Период с 1941 года по 1945 год

Весь этот сложнейший период был наполнен самоотверженным трудом народа на полях сражений и в тылу. Испытания сплотили лучшие человеческие силы и показали действенность идей интернационализма и патриотизма советского периода, распространившихся на людей различных национальностей и вероисповеданий.

Все религиозные организации, официально представлявшие в то время верующих СССР, заняли активную позицию и призвали к борьбе против захватчиков. Но с учетом того, что до войны численность народов, традиционно исповедавших православие, среди населения СССР была подавляющей, что именно области и районы, населенные православными народами, подверглись во время войны самому тяжелому удару и разорению, нам наиболее интересна деятельность Русской православной церкви во время Великой Отечественной войны.

Церковь оказалась разделенной войной. Ситуация в РПЦ на советской и оккупированной территориях существенно различалась, что стало причиной многочисленных политических спекуляций.

С датой начала войны (22 июня) связанно немало легенд^[1]. Но разные мистического характера «толкования» остаются недоказуемыми, а потому малоубедительными, в том числе и по мнению церковных историков. Известно, что только в полдень 22 июня нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов в выступлении по московскому радио объявил о начале войны. И. В. Сталину, чтобы подготовить обращение к народу, понадобилось 10 дней.

Патриарший местоблюститель митрополит Сергий 22 июня собственноручно напечатал на машинке «Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви»¹. Оно стало поворотным моментом в судьбе РПЦ. Митрополит сделал выбор, определив, на чьей стороне выступит Московская патриархия.

Это был свободный выбор. О каком-то принуждении со стороны правительства говорить не приходится^[2][3]. Некоторые исследователи обвиняют митрополита Сергия за сделанное предпочтение, представляя его как выбор между верностью христианству и соглашательством с властью. Но характер выбора был иным — между верностью гуманистическим идеалам христианства и соглашательством с гитлеровским антихристианством.

Готовя войну против СССР, руководство нацистской Германии пыталось заранее определить потенциальных союзников, которые могли бы стать их опорой в предстоящей войне. Таким союзником им казалась Русская православная церковь как хранительница традиционной религии русского народа. Правда, союзником временным.

• 13 мая 1942 г. рейхсляйтер А. Э. Розенберг направил письмо представителям оккупационных властей. Его основные положения сводились к четырем пунктам:
• 1. Религиозным группам категорически запрещалось заниматься политикой.
• 2. Они должны быть разделены по национальным и территориальным признакам.

• 3. Религиозные общества не должны мешать оккупационным властям.
• 4. Особая осторожность рекомендовалась в отношении Русской православной церкви как носительницы враждебной Германии русской национальной идеи.

Последний пункт пересекался с точкой зрения шефа имперской службы безопасности Г. Л. Гиммлера, указывавшего на опасность, исходящую от православной церкви, которая сплачивает русских «национально»¹. Очевидно, все, кто связывал с гитлеровской Германией свои надежды на освобождение России из-под «коммунистического гнета», глубоко заблуждались.

Патриарший местоблюститель уже в самом начале войны понимал, что стоит за провозглашенным «крестовым походом» и последует за захватом территорий и народов. Впрочем, это понимал не только митрополит Сергий^[4][5]. Но далеко не все смогли разглядеть за «освободительными» лозунгами истинные намерения третьего рейха. Многие эмигранты искренне поддерживали немцев в задуманном ими предприятии^[6].

Как показали последующие события, и среди паствы Московской патриархии не было единства вокруг позиции Сергия. Патриарший местоблюститель не ограничивался одними призывами на борьбу с врагом, он развернул широкую деятельность^[7].

3 июля 1941 г. И. В. Сталин обратился к народу с выступлением, которое начал с не характерных для советского лексикона слов: «Дорогие соотечественники! Братья и сестры!»^[8]. Труднейшая борьба требовала мобилизации всех народных сил и единения всех слоев общества, в связи с этим государство пошло на компромисс в отношениях с РПЦ. Впрочем, сотрудничество осуществлялось очень осторожно^[9].

В начале войны наметились тенденции, которые привели впоследствии к ослаблению государственного давления на церковные структуры. Церковь начинала принимать все более масштабное участие в судьбе страны. Во-первых, РПЦ проводила активную деятельность в тылу. Во-вторых, многие ее члены непосредственно участвовали в боевых действиях¹.

Армия является опорой любого государственного образования. Советская власть прекрасно понимала это и потому постоянно контролировала Вооруженные силы. Однако следует учитывать, что антирелигиозность государственной системы не говорит о безбожии народа, из которого, собственно, и формировалась армия.

Как известно, атеистов на передовой не бывает. Тяжелый ход войны, ежеминутная угроза гибели не могли не способствовать распространению среди красноармейцев религиозных представлений. О религиозности представителей генералитета мы знаем из воспоминаний очевидцев^[10][11][12]. Данные о религиозных настроениях офицерского и рядового состава имеются в документах органов надзора за РПЦ^[13].

