О единстве анализа и синтеза, индукции и дедукции в человеческом мышлении

Этот вопрос в отечественной философии науки советского периода был идеологически примитивизирован: «сильнейшим аргументом» в его разработке массово считались мнения марксистских классиков, подлежащие только благоговейным цитированиям, но никак не критическим обсуждениям. Но и помимо этого уродливого фактора, данный вопрос был запутан низкой методологической культурой специалистов, включая ряд ведущих. Они хронически не умели различать в нем (как, впрочем, и везде) многозначных отношений противоположности и дихотомически двузначных отношений противоречия.

Параграфы 6.2, 7.5, 9.2, 9.3 и 9.5 последующих тем покажут, что отношения первого рода стимулируют уточнения используемых понятий и введение новых понятий. Они требуют размышлений, прежде чем начать рассуждать. Отношения второго рода нормативны: они методологически дисциплинируют рассуждения. В вопросе о единстве анализа и синтеза, индукции и дедукции советские исследователи чаще всего останавливались на констатации этого единства. Формулировка «диалектическое единство противоположностей» считалась не стимулирующей, но объясняющей, нормирующей рассуждения на эту тему.

Вот мнение Э. В. Ильенкова (1924—1979) — одного из ярких советских философов, который был активнейшим противником идеологического примитивизма в вопросах марксистского учения, из-за чего его творческая биография была короткой и драматичной. Будучи одним из результативных авторов в вопросах методологии теоретического обществоведения, он, тем не менее, считал научно-теоретическую систему «Капитала» К. Маркса методологическим эталоном для всех наук, включая физико-математические. В этой связи вопрос о единстве анализа и синтеза, индукции и дедукции он понимал и освещал следующим образом:

«Анализ при этом (т. е. в „эталонной“ системе „Капитала“. — С. А.) совпадает с синтезом, совершается через него, через свою собственную противоположность, в каждом отдельном акте мышления (осмысливания). Анализ и синтез не протекают изолированно друг от друга, как это всегда понимается при одностороннем формальном понимании процесса теоретического мышления („сначала анализ, а потом синтез“, „сначала индукция, а потом уже дедуктивное построение“).. .Анализ и синтез (как и индукция с дедукцией) не два разных, распадающихся во времени акта, а один и тот же акт мышления в своих внутренне неразрывных аспектах. / В науке ведь дело не обстоит так (хотя такое и очень часто случается)¹, будто мы сначала бездумно аналитически разлагаем целое, а потом пытаемся опять собрать исходное целое из этих разрозненных частей; такой способ „анализа“ и последующего „синтеза“ больше подобает ребенку, ломающему игрушку без надежды снова „сделать как было“, чем теоретику»^[1][2].

Тем не менее, несмотря на несклонность Э. В. Ильенкова к бездумной идеологизации марксизма по-советски, эта его позиция восходила непосредственно к позиции В. И. Ленина, которую он считал непререкаемо авторитетной. В своих «Философских тетрадях» Ленин наметил программу систематизации марксистской эволюционной гносеологии по готовому образцу логики «Капитала», придавая последней общенаучное методологическое значение. В основополагающем разделе системы марксистской теории познания Ленин предлагал тщательно исследовать ее элементарный объект — подобно тому, как в начале «Капитала» Маркс тщательно исследовал простейшую форму опосредованного деньгами товарообмена. Этот кульминационный отрывок из ленинских «Философских тетрадей» стоит того, чтобы его процитировать и прокомментировать в данном учебном пособии в связи с вопросом о единстве в человеческом познании анализа и синтеза, индукции и дедукции:

«Начать с самого простого, обычного, массовидного etc., с предложения любого: листья дерева зелены; Иван есть человек, Жучка есть собака и т. п. Уже здесь (как гениально заметил Гегель) есть диалектика: отдельное есть общее… Значит, противоположности (отдельное противоположно общему) тождественны… Уже здесь есть элементы, зачатки понятия необходимости, объективной связи природы etc. Случайное и необходимое, явление и сущность имеются уже здесь, ибо говоря: Иван есть человек, Жучка есть собака, это есть лист дерева и т. д., мы отбрасываем ряд признаков как случайные, мы отделяем существенное от являющегося и противополагаем одно другому.

Таким образом, в любом предложении можно (и должно), как в «ячейке» («клеточке»), вскрыть зачатки всех элементов диалектики, показав таким образом, что всему познанию человека вообще свойственна диалектика"¹.

