуазии. Наиболее правые круги, представленные аграрной партией, к которой принадлежал, в частности, премьер-министр Годжа, видели возможность сохранения своих социальных позиций в установлении в стране «сильной власти», считая возможным опереться на помощь рейха. Еще до майского кризиса они давали понять гитлеровцам, что готовы пойти на уступки Генлейну и согласны расторгнуть пакт о взаимопомощи с Советским Союзом.

Другой тактической линии придерживались президент Бенеш и представляемая им группировка крупной буржуазии. На протяжении всего межвоенного периода они ориентировались на западные державы, прежде всего на Францию. Заинтересованная в сохранении чехословацкого государства, обеспечивавшего ей господствующие политические и экономические позиции внутри страны, эта часть буржуазии полагала, что от Гитлера можно добиться большего, следуя в фарватере англо-французской политики.

Располагая широкими личными связями на Западе и хорошо зная дипломатическую кухню Лиги наций, Бенеш ясно представлял себе, какого рода сговор подготавливался между «западными демократиями» и державами оси. Реакционные круги, писал он впоследствии, желали направить развитие событий таким образом, чтобы, если возникнет война, она была бы «войной между нацизмом и большевизмом». Деятельность Бенеша свидетельствует о том, что и он полностью разделял эти взгляды.

Договор с Советским Союзом президент Чехословакии рассматривал не как эффективное средство обеспечения независимости страны, а лишь как выгодный козырь в предстоящей рискованной дипломатической игре. «Отношения Чехословакии с Россией, — пояснял Бенеш британскому посланнику Ньютону 18 мая 1938 г., — всегда были и будут второстепенным, фактором, зависящим от позиции Франции и Англии… Если Западная Европа потеряет интерес к России, Чехословакия также утратит к ней интерес».

Даже мысль о допуске советских войск на территорию Чехословакии для совместной обороны страны Бенеш считал «ослоумием» и невообразимой глупостью. Он внимательно прислушивался к советам Лондона и Парижа и был готов пойти на значительные уступки в переговорах с Генлейном.

Правительства Англии и Франции посоветовали Бенешу отменить мобилизацию и дать согласие на новые уступки генлейновцам. Английский посол в Берлине довел до сведения германского правительства, что кабинет Чемберлена оказывает на Прагу давление для достижения «справедливого» решения вопроса и что она обещает сделать все возможное в этих целях.

Далее английский дипломат просил Германию проявить терпение, ибо ее желания могут быть удовлетворены мирным путем. Если тем не менее военный конфликт разразится, предупреждал он, и Франция в силу своих обязательств вынуждена будет в него вмешаться, тогда Англия «не сможет гарантировать, что она не будет вовлечена в конфликт».

По расчетам правящих кругов Англии, Франции и их заокеанских партнеров, достижение договоренности с Германией предотвращало возникновение вооруженного конфликта внутри капиталистической системы, чреватого опасными социальными потрясениями. В то же время им казалась заманчивой перспектива направить «динамизм» рейха в сторону Советского Союза.

Стремясь подорвать советско-чехословацкий договор как опору независимости Чехословакии, гитлеровцы развернули бешеную антисоветскую кампанию. Они утверждали, что правительство Чехословакии, заключив договор с Москвой, превратило страну в очаг «красной опасности», «непотопляемый авианосец» большевиков. Центры немецко-фашистской пропаганды за пределами Германии пытались запугать обывателя Запада угрозой «коммунистической агрессии». Общее направление гитлеровской пропаганды отвечало устремлениям политических лидеров Англии, Франции и США.

Заявление дипломатов рейха, будто Чехословакия в результате договора с Советским Союзом превратится в плацдарм «для нападения на Германию», встретило в Лондоне и Париже понимание и сочувствие. Западные державы выдвинули тезис «нейтрализации» Чехословакии, то есть аннулирования ее договоров с Советским Союзом и Францией.

Разделяя антисоветские высказывания гитлеровцев, не скрывавших намерения в самое ближайшее время начать «поход на Восток», англо-французская дипломатия всячески поощряла их в этом. В беседах с германскими представителями английские и французские официальные лица подчеркивали «экономические трудности», якобы переживаемые СССР, «неспособность» его армии вести наступательные операции.