С фронтов посылались в Москву телеграммы с просьбами прислать материалы, содержащие церковные проповеди^[14]. Встречались случаи, когда священники и даже архиереи выступали с проповедями в действующей армии^[15]. Сотни священнослужителей, вернувшихся к началу войны из лагерей, были в общем порядке мобилизованы в армию¹. Государственные органы отмечали мужество, которое они проявляли на полях сражений^[16][17].

Религиозные идеи противостояли духу официальной идеологии, но необходимость поддерживать боевой дух войск ради достижения победы и отстаивания независимости сделали из атеитического государства и церкви верных союзников. Особенно важно было это после окончания Сталинградской битвы, когда наступающая Красная Армия встречалась с возрожденными приходами на освобожденных от немцев территориях.

В целом, говоря о государственной политике по отношению к православию в рядах армии, можно отметить, что религиозная терпимость на уровне молчаливого игнорирования проявлений религиозности во время военных действий сменилась антирелигиозным воспитанием после победы над Германией. Московская патриархия не имела влияния на фронте. Все контакты с патриархатом проходили исключительно при инициативе военнослужащих. Можно утверждать, что православие в армии проявлялось только в личной вере каждого отдельно взятого человека.

В тылу изменения в отношениях государства и церкви сказались гораздо сильнее, и РПЦ получила большую свободу действий среди гражданского населения.

В течение всего военного периода жизнь церкви складывалась по-разному. Информации о положении дел в 1941—1943 гг. крайне мало^[18]. Государство, по-видимому, тогда приглядывалось к церкви, оценивая, насколько надежным союзником она является. Подобная политика была обусловлена ситуацией на фронтах.

В первые месяцы войны перед Советским Союзом стояла единственная задача — выжить. Прервать наступление немецкой армии речами с церковной кафедры было невозможно. Население же в целом было и так лояльно правящему режиму, так что патриотические воззвания патриаршего местоблюстителя не играли ключевой роли в деле борьбы с захватчиками.

Неоднозначные призывы зарубежных священнослужителей заставляли постоянно проверять и перепроверять позицию российских клириков. Но, предвидя возможность привлечь церковь к сотрудничеству во внешнеполитической сфере, руководство страны прекратило притеснения, фактически свернуло деятельность Союза воинствующих безбожников. На местах не сразу поняли изменившуюся политику центра, тем более что изменения эти носили неофициальный характер. Поэтому фактически ослабление давления на местах произошло намного позже¹. Церковь была нужна государству, и потому отношение к ней становилось все более лояльным.

Таким образом, с ноября 1941 г. начался новый этап во взаимоотношениях советского государства и церкви. Правящий режим, ранее «не замечавший» церкви, начинает все более активно использовать ее в своих интересах.

Летом 1942 г. в жизни РПЦ происходит событие, хорошо отображающее складывающиеся церковно-государственные отношения. В свет выходит первая за годы советской власти церковная книга — «Правда о религии в России»^[19][20]. Книга была создана с далеко идущими политическими целями — лишить европейских и американских военных союзников аргументов, помогающих им затягивать открытие второго фронта. Представители Зарубежной церкви неоднократно обвиняли митрополита Сергия в обмане. Но победа и все, что ей могло способствовать, были главными целями жизни в тот момент для всех настоящих патриотов страны.

В ответ на лояльные действия государство предпринимало ряд мер, поддерживающих церковь. Так, было дано разрешение на проведение в марте 1942 г. Собора епископов в Ульяновске. Решением Собора была осуждена раскольничья автокефальная Украинская православная церковь^[21]. Германия использовала украинских раскольников в качестве политического и идеологического оружия против Москвы.

Оккупационным властям было необходимо расколоть единый Московский патриархат, чтобы население не могло консолидироваться вокруг фигуры московского митрополита, занявшего патриотическую позицию. Естественно, советскому правительству, не собиравшемуся оставлять Украину в руках немцев, было важно показать нелегитимность нового церковного образования. И, конечно же, в борьбе с украинскими сепаратистами первым союзником Кремля была Русская православная церковь, стремящаяся сохранить свою каноническую территорию.

Церковно-государственные отношения продолжали развиваться в духе сотрудничества. Но инициатива в нем целиком и полностью принадлежала государству, РПЦ могла лишь обращаться с патриотическими воззваниями, собирать пожертвования на нужды фронта и, по мере привлечения, участвовать в идеологических маневрах правительства. С весны 1942 г. власти начинают расширять рамки дозволенного по отношению к РПЦ¹.

К маю 1942 г. Русская православная церковь оказалась в более выгодном положении, чем была до войны. Начавшиеся сражения за Кавказ и Сталинград послужили своеобразным толчком для дальнейшего развития доброжелательной атмосферы государственно-церковных отношений. Социалистическое государство все более искало опоры в русском патриотизме^[22][23].

Разумеется, церковь использовала полученное от правящего режима послабление для восстановления своей нормальной жизни. Прежде всего это выражалось в восстановлении епископата^[24]. Следующим шагом государства навстречу церкви можно считать разрешение Совнаркома на открытие патриархией собственного счета в государственном банке^[25]. Русская православная церковь получила урезанный статус юридического лица.

