Фактор ситуативной уместности

Ситуативную уместность речи можно определить как соответствие ее формы и содержания условиям коммуникативной, или речевой ситуации. Речевая ситуация, по определению польского языковеда Ежи Куриловича (1895—1978), который ввел данный термин, «определяется координатами hie — ego — пипс»^[1], т. е., в переводе с латыни, «здесь — я — сейчас».

В античных риториках понятие ситуативной уместности выражалось латинскими терминами occasio ‘удобный случай' и tempus speciale ‘подходящий момент', а также греческим термином кспрод ‘благоприятный момент', ‘удобное место', букв, ‘надлежащая мера, норма', означавшим соответствие речи или высказываемой в ней идеи определенным обстоятельствам: во-первых, месту и, во-вторых, времени (точнее, «подходящему моменту»¹):

Сократ. Он [оратор] должен учесть время, когда ему удобнее говорить, а когда и воздержаться: все изученные им виды речей — сжатую речь, или жалостливую, или возбуждающую — ему следует применять вовремя и кстати [у Платона это выражено одним словом: Koupov ‘вовремя, кстати'; курсив наш. —В. М.]: только тогда, и никак не ранее, его искусство будет разработано прекрасно и совершенно.

Платон. Федр Это означает то, что форма выражения одной и той же темы, средства реализации одной и той же коммуникативной установки должны варьироваться в зависимости от ситуации. Энжел Дэй, английский ученый эпохи средневековья, сравнивал человека, нарушающего этот принцип, с «глуповатым башмачником, который делает всю обувь на один фасон и одного размера»^[2][3].

Джеймс Кинневи, обстоятельно исследовавший категорию кайроса, совершенно справедливо полагает, что ее разработка способствовала осмыслению речи и ее содержания не как безотносительных абстракций, существующих вне времени и пространства, а как феноменов, форма реализации которых напрямую зависит от «конкретных ситуаций и исторического времени»^[4]. Таким образом, кайрос, по верному замечанию Майкла Картера, является ярким отражением социальной природы языка и речи^[5].

В римской риторике к обстоятельственному фактору, указанному греческими софистами, был добавлен личностный фактор. В трактате «Оратор», принадлежащем перу Марка Туллия Цицерона (106—43 до н. э.), читаем:

«Уместно» означает как бы соответствие и сообразность с обстоятельствами и лицами [курсив наш. —В. М.]. Это относится как к поступкам, так и особенно к словам, а также к выражению лица, движениям и поступи; все противоположное будет неуместным^[6].

С точки зрения современной риторики кайрос представляет собой, по определению Дж. Кинневи, «соответствие дикурса особенностям времени, места, а также говорящего и аудитории»¹.

Искусство убеждения является ситуативно (конситуативно, или контекстуально) ориентированным, поэтому виды применяемых приемов воздействия на оппонента варьируются в зависимости от конкретной аргументативной, или риторической ситуации [англ, argument situation, rhetorical situation]. По мнению Ллойда Битцера, детально проанализировавшего данное понятие, составными компонентами («constituent components»), а точнее, параметрами такой ситуации являются:

• 1. Необходимость решения определенной проблемы («exigence»). Думается, однако, что такая необходимость является, скорее, необходимым условием возникновения риторической ситуации, а не ее фактором.
• 2. Состав и характер аудитории, в частности ее внушаемость, восприимчивость, готовность изменить свои взгляды.
• 3. Обстоятельственные ограничители (constraints) — «лица, события, объекты и связи, вовлеченные в данную ситуацию и способные повлиять на нее»^[7][8].