Как видим, у Ленина понимание диалектического единства анализа и синтеза, индукции и дедукции как объясняющего принципа не то что четко не выражено: он призывает искать некие «диалектические бездны» смысла в простейших категорических суждениях, изученных вдоль и поперек тысячелетия назад! Понятно, что такая постановка вопроса о теоретическом исходном пункте «диалектической логики» знатокам формальной логики представлялась просто анекдотической. В советские времена они вынуждены были держать это мнение при себе. В постсоветские времена это дает части российских логиков повод нигилистически, тотально отрицать всю марксистско-ленинскую традицию в области теории познания: вот, мол, чего она стоит, если в итоге многих десятилетий своего развития она кульминационно «разродилась» этим анекдотическим невежеством марксистского классика в азбучных истинах науки логики!^[3]

Вместе с тем, положение о диалектическом единстве в человеческом мышлении противоположностей анализа и синтеза, индукции и дедукции правильно фиксировало (и фиксирует!) пронизанность человеческой мыследеятельности актами того и другого на всех ее уровнях. Это положение стимулировало разработку концепции многоуровневой системности человеческих словесно-понятийных умопостроений. С утверждением в 40—70-х гг. XX в. кибернетической научной картины мира образовались объективные, общественно-необходимые условия для введения этих понятий в эволюционную теорию познания, вообще в науку логики. Констатация диалектического единства анализа и синтеза, индукции и дедукции при этом сменяется соответствующим четким и систематическим пониманием их реальной многоуровневой иерархии.

Отчасти этот вопрос уже освещался в параграфе 3.4, но здесь полезно к нему вернуться: повторение — мать учения.

В первую очередь, вновь обратим внимание читателей на то, что в человеческих знаниях всегда присутствуют два основных и существенно разных компонента.

Первый компонент — это знания о новом объекте. Их выработка начинается «с нулевой отметки», проходит через эмпирико-аналитическую фазу первичного накопления достоверных опытных знаний, их поэтапного индуктивного обобщения (синтеза) в содержательных понятиях возрастающей общности (абстрактности). В научном познании она раньше или позднее сменяется теоретико-синтетической фазой, в которой логико-выводное познание становится доминирующим методом дальнейшего умножения (приращения) достоверных знаний. Этот компонент в своем развитии с гносеологической необходимостью проходит через три фазы — от исходной, чувственно-созерцательной через эмпирико-аналитическую к теоретико-синтетической.

Это так и в науке, и за ее пределами, хотя там познание не увенчивается концепциями научно-теоретического качества. Это так и на бытовом уровне. В частности, не зря сказано: чтобы человека узнать, с ним надо пуд соли съесть, т. е. эмпирико-аналитически изучать в течение немалого времени, за которое каждый употребит по 8 килограммов соли. В этом компоненте знаний на их высшем, концептуальном структурном уровне в эмпирико-аналитической фазе закономерно доминирует индукция, а в теоретико-синтетической фазе — дедукция. Вопреки скепсису Э. В. Ильенкова, здесь с гносеологической необходимостью «сначала анализ, а потом (на основе его индуктивно обобщенных результатов) — синтез».

На более глубоких структурных уровнях этого большого познавательного цикла есть свои малые познавательные циклы. Они связаны с процессами формирования отдельных содержательных понятий. Это было показано в параграфе 3.4.

Понимание рациональных человеческих знаний как многоуровневых систем логических форм мышления позволяет вместо феноменологических констатаций единства противоположностей анализа и синтеза, индукции и дедукции систематически понимать вложенность разномасштабных познавательных циклов друг в друга. При этом на каждом уровне «сначала анализ, а потом синтез», но одно дело, когда речь идет о формировании одного нового понятия о вновь познаваемом объекте, и совсем другое дело, когда речь идет о формировании его научной теории, в которой логически взаимодействуют десятки таких понятий.

Вместе с тем в знаниях всегда присутствует второй компонент. Это — старые, ранее выработанные и доказательно обоснованные знания, которые играют роль общественно-необходимого интеллектуального инструмента в познании нового объекта.

Эти знания также всеобъемлющим образом пронизывают все акты анализа-синтеза, индукции-дедукции. Это начинается уже на уровне определений новых понятий через определяющие старые понятия. Но в этом инструментальном качестве знания стабильны — в отличие от качественной изменчивости эволюционирующих знаний о новом объекте. И они могут быть сколь угодно высокого уровня научно-теоретической зрелости — в отличие от знаний о новом объекте, формирование которых начинается «с нуля».

Понимание этого следует закрепить на яркой иллюстрации из истории физики XX в. — на эпопее познания сверхпроводимости металлов и сплавов в 1911—1957 гг.

К 1911 г. физика располагала теоретически зрелым учением об электромагнетизме — классической электродинамикой Фарадея — Максвелла. На ее основе в начале XX в. Г. А. Лоренц создал классическую электронную теорию вещества, в том числе металлов как проводников электрического тока. Но применительно к области температур вблизи абсолютного нуля эта теория давала неоднозначные результаты. Одними логико-выводными (в физико-математических науках — расчетными) методами она предсказывала идеальную проводимость металлов, т. е. полное отсутствие у них электрического сопротивления. Другими — минимальное остаточное сопротивление из-за рассеяния электронов на примесях атомов других элементов в кристаллической решетке основного металла.