Однако можно сказать, что в 1941—1942 гг. значительных изменений в жизни простых верующих не чувствовалось. Пока государство инициировало сотрудничество с высшей церковной иерархией, на местах оставалось все по-прежнему, разве что прекратилась антирелигиозная агитация.

Нельзя сказать, что верующие все до единого сплотились в противостоянии немецкой агрессии. Были и те, кто связывал с германской армией надежды на освобождение от «большевистской тирании». Но таких, несомненно, было меньшинство, хотя вреда нашему народу они принесли немало. Основная же масса верующих стояла на патриотических позициях, внося посильный вклад в дело борьбы с врагом.

Особенности исторической ситуации рождали новые веяния в религиозном сознании — вновь возродилась традиция создания легенд мистико-патриотического содержания¹. Для нас важны не столько сами легенды, сколько факт их возникновения и широкого распространения. Такое возможно только в среде патриотически настроенных верующих, которые ожидали божьей помощи своей Родине, а не иноземным «освободителям».

В феврале 1943 г. открылась новая страница государственно-церковных отношений. После победы под Сталинградом и присвоения РПЦ статуса юридического лица верующие реально ощутили грядущие перемены. С весны стали возникать прецеденты передачи местными властями храмов в пользование приходских общин^[26][27].

Однако полученные послабления были временными и объяснялись лишь сложившейся политической необходимостью. На деле государство продолжало использовать церковь в качестве политического козыря (дело о Катынском захоронении) и пристально наблюдало за ней, делая соответствующие выводы.

Осенью 1943 г. происходит поворотные события, оказавшие влияние на жизнь церкви вплоть до смерти Сталина. В конце августа 1943 г. власти откликнулись на многочисленные просьбы митрополита Сергия о возвращении из эвакуации. В кратчайшие сроки патриарший местоблюститель был доставлен поездом в Москву. 4 сентября в патриархию позвонил начальник 4 отдела III управления НКВД (по борьбе с церковно-сектантской контрреволюцией) полковник Г. Карпов. Он известил митрополита о желании правительства принять высших иерархов РПЦ в любое удобное для них время. Митрополит Сергий предложил провести такую встречу безотлагательно, и она состоялась в этот же день.

В самом начале беседы, отметив патриотическую деятельность церкви за время войны, И. В. Сталин попросил иерархов высказаться по неразрешенным проблемам отношений между церковью и государством. Митрополиты высказали целый комплекс программных вопросов, а именно: о созыве собора, об избрании патриарха и Синода, о духовном образовании, печати, финансовых проблемах и амнистии осужденных архиереев. Сталин не возразил ни по одному вопросу, наоборот, решение некоторых из них ускорил, например, созыв Собора. Вместо предложенного месяца на подготовку он решил собрать его «большевистскими темпами» через четыре дня.

Встреча 4 сентября 1943 г. состоялась в связи с важными причинами и имела кардинальные последствия. Поражение Германии в ближайшем будущем стало очевидным. Для координации действий союзных сил готовилась конференция в Тегеране. В переговорах с западными союзниками проблема положения церкви в СССР носила принципиальный характер. Так проявилось действие внешнеполитических факторов.

Внутриполитические факторы состояли в том, что война резко разделила и выявила существовавшее разделение на противников и сторонников советской власти, воевавших под разными знаменами, в том числе и под знаменем христианства, отказавшегося от сотрудничества с советской властью. Разлом в обществе был хорошо виден на оккупированной территории. Самая сложная ситуация в этом плане была на Украине.

После перелома в Сталинградской битве Красная Армия начала постепенно продвигаться на запад, освобождая все новые районы страны. И когда очередь дошла до западных областей, незадолго до начала войны вошедших в состав СССР, потребовались особые меры по обеспечению надежности тыла. Церковь в тот момент была единственным институтом, способным консолидировать разобщенных войной людей. Встреча 4 сентября должна была разрешить эти проблемы.

Идя на беспрецедентные уступки по отношению к церкви, Сталин, по всей вероятности, решал не только текущие политические задачи. Действительно, «дружба» с церковью предоставляла много выгод для дальновидной политики вождя¹. И хотя не все его надежды оправдались, тем не менее в 1943 г. они казались довольно перспективным начинанием.

Первым и самым важным результатом проведенных переговоров явился созыв Архиерейского собора 8 сентября 1943 г. в Москве и последующая интронизация нового патриарха^[28][29].

Завершая свою работу, собор издал декларацию и два обращения. Соборной декларацией осуждались все, кто сотрудничал с немецкими властями: «…всякий виновный в измене общецерковному делу и перешедший на сторону фашизма, как противник Креста Господня, да числится отлученным, а епископ или клирик — лишенным сана».

Из двух изданных обращений первое было адресовано советскому правительству и явилось чисто формальным заверением в верности. Второе — «Обращение ко всем христианам мира», в котором церковные иерархи призвали «…дружно, братски, крепко и мощно объединиться во имя Христа для окончательной победы над общим врагом в мировой борьбе, за попранные Гитлером идеалы христианства, за свободу христианских церквей, за свободу, счастье и культуру всего человечества»¹.