Такова была политическая обстановка, на фоне которой развертывалась чехословацкая трагедия. Лондон и Париж оказывали сильнейшее давление на Прагу, заставляя пойти на максимальные уступки. 25 мая германский посол в Лондоне Дирксен, ссылаясь на посланника Масарика, сообщал в Берлин, что чехословацкое правительство намерено вести переговоры по всем вопросам, в том числе и о советско-чехословацких отношениях. «Он снова и снова подчеркивал, — писал германский посол, имея в виду Масарика, — что его правительство готово принять все требования, если они в какой-либо мере совместимы с сохранением независимости Чехословакии. Совершенно очевидно, что Галифакс оказал на него сильное давление».

О своих демаршах в Праге Галифакс и Боннэ поспешили сообщить гитлеровцам, давая понять, что чехословацкий вопрос лучше всего решать за столом переговоров между Германией и западными державами, ибо это сотрудничество откроет путь к достижению договоренности между ними и по другим вопросам.

Настойчивость, с которой действовало при этом английское правительство, бросалась в глаза нацистским дипломатам. Правительство Чемберлена — Галифакса, подчеркивал Дирксен, «по отношению к Германии проявляет такой максимум понимания, какой только может проявить какая-либо из возможных комбинаций английских политиков».

Прибывший в середине июля в Лондон личный адъютант Гитлера капитан Видеман в беседе с Галифаксом заявил, что фюрер намерен начать переговоры с Великобританией лишь после урегулирования проблем Центральной Европы, прежде всего судетской, разрешить которую он собирается в ближайшее время. От главы Форин офиса последовал ответ: «Передайте ему, что я надеюсь дожить до момента, когда осуществится главная цель всех моих усилий: увидеть Гитлера вместе с королем Англии на балконе Букингемского дворца…».

Позиция Англии окончательно прояснилась после заявления английского посла в Берлине Гендерсона заместителю германского министра иностранных дел Вейцзекеру, что правительство Великобритании не намерено ради чехов «пожертвовать хотя бы одним солдатом» и, если они пойдут на обострение отношений с Германией, Англия не окажет им поддержки.

Важное значение имела позиция французского правительства, которое совместно с Советским Союзом могло предотвратить надвигавшуюся катастрофу.

Но основную ставку оно делало на соглашение с Германией. 23 мая Даладье пригласил к себе на квартиру германского посла Вельчека и, отбросив дипломатические условности, поделился своими опасениями об ужасных последствиях новой войны, в результате которой, утверждал французский премьер, будет полностью уничтожена «европейская цивилизация», а на опустошенных боями территориях появятся «казаки» и «монголы».

Такая война, по его мнению, должна быть предотвращена, «даже если это потребует тяжелых жертв». Роль жертвы, отданной на заклание, отводилась, конечно, Чехословакии. Два дня спустя Бонна в беседе с Вельчеком заявил, что Франция не намерена выполнять обязательства по договору с Чехословакией. Если ее правительство сохранит «неуступчивую» позицию, Франция «будет вынуждена пересмотреть свои обязательства по договору"1. Это был акт открытого предательства.

Требуя от чехословацкого правительства «уступчивости» в переговорах с генлейновцами, роль которых как агентов рейха была общеизвестна, Боннэ прекрасно знал действительные планы гитлеровцев. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что в беседе с польским послом Лу-касевичем 27 мая 1938 г. он сказал: «План Геринга о разделе Чехословакии между Германией и Венгрией с передачей Тешинской Силезии Польше не является тайной"2. Французский министр иностранных дел использовал различные каналы для передачи в Берлин заверений, что «французы воевать не будут».

Несмотря на прямую поддержку правительств Англии и Франции в мае 1938 г., Гитлеру не удалось «проглотить» Чехословакию. Его остановила явно выраженная решимость чехословацкого народа выступить на защиту своей независимости. Но подготовка захвата Чехословакии продолжалась полным ходом.