Греческие отцы. 
Современная философская герменевтика: понимание и интерпретация

Роль греческих Отцов очень точно определила энциклика «Providentissimus Deus». Энциклика свидетельствовала, что когда они появились в различных епархиях, катехетических и теологических школах, из которых наиболее прославленными были школы в Александрии и Антиохии, в этих школах мало чему учили, но лишь тому, что содержалось в трудах, истолкованию и защите божественного смысла записанного слова. Из них вышли затем многочисленные Отцы и авторы, чьи кропотливые исследования и замечательные труды заслужили в трех последующих столетиях имя золотого века библейского экзегезиса.

Александрийская школа

Предание любит прослеживать истоки происхождения александрийской школы непосредственно от евангелиста Марка. Но уже к концу второго столетия мы находим св. Пантена (ум. ок. 200 г.) главой школы. Его труды не сохранились, однако Евсевий и Иероним свидетельствуют, что Пантен «объяснял» священное Писание. Первым учеником и последователем Пантана был Климент Александрийский (Тит Флавий Климент, 150—215?). Из его трудов сохранились латинский перевод фрагментов и частей из его восьми экзегетических книг, а также «Увещания к эллинам», «Педагог»^[1], «Строматы» («Ковер из лоскутков») — ценные источники по истории античной философии.

Защищая и углубляя веру с помощью философии, Климент неустанно искал возможность примирить веру и знание, рассматривая веру в качестве основания философии. Именно философия делает веру более сильной, вера же в любом случае составляет критерий истины. Истины науки выполняют вспомогательную функцию (и для философии, и для веры). Центральное понятие его доктрины Логос — то, из чего все происходит и куда все возвращается. Логос включает в себя креативное начало мира, начало любой мудрости, начало спасения. Благодаря Логосу античная мудрость и греческая добродетель воссоединяются с учением Христа. Человек обретает путь к спасению, развивая в себе правильную меру всему и через Богопознание (теологию) и нравственное совершенство обретает гнозис. Гнозис — это состояние, когда интеллектуально-нравственные качества сопряжены с герменевтической искушенностью в познании Бога.

Вслед за Климентом попытку синтезировать разум, философию и веру предпринял Ориген (185—254), основной светоч всей школы. Он использовал концептуальные положения греческой философии (Платон, стоики) в рациональной интерпретации Писания. Среди его трудов, большая часть из которых утеряна, «Начала», «Против Цельса», «Комментарии к Иоанну» и троякое объяснение Писания путем схолий, проповедей и комментариев заслуживают специального упоминания. В своих проповедях Ориген затрагивал основные темы из книг Исхода в их хронологическом порядке. Как правило, проповеди открывались вступлением, затем он переходил к основной теме и завершал доксологией, т. е. формульным изложением принципов веры. За проповедью следовала молитва и иногда «мирное целование». Во время проповеди община сидела перед епископом, сам он сидел на возвышении, а другие священники располагались перед ним полукругом. Но помимо этих сведений, нам интересна методика толкования, которую он использует. Так во вступлении к пятой проповеди Ориген пишет: «Апостол Павел, „наставник язычников в вере и истине“ (I Тим. 2:7), учил церковь, которую он собрал из язычников, как должно толковать книги Закона… Он приводит некоторые примеры толкования, чтобы мы также могли заметить подобное и в других местах и думали, что стали учениками через подражание тексту и книгам иудеев. Следовательно, он желает отличить учеников Христа от учеников Синагоги по тому, как они понимают Закон. Иудей, не понимая его, отвергли Христа. Мы, понимая Закон духовно, показываем, что он был справедливо дан для наставления церкви. Иудеи, следовательно, понимают только то, что „сыны Израилевы отправились“ из Египта и их первый путь был „из Раамсеса“, и они отправились оттуда и пришли „в Сокхоф“.. Затем они понимают, что „облако шло перед ними“, а „скала“, из которой они пили воду, следовала за ними, далее они перешли Черное море и вошли в пустыню Синай. Посмотрим, однако, какое толкование дал нам апостол Павел по поводу этих событий. Обращаясь к коринфянам, он говорит в одном месте. „Не хочу оставить вас, братья, в неведении, что отцы наши все были под облаком, и все прошли сквозь море; и все крестились в Моисея в облаке и море; и все ели одну и ту же духовную пищу; и все пили одно и то же питие, ибо пили из духовного последующего камня; камень же был Христос“ (I Кор. 10:1—4). Вы видите, насколько отличается учение Павла от буквального смысла? То, что иудеи считали переходом через море, Павел называет крещением; то, что они считают облаком, Павел называет Святым Духом. Что же тогда делать нам, получившим такие наставления касательно толкования от Павла, учителя церкви? Не будет ли верно применять это правило, данное нам, подобным образом и к другим местам? Или, как желают некоторые, должны мы опять вернуться к „иудейским басням“ (Тит. 1:4), забывая то, чему учил великий апостол? Мне кажется, что если я отличаюсь от Павла в этих вопросах, то я помогаю врагам Христа»^[2].

Итак, Ориген учит, что путь апостола Павла в его духовном толковании Библии — это путь истины, тогда как иудеи заблуждались, опираясь, исключительно на буквальное понимание и используя толкования иудейскими баснями (или, по-гречески, мифами). Согласно Оригену, истина находится не в баснях и не в буквальном, упрощенном понимании смысла Писания, а в духовном толковании, благодаря которому Тора соединяется с Евангелием.

Ориген также был первым, кто полностью развил герменевтические принципы в отношении понимания смысла Библии, которые различались александрийской школой, хотя они не применялись во всей их совокупности другими Отцами. Ориген применил платоновское различение тела, души и духа в отношении истолкования Писания, допуская в нем буквальный, моральный, духовный или мистический смысл. Однако он не считал, что весь текст Библии содержит этот тройной смысл. В отношении некоторых ее разделам буквальный смысл неприемлем; в других местах может отсутствовать аллегорический смысл, в то время как в иных фрагментах вновь обнаруживаются все три смысла. Явные расхождения евангелистов могут быть объяснены с помощью духовного смысла, а все церемониальные и ритуальные законы следует объяснять исходя из духовного или мистического подтекста. Например, все пророческие высказывания об Иудее, Иерусалиме, Израиле и т. д. должны относиться к Царству Небесному и его жителям, к добрым и злым ангелам и т. д. и этот пласт следует комментировать с точки зрения их мистического смысла.

• [1] Климент Александрийский. Педагог. Б/м.: Учебно-информационный экуменический центр ап. Павла, 1996.
• [2] Цит. по: Марк Гиришан. Еврейская и христианская интерпретации Библии в поздней античности. Иерусалим-Москва. 2002, С. 77—78.