Собор сделал призыв к совместной борьбе, столь актуальный в преддверии Тегеранской конференции. 12 сентября 1943 г. В Богоявленском соборе Москвы состоялась интронизация новоизбранного патриарха. В этот же день вышел первый номер возобновленного «Журнала Московской патриархии» тиражом 15 000 экз. Еще одним последствием встречи от 4 сентября стало образование Совета по делам Русской православной церкви, который возглавил полковник НКВД Г. Г. Карпов^[30][31][32].

Естественно, церковь максимально использовала полученную свободу. Прежде всего патриарх Сергий начал заботиться о сохранении чистоты рядов духовенства и недопущении в клир раскольников^[33]. Не менее важным делом для патриарха стало восстановление фактически уничтоженного епископата^[34]. Большие успехи были достигнуты и во внешних церковных связях. Самой значимой была нормализация отношений с Грузинской церковью.

Сентябрьская встреча привнесла значительные изменения и в жизнь простых верующих. По всему Советскому Союзу начался стихийный рост количества приходов. Продолжалось активное жертвование верующих на нужды фронта. Создание танковой колонны «Дмитрий Донской» было не единственным случаем строительства военной техники на церковные деньги¹. Большая часть пожертвований шла в фонд обороны страны и на благотворительные цели^[35][36].

Широко действовала церковь в освобожденных районах. Верующие проявляли инициативу и в частном порядке. По подсчетам Московской патриархии, на нужды фронта было собранно более 300 млн руб.

15 мая 1944 г. скончался патриарх Сергий. В жизни РПЦ началась эпоха правления митрополита, а затем патриарха Алексия^[37]. В своем письме И. В. Сталину новый патриарший местоблюститель откровенно пообещал следовать требованиям государства, но в известных рамках^[38]. О его полной лояльности существующему режиму говорят следующие слова: «Действуя в полном единении с Советом по делам Русской Православной Церкви, я вместе с учрежденным покойным Патриархом Священным Синодом буду гарантирован от ошибок и неверных шагов»^[39].

Естественно, Сталин не возражал против такой кандидатуры, и митрополит Алексий беспрепятственно продолжал восстановление церкви^[40].

К концу 1944 г. Красная Армия освободила почти всю территорию СССР. Ранее оккупированные территории вернулись в состав советского государства. Вместе с освобожденными областями Советский Союз получил 7547 действующих храмов (не считая униатских — 2491).

Судьба этих церквей, а также соответствующих религиозных общин, сложна. Высшее политическое и военное руководство СССР и лично Сталин внимательно следили за настроением населения на оккупированных территориях. По линии военной разведки и НКВД, а также от руководителей партизанского движения постоянно шли сообщения о том, что германская военная и гражданская администрации всемерно способствуют открытию православных храмов и деятельности духовенства среди населения.

Трудности означенных приходов стали возникать еще со времен немецкой оккупации, начиная с 1943 г. Теперь, когда удача отвернулась от вермахта, все чаще стали отмечать факты надругательства над религиозными чувствами людей, мародерства, разрушения святынь и даже убийств клириков.

Итоги немецкого отступления печальны: согласно отчету Чрезвычайной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, было разрушено и повреждено 1670 храмов и 69 часовен¹.

Вернувшаяся советская власть, желая покончить с остатками фашистских прихвостней, с явной враждебностью относились к тем церковным общинам, которое появились во время оккупации. Отсюда и берет начало волна закрытия церквей, переданных верующим оккупационными властями^[41][42]. Осенью 1944 г. это явление приобрело столь массовый характер, что тревогу забил уже Совет по делам РПЦ^[43]. На освобожденных территориях органы НКВД активно искали предателей Родины. В числе первых под подозрение попали священники, служившее на оккупированной территории.

Государственно-церковные отношения в тот период развивались под мощнейшим волевым воздействием лидера государства, который отводил церкви определенное место в своих имперских внешнеполитических планах. Но поскольку планы вождя были скрыты от основной части руководящих кадров среднего и низшего звена, то в рядах ВКП (б) к концу войны возникло скрытое противодействие выбранному Сталиным курсу на примирение с церковью.

Повлиять на курс внутренней политики местные власти не могли и потому начали борьбу с «церковниками» на своем уровне. Открыто выступить они смогли только при Н. С. Хрущеве. Таким образом, Сталин объективно стал защитником церкви.

Следующей вехой в церковной истории можно считать Поместный собор, начавший свою работу 31 января 1945 г.^[44] На первом заседании был принят основополагающий документ — Положение об управлении РПЦ. Документ коренным образом менял принципы организации церкви¹. Они были направлены на укрепление власти иерархии^[45][46]. Внутренняя структура церковной жизни отныне полностью соответствовала структуре, принятой во властных органах советского государства — она стала более приспособлена к выживанию и податлива давлению власти.

На втором заседании собора 2 февраля открытым голосованием единогласно был избран новый патриарх. 4 февраля в Богоявленском соборе Москвы состоялась интронизация.