Субъектами, или «аргументативными ролями»^[9] так называемого персуазивного диалога [англ, persuasion dialogue, от persuade ‘убеждать'] — спора, полемики, дискуссии, дебатов — считаются два участника: 1) пропонент, протагонист, или инициатор — лицо, доказывающее и отстаивающее определенный тезис; 2) оппонент, респондент, антатагонист, или резистор [англ, resist ‘сопротивляться'] — лицо, пытающееся данный тезис опровергнуть^[10]. Эти два субъекта могут быть названы облигаторными, т. е. обязательными участниками такого диалога. Чрезвычайно важным фактором персуазивного диалога оказывается и наличие третьих лиц — факультативных участников, слушателей, «свидетелей» спора (= второй и третий параметры, указанные Л. Битцером). Здесь необходимо подчеркнуть тот до сих пор не отмеченный исследователями факт, что термин аудитория неоднозначен. В этой связи следует различать следующие три роли, которые в риторической ситуации может играть аудитория: 1) адресата речи; 2) свидетеля спора между пропонентом и оппонентом; 3) оппонента — в случае несогласия: а) с адресантом (агитатором, лектором, миссионером; преподавателем, проводящим семинар и т. д.); б) с одним из участников происходящего на их глазах персуазивного диалога. В случае общего несогласия аудитория может превратиться в коллективного оппонента.

Итак, поведенческие и речевые действия (слова, выражения, соответствующие темы, а также приводимые доводы) должны быть уместны по отношению: 1) к «обстоятельствам»: месту и времени; 2) к «лицам»:

а) к адресату речи (в частности, оппоненту); б) ко всем другим вольным или невольным участникам общения, включая и посторонних свидетелей. Круг указанных «лиц и обстоятельств» составляет риторическую ситуацию.

Считается, что понятие кайроса как некого гармонизирующего начала в природе было введено древнегреческим математиком и философом Пифагором (580—500 до н. э.); позже это понятие — уже как выражение гармонизирующего начала в речи — было приспособлено Протагором и другими софистами (учеником Протагора Эмпедоклом и учеником Эмпедокла Горгием Леонтинским) к риторике¹. Задача оратора — гармонизировать отношения между своей речью и всеми факторами, составляющими риторическую ситуацию. Выполнить данную задачу означает, как говорится, «овладеть ситуацией», именно поэтому категория кайроса считается «центральной в понимании персуазивной силы языка» и именно поэтому с ее открытия и разработки, по мнению Дж. Кинневи, «началась риторика»^[11][12].

Рассмотрим основные факторы риторической ситуации в указанной выше последовательности.

• [1] Kurilowicz J. The inflectional categories of Indo-European. Heidelberg, 1964. P. 5.
• [2] Untersteiner М. The sophists. Oxford, 1964. Р. Ill; Kinneavy J. Kairos. A neglectedconcept in classical rhetoric // Rhetoric and praxis. The contribution of classical rhetoric toPractical reasoning / ed. J. D. Moss. Washington, 1986. P. 75.
• [3] Day A. The English secretorie. 1586 / ed. R. C. Alston. Menston, 1967. P. A—5.
• [4] Kinneavy J. Kairos: a neglected concept in classical rhetoric // Rhetoric and praxis. Thecontribution of classical rhetoric to Practical reasoning / ed. J. D. Moss. Washington, 1986.P. 88.
• [5] Carter M. Stasis and kairos: principles of social construction in classical rhetoric //Rhetoric review. Vol. 7. 1988. № 1. P. 110.
• [6] Цицерон M. T. Три трактата об ораторском искусстве. М., 1994. С. 345.
• [7] Kinneavy J. Kairos: a neglected concept in classical rhetoric // Rhetoric and praxis. Thecontribution of classical rhetoric to Practical reasoning / ed. J. D. Moss. Washington, 1986.P. 84.
• [8] Bitzer L. F. The rhetorical situation // Philosophy and rhetoric. Vol. 1. 1968. № 1. P. 7& 8.
• [9] Johnson K. L., RoloffM. E. The influence of argumentative role (initiator vs. resistor) onperceptions of serial argument resolvability and relational // Argumentation. An internationaljournal on reasoning. Vol. 14. 2000. № 1. P. 1—15.
• [10] Walton D. Dialectical relevance in persuasion dialogue // Informal logic. Reasoning andargumentation in theory and practice. Vol. 19. 1999. № 2 & 3. P. 120.
• [11] Carter М. Stasis and kairos: principles of social construction in classical rhetoric //Rhetoric review. Vol. 7. 1988. № 1. P. 102 & 103.
• [12] Thompson R. Kairos revisited: an interview with James Kinneavy // Rhetoric review. Vol.19. 2000. № ½. P. 74 & 73.