Это противоречие зрелой теории послужило стимулом для экспериментов Г. Камерлинг-Оннеса со ртутью при экстремально низких температурах жидкого гелия. Субъективно он не помышлял об открытии какого-то нового физического феномена. Он симпатизировал выводу о нулевом сопротивлении и ставил своей целью опытное подтверждение классической электронной теории. Его выбор пал на ртуть, потому что этот металл легко испаряется и простым методом многократной перегонки его можно довести до высочайшей химической чистоты: классическая теория считала это важнейшим условием достижения идеальной проводимости металлов при экстремально низких температурах. И уже в первых опытах ученый обнаружил падение сопротивления до таких величин, которые не поддавались измерению самыми тонкими и точными методами.

Классические зрелые знания об электромагнетизме тогда казались Камерлинг-Оннесу одержавшими очередной триумф. Но вскоре новое состояние вещества стало опытно демонстрировать такие эффекты, которые вопиюще не совмещались с этой научной классикой. Прежде всего, сопротивление ртути падало скачком, а не плавно, как предсказывала классическая теория. Затем выяснилось, что химическая чистота металла не играет никакой роли: сверхпроводимость была обнаружена и у ряда сплавов. Но самый поразительный сюрприз этот феномен преподнес тогда, когда Камерлинг-Оннес решил окончательно убедиться в том, что электросопротивление в новом состоянии вещества действительно нулевое. Для этого он перешел к принципиально новой схеме его измерения: магнитное поле наводило в сверхпроводящем кольце замкнутый электрический ток; магнитное поле этого тока воздействовало на магнитную стрелку; магнитная стрелка с помощью светового «зайчика», посылаемого на стену со шкалой, позволяла очень точно отслеживать процесс затухания тока в кольце. Этого затухания не было обнаружено и за несколько месяцев непрерывного наблюдения: сопротивление сверхпроводников действительно оказалось нулевым. Но в ходе этих экспериментов было обнаружено нечто совершенно невообразимое с точки зрения классической теории электромагнетизма: вопреки классическому закону электромагнитной индукции М. Фарадея, в сверхпроводящем кольце токи наводились постоянными магнитными полями.

Это первичное многообразие свойств сверхпроводников позволило Камерлинг-Оннесу заявить в 1913 г. об открытии физического феномена неведомой природы, за что он в тот же год был удостоен Нобелевской премии по физике.

Таким вот образом в этой области физики XX в. произошло четкое отделение учеными старых знаний об электромагнетизме от знаний о качественно новой форме электромагнитных явлений. Это означало конец первичной, чувственно-созерцательной фазы ее познания, в которой она, в основном, порождала недоумения исследователей. Началась фаза фронтального эмпирико-аналитического изучения всего комплекса электромагнитных и теплофизических свойств разнообразных металлов и сплавов в новом состоянии. Она закончилась в период 1933—1935 гг., когда были выработаны первые феноменологические теории сверхпроводимости. Они еще не могли вскрыть сокровенную квантово-механическую природу качественного изменения свойств электронов в сверхпроводниках, но они шаг за шагом подводили теоретиков и экспериментаторов к этому. Окончательный успех пришел в 1957 г., когда эта природа была постигнута. Она адекватно отражается в системе понятий квантовой физики кристаллов и даже физики элементарных частиц. Эта система понятий является качественно иной по сравнению с классическими теориями электромагнетизма, которые в начале XX в. могли лишь «навести» на открытие сверхпроводимости. Познание этого феномена закономерно прошло через полный трехфазный цикл.

Рассмотренную расстановку уровней и разнокачественных компонентов анализа-синтеза, индукции-дедукции в рациональном человеческом познании необходимо четко и систематически понимать. К сожалению, это до сих пор не всегда делается и частью профессионалов в области логики и методологии познания. Тем важнее массово пропагандировать эту культуру в учебной литературе по дисциплинам общеметодологического цикла. Учебный курс логики в этих дисциплинах — «первый среди равных».

Контрольные вопросы и упражнения

• 1. Почему в наше время следует проявлять должный исторический такт по отношению к марксистско-ленинской концепции единства в познании анализа и синтеза, индукции и дедукции?
• 2. На каком уровне иерархии логических форм мышления познание нового объекта любой природы закономерно проходит крупномасштабный путь развития в три фазы?
• 3. В чем одна из причин того, что и в настоящее время многие профессионалы в области логики и методологии науки отрицают закон познания новых объектов в три фазы?

• [1] В контексте понимания Э. В. Ильенковым данного вопроса «такое очень частослучается» по причине незнания физиками, химиками, биологами и обществоведами (а то и математиками) метода «Капитала». — С. А.
• [2] История марксистской диалектики: от возникновения марксизма до ленинскогоэтапа. — М" 1971. — С. 261.
• [3] Ленин В. И. Пол. собр. соч. — Т. 29. — С. 318—321.