Проведение Поместного собора и избрание нового патриарха способствовали дальнейшему оживлению церковной жизни. По стране поползли слухи о грядущих еще более значительных переменах. Люди считали, что теперь руководители церкви будут влиять на государство, а в школах введут изучение основ религиозного знания.

Реакция государства была незамедлительной: ряд мер ограничил влияние церкви на население. Но отношения между Московским патриархатом и официальными властями оставались благоприятными — Сталин снова подключил церковь к налаживанию международных отношений, рассчитывая, что через связи с зарубежными религиозными организациями она поможет отстаивать интересы советского государства перед Западом^[47].

Через два месяца поле проведения Поместного собора война закончилась, начинался послевоенный период жизни Русской церкви. Патриарх Алексий в своем послании от 9 мая 1945 г. отметил: «Пробил последний час фашистской Германии. Разбита и сокрушена сила ее. В прах повержена Германия. Знамя победы развевается над вражьей страной. Слава и благодарение Богу!»^[48]

Итак, с июня 1941 г. по сентябрь 1943 г. государственно-церковные отношения претерпели длительную эволюцию от невмешательства и осторожного наблюдения, до сотрудничества и взаимных уступок. В 1943 г. в СССР начался некоторый религиозный подъем, связанный с победами на фронте и с изменениями политики государства. Полностью поменялось положение РПЦ в советском государстве — от нелегального к полулегальному. В обмен на доселе невиданные привилегии правительство стало активно использовать церковь в своих интересах, прежде всего во внешнеполитических.

Произошедшие изменения привели к стихийному подъему религиозности населения, что вынудило контролирующие государственные органы принимать контрмеры. К концу войны в рядах партийной номенклатуры начало формироваться резко враждебное церкви движение, оппозиционное проводимой Кремлем политике сотрудничества с Московской патриархией.

Церковная структура продолжала активно развиваться и набирать силу. Совершенно иной была ситуация на освобожденных территориях. Приходские священники и общины отвоеванных областей расплачивались за собственные и чужие прегрешения оккупационного периода.

В ходе войны Московская патриархия благодаря последовательно патриотической позиции получила принципиально новый статус в советском государстве. Были ликвидированы многие расколы, возрождена церковная структура.

После войны коммунистическая партия в отношениях с религией больше никогда не возвращалась к методам 1920—1930;х гг. Но самым важным для церкви последствием было создание условий для религиозного возрождения в СССР. Страшные испытания, обрушившиеся на наш народ, не просто подтолкнули людей к вере, они оживили религиозные представления об индивидуальной и народной судьбе, дали церкви возможность дальнейшего существования в рамках противоположной идеологической системы.

Кроме названных последствий, характеризующих государственноцерковные отношения, можно выделить ряд итогов войны, сказавшихся на последующем содержании общественного сознания.

Во-первых, религиозная вера отдельных людей под влиянием тяжелых испытаний и возрождалась, и угасала. Причем она могла как угаснуть вовсе (когда человек, переживший потери и утраты, переходил к полному отрицанию религии), так и угаснуть в качестве привязанности к православию (поворот в сторону нетрадиционных для населения религиозных организаций), что породило послевоенный бум протестантских организаций и различных религиозных сект.

Во-вторых, православная вера на личном уровне подверглась огромным испытаниям не только горестями войны, но и тем, что Русская православная церковь, решая основные вопросы своего выживания, попустительствовала нарушениям общечеловеческих принципов в самом победившем государстве.

Принцип равноправия наций, характерный для христианства и социализма, подвергся большим коррективам в реальной политике страны — выселение и ссылка целых народов в связи с наличием некоторого числа предателей вынудила многих людей пересмотреть свое отношение к жизни. Достижение определенного понимания ситуации было связано с воцарением равнодушия к основным моральным проблемам как в православном сознании, так и в официальной идеологии.

В-третьих, общая дегуманизация жизненных обстоятельств в условиях фронта и военизированного тыла породила обстановку, в которой почти нормой стали выплески агрессии, проявления ненависти по социальному и национальному признакам. Если в начале войны народ приходилось убеждать, что ненавидеть и убивать врага — это правильно и достойно, то к концу войны приходилось принимать особенные меры для снижения проявлений жестокости (особенно в действующей армии).

С фронта возвращались люди с частично травмированной психикой. В тылу подросло молодое поколение, воспитанное в условиях постоянной нехватки внимания, заботы, материального обеспечения и духовного развития. Моральные нормы мирного времени им всем казались изжитыми и косными. В этих условиях начинался тяжелейший период восстановления народного хозяйства.

