Задачи, позволяющие поставить вопрос о внимании

Одной из первых задач, в рамках которой использовалось понятие «внимание», стала задача обеспечения остановки сознания на каком-то образе или идее. Считалось, что в норме, как правило, сознание постоянно движется по своему содержанию (образы, идеи, чувства), не задерживаясь ни на чем, и когда появляется задача, которую надо решать, то появляется и необходимость остановки сознания на предмете этой задачи, интересной для субъекта. Саму эту задержку сознания на одной идее и процесс остановки сознания стали называть вниманием, т. е. внимание понималось, прежде всего, как название состояния сознания, его направленности на какую-то одну идею, но при этом оно понималось и как активность по остановке сознания и улучшению восприятия, мышления, памяти и пр. Эта двойственность понимания сознания сохранилось во всех подходах к исследованию внимания.

Усиление ощущений и более ясное восприятие образа объекта или мысли стало второй самостоятельной задачей, для решения которой тоже привлекалось понятие «внимание». Улучшение восприятия и других психических процессов объяснялось либо через процесс апперцепции (как волевого акта), либо через соединение образа с эмоциональным переживанием, либо через сравнение строящегося образа восприятия с ожидаемым представлением, извлекаемым из памяти. Избирательность восприятия, как и в первом случае, определялась интересами и потребностями субъекта, выделяющими какие-то воздействия среды как важные и значимые для него. При этом предлагалась другая функция внимания, которая соответствовала другой объясняемой реальности, — внимание улучшало результаты восприятия. Это и было результатом процесса внимания.

Третьей стала задача избирательности восприятия, мышления, памяти, действий. Авторы исходили из представления об ограниченной способности мозга и, прежде всего, органов чувств, как пропускных сенсорных каналов, и об ограниченном объеме сознания человека, не способного одновременно анализировать много информации и управлять многими действиями. Родилась идея отбора релевантной информации и нужных действий, и внимание стало пониматься как способность отбирать такую информацию, как процесс, реализуемый в виде работы многоуровневых фильтров или в виде ограниченного по мощности ресурса или объема сознания. В рамках этой задачи (селективности информации) анализировалась и необходимость выбора ответной реакции в данный момент времени, поскольку число сенсорных входов в мозг всегда больше, чем число возможных моторных выходов (знаменитая воронка Ч. Шеррингтона^[1]). Рассматривался вариант одновременного воздействия на организм множества сенсорных сигналов разной модальности (зрительной, слуховой, тактильной, обонятельной и т. д.), конкурирующих между собой за право рефлекторно вызвать свой адекватный двигательный ответ. По мнению ряда ученых, внимание и обеспечивает этот выбор.

Но такая задача могла быть поставлена только на основе постулата непосредственности, когда сигналы из среды должны прямо вызывать нужный ответ в силу устройства организма. Напомним, что XX в. прошел под знаком борьбы с такими представлениями о поведении живых существ, и мы можем уверенно сказать, что эти представления сегодня являются неадекватными, и тем самым исключить такой подход к пониманию внимания. Мы знаем, что поведение детерминирует не стимул, а жизненные задачи (потребности). Другое дело, если актуализируются одновременно две потребности и субъект поведения должен сделать выбор между ними. Но такой выбор делает субъект деятельности, а не внимание.

Второй вариант задачи на избирательность, для решения которой привлекается понятие «внимание», похож на вышеупомянутый, но более психологичен. Авторы этого подхода к вниманию исходят из представления о том, что пропускная способность каналов психики или ограниченный объем сознания не позволяет воспринимать, анализировать и опознавать все сенсорные воздействия, действующие одновременно, а отсюда необходимость их фильтрации (селекции) или переключения психики (сознания) с одного сигнала на другой. Внимание при таком подходе понимается либо как работа разной сложности фильтров, действующих на разных этапах (или уровнях) восприятия, либо как резервуар с ограниченным объемом ресурсов (усилий, мощностей, а точнее, возможностей работы), которого не хватает на решение нескольких задач одновременно (перцептивных, мнемических, мыслительных, двигательных). Отсюда ограниченность объема внимания и необходимость фильтрации воздействующих сигналов. Такая задача реально существует, но почему для ее решения надо сочинять особый процесс, отличный от восприятия и мышления и работающий параллельно с ними, — непонятно.