• [1] Общеизвестно, что вторжение совпало с днем всех святых в земле Российскойпросиявших. На это совпадение часто указывается в православной литературе, поройего приводят как доказательство «борьбы языческого Запада со Святой Русью». В светской литературе также склонны толковать это число. Так отечественный исследовательА. Уткин связывает его с годовщиной германской победы над Францией. Некоторыеавторы приписывают выбор дня нападения астрологическим прогнозам, которые былисделаны по заказу Гитлера.
• [2] «Фашиствующие разбойники, — писал митр. Сергий, — напали на нашу Родину… Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла Шведского, Наполеона… Но не первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божиейпомощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую силу. Наши предки не падали духоми при худшем положении, потому что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге перед Родиной и верой, и выходили победителями. Не посрамимже их славного имени и мы, православные, родные им по плоти и вере… Православнаянаша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг… Нам, пастырям Церкви, в такое время, когда Отечество призывает всех на подвиг, недостойно будет лишь молчаливо посматривать на то, что кругом делается, малодушногоне ободрить, огорченного не утешить, колеблющемуся не напомнить о долге и о волеБожией. А если, сверх того, молчаливость пастыря… объясняется еще и лукавыми соображениями насчет возможных выгод на той стороне границы, то это будет прямаяизмена Родине и своему пасторскому долгу… Положим же души свои вместе с нашейпаствой… Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священныхграниц нашей Родины. Господь нам дарует победу». Штриккер Г. Указ. соч. Кн. 1. С. 329.
• [3] Свое мнение по поводу послания митр. Сергия имеет В. Мосс: «В то время какплененные народы Советского Союза радостно свергали с себя ярмо антихристианскойтирании, глава официальной Русской Православной Церкви, или, как называли его немцы"компатриарх», убеждал их надеть его вновь" Мосс В. Православная Церковь на перепутье (1917 — 1999). С. 212.
• [4] Смирнов В. Операция «Послушники». Советская разведка и Русская Церковьв годы войны // Независимая газета. 18.05.2005.
• [5] Митрополит Антоний, председатель Синода Зарубежной православной церкви, после оккупации Югославии получил от гестапо предложение выпустить специальноевоззвание к русскому народу, с призывом помочь «крестовому походу». МитрополитАнтоний нашел в себе мужество отказать этой просьбе, мотивировав свое решение:"полной невыясненностью целей, с которыми немцы идут в Россию". Андреев И. Краткийобзор истории Русской Церкви от революции до наших дней. С. 134.
• [6] Фельдмаршал фон Манштейн в своей книге «Утерянные победы» вспоминаето подарке, полученном им от русского священника, живущего во Франции, в знак благодарности за «освобождение от большевиков» Севастополя. Шкаровский М. Указ. соч.С. 110.
• [7] 26 июля в Богоявленском соборе митрополит Сергий отслужил молебен о даровании победы. По окончании молебна Сергий выступил с речью. С этого времени во всеххрамах Московской патриархии на советской территории стали совершаться подобныемолебны по специально составленным для них текстам. Поспеловский Д. Русская Православная Церковь в XX веке. С. 183.
• [8] Шкаровский М. Указ. соч. С. 124.
• [9] Пока что все уступки государства сводились к прекращению антирелигиознойпропаганды. Деятельность Союза Воинствующих Безбожников была свернута, хотя, О
• [10] О формально, СВБ пока еще продолжал свое существование. Государство негласно принимало помощь церкви. Гонения на церковь с началом войны в целом прекратились.
• [11] В исторической литературе о церковной жизни на фронте практически не упоминается, так как официально, к РККА Московская Патриархия отношения не имела.
• [12] Так, начальник Генерального штаба Б. М. Шапошников носил на теле образ св.Николая. Маршал Г. К. Жуков всю войну возил в штабной машине Казанскую иконуБожьей Матери. В 1945 г. он возжег лампаду в Лейпцигском православном храме, построенном в честь Битвы народов. Имеются сведения о принадлежности к церквимаршала А. М. Василевского. 16 февраля 1944 г. при взятии г. Луки генерал Лобановвызвал священника М. Образцова и предложил ему отслужить благодарственный молебен об одержании победы. Молебен был отслужен в присутствии всего штаба, рядовыхкрасноармейцев и населения окрестных деревень. В Вене в 1945 г. по приказу маршалаТолбухина в дар православному собору был отлит колокол с надписью «Русской Православной Церкви от победоносной Красной Армии». Шкаровский М. Указ. соч.
• [13] Г. Карпов, докладывая в ЦК ВКП (б) о праздновании Пасхи в московских и подмосковных храмах в ночь с 15 на 16 апреля 1944 г., подчеркивал: «Почти во всех церквях города, в том или ином количестве, были военные офицерско — рядового состава, общим числом более 500 человек… В области были также посещения церквей офицерским и рядовым составом». Шкаровский М. Указ. соч. С. 125.
• [14] К примеру, 2 ноября 1944 г. в Главное политуправление РККА 4-го Украинскогофронта поступила телеграмма от полковника Лесновского. В ней содержалась просьба"по встретившейся надобности в самом срочном порядке выслать материалы Синодадля произнесения проповедей в день празднования годовщины Октября, а также ряд других руководящих материалов Православной Церкви". Всемирная история. Вторая мировая война. Итоги Второй мировой войны. С. 312.
• [15] Для примера следует вспомнить митрополита Николая (Ярушевича), совершившего в ноябре 1942 г. под Сталинградом (на «нашей» стороне Волги) молебен передвойсками и сказавшего проповедь.
• [16] Так, будущий патриарх Московский и всея Руси Пимен, в миру С. М. Изверков, начал свой боевой путь в должности заместителя командира роты. Архим. Алипий (Воронов), впоследствии наместник Псково-Печерского монастыря, воевал четырегода, оборонял Москву, был несколько раз ранен и за свои подвиги отмечен несколькими государственными наградами. Будущий митр. Калининский и Каширский Алексий (Коноплев) служил на фронте пулеметчиком, воевал до 1943 г. (после чего вернулсяк священнослужению) и был награжден медалью «За боевые заслуги».
• [17] В докладе Г. Карпова секретарю ЦК ВКП (б) А. А. Кузнецову приводились конкретные примеры: священник Ранцев награжден орденом Красной Звезды, протодьякон Зверев и диакон Хитков — каждый четырьмя медалями.
• [18] Причинами этого являются, во-первых, разгром церковной структуры, не дававший наладить централизированный сбор данных о епархиях; во-вторых, утеря многихматериалов во время войны.
• [19] Можно утверждать, что отдельные рецидивы гонений встречались даже в 1942 г. Например, 29 января 1942 г. председатель двадцатки Серафимовской церкви К. Андреевписал в административный отдел Ленсовета, что здание храма оказалось самовольно"взято советом Приморского района под склад". Всемиррная история. Вторая мироваявойна. Итоги второй мировой войны. С. 314.
• [20] Автором ее являлся сам патриарший местоблюститель, митрополит Сергий, начавший работу над ней еще в феврале. Интересно, что напечатана она была в типографии"Союза воинствующих безбожников". Изданная в количестве 50 тыс. экз. на несколькихязыках, она была распространена в США, Великобритании, Швеции, на Ближнем Востоке и за линией фронта. История Русской Церкви. Прот. Владислав Цыпин. Указ. соч.С. 271.
• [21] Украинская Церковь была провозглашена 18 августа 1941 г. на соборе большинства украинских архиереев в Почаевской Лавре. Практически вся Украина к этому времени была оккупирована.
• [22] Первым шагом в этом направлении стало разрешение в апреле 1942 г. на проведение пасхальных крестных ходов вокруг храмов. Также был снят ряд ограниченийна вне богослужебную деятельность и на проведение массовых религиозных церемоний.
• [23] Так, были введены ордена и медали в честь великих русских полководцев, в томчисле св. благ, князя Александра Невского (июль 1942 г.).
• [24] В период с мая по октябрь 1942 г. были хиротонисаны вдовые протоиереи, постриженные в монашество: Сергий Городцов (в монашестве Варфоломей), Владимир Градусов (Димитрий) и Николай Чуков (Григорий). В дальнейшем число архиереев росло, и к концу пребывания патриаршего местоблюстителя в Ульяновске достигло семнадцати.
• [25] Связанно это было с широко развернутым церковью сбором пожертвованийна оборону страны. Ни церковь, ни государство не могли реально знать о жертвуемых населением суммах, а эти суммы были весьма приличные. Поэтому митр. Сергий, пользуясь заинтересованностью властей в получении церковных денег, 5 января1943 г. обратился с телеграммой лично к Сталину, прося его разрешения на открытиепатриархией собственного банковского счета, куда могли бы перечисляться средства, собранные верующими на нужды фронта. После месячного ожидания, 5 февраля, такоеразрешение было получено, в своей телеграмме Сталин от лица Красной Армии поблагодарил церковь за труды.
• [26] Самой известной из них является легенда о спасении Москвы Божией Матерью. В тяжелые дни ноября 1941 г., когда немецкая армия подбиралась к Москве, над линиейфронта на самолете была провезена икона Богородицы. Якобы после этого наступлениегерманской армии начало выдыхаться и вскоре остановилось.
• [27] Правда, делалось это неофициально, без проведения юридической регистрации, но такая практика все более входила в жизнь. Впоследствии даже высшие лица коммунистической партии, в том числе М. И. Калинин, начали содействовать церкви в этомвопросе. Шкаровский М. Указ. соч. С. 202.
• [28] Прежде всего через патриархию можно было поддерживать связь с православныммиром, через который, в свою очередь, иметь влияние на Ближнем Востоке и Балканах. Кроме того, церковь позволяла Сталину влиять и на Запад. Так, в марте 1945 г., СССРначал наступление на Ватикан, с целью ослабить его влияние на западной Украине. Дляэтого Униатская церковь была включена в Московскую патриархию.
• [29] В работе собора приняло участие 19 иерархов: 3 митрополита, 11 архиепископови 5 епископов. Заслушав доклады митр. Сергия и митр. Алексия, собор приступил к избранию Патриарха. В качестве кандидата был выдвинут митр. Сергий, вот уже 17 лет О