Еще одной проблемой, в рамках которой психологи обращаются к понятию «внимание», является необходимость осуществления двух действий одновременно, т. е. в один и тот же отрезок времени. Часто эти действия несовместимы и потому не могут быть выполнены одновременно (например, игра в волейбол и чтение книги). Но довольно часто человеку приходится что-то слушать и запоминать, слушать и записывать, решать математическую задачу и отслеживать звуковые сигналы и т. д. Выполнение этих заданий возможно либо за счет большого объема сознания, либо за счет его быстрого переключения с одной задачи на другую, что описывается в терминах объема и переключения внимания. Конечно, выбор деятельностей и действий в них есть реальный факт активности человека, как и физическая невозможность совмещения некоторых действий. Но что здесь должно делать внимание? Если внимание осуществляет выбор, то, что тогда делает сам субъект с его способностью к мышлению?

Более интересно подошел к проблеме внимания П. Я. Гальперин (четвертая задача, в рамках которой обращались к вниманию). Он исходил из признания внимания как самостоятельного, но особого психического процесса. Самой отличительной особенностью внимания является отсутствие у него внешне или внутренне наблюдаемого собственного продукта (результата) и улучшение результатов различных процессов при внимании, или точнее, факт ухудшения результатов решения задач деятельности при отсутствии внимания, т. е. при отсутствии сосредоточенности сознания па решении задачи. Действительно, направленность внимания на объекты восприятия, запоминания, мышления или исполнительного действия может улучшить результаты этих процессов (а может и не улучшить), а отсутствие внимания к этим процессам сопровождается, как правило, увеличением числа ошибок, снижением объема и качества результатов выполняемой активности. Поэтому II. Я. Гальперин, считая внимание реальным процессом, в котором нельзя сомневаться, ставит задачу найти такое содержание процесса внимания, которое бы не имело своего особого результата, по при этом улучшало бы качество результатов основной деятельности, на которую внимание направляется. И такая активность находится — это контроль субъекта за осуществляемой им деятельностью. Но поскольку контроль может быть самостоятельным действием внутри деятельности или даже самостоятельной трудовой деятельностью, например, работника ОТК (отдел технического контроля), то вниманием, но мнению П. Я. Гальперина, является не любой контроль, а его особая умственная форма.

Как видите, решения проблемы внимания очень отличаются в зависимости от той задачи, в рамках которой ставится вопрос о необходимости наличия и содержании процесса внимания и о его функциях. По наряду с такими положительными вариантами содержания процесса внимания, когда внимание признается самостоятельным психическим процессом, были и предложения о необходимости исключить внимание из списка самостоятельных психических процессов. Например, логика гештальт-психологов в лице Э. Рубина заключалась в том, что приписываемые вниманию функции (улучшение восприятия, селекция информации) должны выполняться и выполняются в самом процессе восприятия, и поэтому предполагать наличие какого-то нового особого процесса нет необходимости. Более того, сегодня мы понимаем, что селекция, отбор релевантных сигналов могут осуществляться только в совместной работе восприятия, эмоций, мотивов, мышления, памяти: эту совместную работу нельзя заменить одним процессом, пусть и особым.

Не видна необходимость внимания как особого психического процесса и при ситуации одновременного выполнения двух действий в одно и то же время. Трудности их одновременного исполнения вряд ли в том, что человеку не хватает мифической психической энергии (ресурсов, мощности) или психических усилий (?), а, скорее, в физической несовместимости двух действий, когда они либо требуют участия одних и тех же мышечных средств (танцевать вальс и вести мяч к воротам противника), либо блокируют друг друга (пить воду и разговаривать во время питья или читать два текста на разных языках одновременно), либо требуют одновременной работы мозговых структур по управлению этими действиями.

Неубедительным, хотя и очень красивым решением является понимание внимания как контроля особой формы. Контроль есть необходимый компонент любого действия и независимо от формы контроля, он всегда остается контролем, а значит, для объявления его вниманием требуется еще какое-то дополнительное обоснование помимо отсутствия у него своего результата (продукта). Конечно, можно договориться называть одну форму контроля вниманием, но при этом возникает парадокс в виде необходимости внимания для осуществления контроля (внимания). Контролировать выполнение своих действий, думая про будущее развлечение или огорчаясь и переживая от вчерашних событий, вряд ли хорошо получится; скорее всего контроль будет неэффективным, а в действии (если оно не полностью автоматизировано до навыка) будет много ошибок.

• [1] Шеррингтон Ч. С. (1857−1952) — британский ученый, физиолог и нейробиолог. Лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине 1932 г. Изучая процессы координации движений, он обнаружил один из принципов работы нервной системы, получивший название «воронка Шеррингтона». Ученый обратил внимание на то, что, как правило: число нервных волокон и соответствующих зон в центральной нервной системе, которые связаны с приемом раздражителей из внешнего мира, намного больше, чем число нервных волокон, которые связаны с мышцами.