• [30] О являвшийся патриаршим местоблюстителем, уважаемый в церкви и признаваемыйкак властями, так и за рубежом. Все 19 архиереев проголосовали единогласно. Далеесобор приступил к образованию Синода. В Синод вошли три постоянных члена: митр. Алексий (Симанский), митр. Николай (Ярушевич), архиеп. Сергий (Гришин) и три временных. Права нового Синода были значительно расширены по сравнению с Синодомпатриарха Тихона. Теперь это был не консультативный, а соуправляющий орган.
• [31] Поспеловский Д. Указ. соч. Стр. 192.
• [32] Идея создания подобной организации возникла еще весной и летом 1943 г. СамСталин в личной беседе с Карповым обозначил рамки влияния Совета по делам РПЦ:"Совету не представлять собой бывшего обер-прокурора, не делать прямого вмешательства в административную, каноническую и догматическую жизнь церкви и своей деятельностью подчеркивать самостоятельность церкви; … обеспечить соответствующиевстречи, приемы, формы общения с патриархом, которые могли быть использованыдля соответствующего влияния; не смотреть в карман церкви и духовенства; … Советуобеспечить, чтобы епископат являлся полновластным хозяином епархии; … не делатьпрепятствий к организации семинарий, свечных заводов и т. п.". Шкаровский М. Указ, соч. С. 205.
• [33] Теперь, когда за его плечами стояло государство, патриарх Сергий мог датьрешающий бой обновленчеству. В первом же своем послании он призывал верующихк бдительности и наблюдению за деятельностью приходских советов. Прот. ВладиславЦыпин. Указ. соч. С. 302.
• [34] В итоге к марту 1944 г. в Русской православной церкви было уже 29 архиереев.
• [35] Верховному главнокомандующему маршалу Сталину Иосифу Виссарионовичу //Журнал Московской патриархии. 1944. № 10. С. 38.
• [36] Помощь фронту // Журнал Московской патриархии. 1944. № 8. С. 39.
• [37] Надо сказать, что назначение патриаршим местоблюстителем митрополита Алексия до сих пор вызывает споры. Их причина в том, что, согласно канонам, архиерейне имеет права назначать себе преемника. Таким образом, мы можем утверждать, чтопатриарх Сергий сознательно пошел на нарушение канонов. Этот момент и по сей деньставится ему в вину некоторыми представителями Русской зарубежной церкви.
• [38] «В предстоящей мне деятельности я буду неизменно и неуклонно руководствоваться теми принципами, которыми отмечена была церковная деятельность почившегопатриарха: следование канонам и установлениям церковным с одной стороны, и неизменная верность Родине и возглавляемому Вами правительству нашему — с другой». Алексий (Симанский), митр. Письмо председателю Совета народных комисаров, маршалу Советского Союза И. В. Сталину // Журнал Московской патриархии., 1944 № 6.С. 48.
• [39] Там же.
• [40] К январю 1945 г. епископат насчитывал уже 41 архиерея.
• [41] Шкаровский М. Указ. соч. С. 146.
• [42] 28 сентября 1944 г. епископ Сумский Корнилий отправил патриаршему местоблюстителю доклад о закрытии 30 храмов. Там же. С. 207.
• [43] 1 декабря Совнарком принял постановление, согласно которому местным властямпредписывалось воздерживаться от дальнейших закрытий, не препятствовать ремонтузданий, в случае настойчивых просьб населения открывать церкви из расчета две-трина район. Однако местные власти все равно продолжали изымать храмы под предлогомотсутствия священников.
• [44] В нем приняло участие 46 архиереев, 87 клириков и 38 мирян. В качестве гостейбыли Александрийский, Антиохийский и Грузинский патриархи, представители Константинопольской, Иерусалимской, Сербской и Румынской церквей. От Советскогоправительства присутствовал глава Совета по делам РПЦ Карпов. Все было обставленоторжественно, насколько это позволяло военное время.
• [45] Отныне церковь становилась жесткой иерархической организацией. Высшаявласть по-прежнему принадлежала Поместному собору, но созывался он по решениюпатриарха. Он управлял вместе с Синодом, который представлял себой консультативныйорган из трех постоянных членов (митрополитов Киевского, Ленинградского и Крутицкого) и трех временных. При Синоде существовали отдельные комитеты, отвечавшиеза ту или иную сторону церковной деятельности. Выросло значение епархиальных архиереев. Но самые значительные перемены произошли в жизни приходов. Теперь настоятели, назначаемые архиереями, согласно § 40, становились главами своих общин, а согласно§ 35 и § 26 получили руководство и в хозяйственной деятельности приходов. Исторические дни // Журнал Московской патриархии. 1945. № 2. С. 43.
• [46] Собор 1945 г. сильно урезал мирян в правах. Роль «двадцаток» теперь сводиласьк минимуму. Ни слова не сказано даже об их включении в состав участников следующего Поместного собора.
• [47] 10 апреля 1945 г. патриарх Алексий был принят И. В. Сталиным. На встрече присутствовал министр иностранных дел В. М. Молотов и глава отдела внешних церковныхсношений РПЦ митрополит Николай (Ярушевич). На приеме у И. В. Сталина // ЖурналМосковской патриархии. 1945. № 5. С. 25. После 10 апреля Отдел внешних сношений, а особенно сам митрополит Николай, заметно расширили пропагандистскую деятельность.
• [48] Патриарх Алексий (Симанский). Преосвященным архипастырям, пастырям и всемверным чадам Православной Русской Церкви // Журнал Московской патриархии. 1945.№ 5. С. 10.