Эволюция взглядов М. М. Агаркова

• — Ценные мысли о сделках (и вообще действиях и юридических фактах), принадлежащие М. М. Агаркову — по нашему мнению, величайшему русскому и советскому цивилисту — рассредоточены по нескольким его публикациям.
• 1) В одной из его ранних статей, посвященной, в общем, частному вопросу советского гражданского права, читаем: «Договор есть свободное соглашение двух воль, направленных на установление, изменение или прекращение юридических отношений. Свобода договорных соглашений подвергается в современном праве многочисленным и разнообразным ограничениям. Эти ограничения могут идти настолько далеко, что в отдельных случаях можно ставить вопрос о том, имеется ли договор, т. е. остаются ли, хотя бы немногочисленные, даже единичные элементы в составе юридических отношений между сторонами, для возникновения коих необходима встреча двух свободных волеизъявлений»^[1]. Ну не странно ли: сперва говорится о договоре как соглашении двух юридически направленных воль, а затем — о том, что для возникновения договорных правоотношений «необходима встреча двух свободных волеизъявлений«? А между тем ничего странного нет: договор (соглашение воль) рассматривается ученым не как действие, а как внешне невидимый, неосязаемый, но лишь проявляющий себя чем-либо вовне (например, словами, документами) психологический результат. Договор (соглашение) — понятие столь же психологическое, сколь и действие, ибо выражает внутренние состояния его участников — состояния согласия по тем или другим, прежде спорным или не урегулированным вопросам. С договором в таком значении никаких юридических последствий связать невозможно — их можно приурочить только к внешне видимым действиям — пресловутой «встрече свободных волеизъявлений». Всякий ли раз за такой «встречей» стоит действительно наличествующее согласие (договор) — это еще вопрос. Ну ни дать ни взять — будущая концепция И. С. Перетерского!

• 2) В другой публикации (также по более узкой тематике) М. М. Агарков высказывает (кажется, впервые в советской литературе) мысль о необходимости более дифференцированного разделения юридических фактов, чем традиционное дихотомическое противопоставление друг другу сделок и правонарушений. «Теория юридических фактов знает целый ряд действий, которые не являются ни сделками, ни правонарушениями и, тем не менее, порождают, изменяют и прекращают правоотношения. К их числу относятся дозволенные действия, которые не являются волеизъявлениями, направленными на юридические последствия. Юридические последствия вызываются этими действиями независимо от того, желал ли их наступления субъект. В них отсутствует характерный для сделок момент зависимости между юридическим эффектом и направленным на него содержанием воли субъекта… Характеризуемая группа юридических действий объединена отрицательным признаком (не сделки и не правонарушения). В нее входят весьма различные действия, мало сходные друг с другом по своим положительным признакам… Некоторые из этих действий довольно близко подходят к понятию сделки, другие наоборот, весьма от него далеки»¹. Итак, сделки (наряду с иными дозволенными действиями) отделяются от правонарушений именно по критерию своей правомерности, а затем уже внутри дифференцируются по критерию направленности на достижение юридического результата. Правда, здесь стирается разница между волевым направленным актом и выражающим его действием, но это можно списать на то, что вопрос о классификации юридических фактов не имел в тот момент для ученого первостепенного значения^[2][3].
• 3) В наиболее концентрированном виде взгляды М. М. Агаркова на понятие сделки изложены в его статье, специально посвященной интересующей нас проблематике^[4]. И хотя не все ее содержание представляет для наших целей одинаковую ценность, мы все же считаем необходимым реферировать всю статью, ибо те ее положения, ради которых мы включили ее в настоящий обзор, в значительной степени опираются на другие ее тезисы, в том числе и впрямую к нашей тематике не относящиеся.

Статья распадается на четыре следующие части.

а) В рамках вводных замечаний обсуждается филологическая сторона термина «сделка» и его судьба в юридическом обиходе, анализируется опыт законодательного определения обозначаемого им понятия и состояние его научной разработки. Часть завершается констатацией неутешительного факта: «Советская цивилистика мало занималась вопросом о сделке… Очень мало уделено внимания самому понятию сделки — по советскому праву»¹.

b) Весьма специфичен и можно даже сказать уникален второй отдел статьи — «Сделка и нормативный акт». В его рамках анализируется и подвергается критике учение так называемой венской школы права^[5][6], усматривающей в сделке не юридический, а нормативный факт — источник индивидуальной нормы права, источник «того права, которое создается самим обществом непосредственно, помимо государства»^[7]. Ясно, что при подобном подходе к правовой реальности стирается грань между нормативным и юридическим фактом, а значит — и грань между правопорядком и правоотношениями. Самые категории субъективного права, правоотношения, юридического факта и нормативного акта утрачивают право на существование. Такой подход, разумеется, не мог бы быть принят ни одним из авторов, рассматривающих гражданское право как систему правоотношений, тем паче — ни одним из советских авторов^[8].

c) Констатировав это обстоятельство, М. М. Агарков перешел к третьей — представляющей наибольший интерес для наших целей — части работы, которую назвал «Сделка как правомерное юридическое действие». Отметив, что рассмотрение сделок в качестве правомерных действий является общепризнанным, ученый справедливо указал на несоответствие такого понимания сделки законодательному словоупотреблению. «ГК, — отмечает он, — пользуется термином „сделка“ не только для обозначения действий, производящих тот юридический эффект, на который они направлены, но и для обозначения действий, хотя и направленных на такой эффект, но его не производящих потому, что они не удовлетворяют условиям действительности сделок. В некоторых случаях ГК называет сделкой неправомерное юридическое действие (правонарушение)… Поэтому, если пользоваться терминологией ГК, в классификации юридических действий должна получить место не „сделка“, а „действительная сделка“»^[9]. Можно, впрочем, поступить и иначе: сохранить термин «сделка» «лишь для обозначения действий, создающих тот правовой эффект, на который они направлены»^[10], притом саму сделку рассмотреть через призму какого-нибудь более широкого понятия, например, волеизъявления. «Волеизъявление, направленное на установление, изменение или прекращение гражданских правоотношений, может быть действительным либо недействительным. Если оно действительно, оно является сделкой»¹. «Волеизъявления, направленные на установление, изменение или прекращение правоотношений, следовало бы делить на ничтожные (не сделки) и действительные (сделки). Первые не производят того эффекта, на который они направлены, хотя и могут в определенных случаях вести к определенным юридическим последствиям… Вторые, т. е. сделки, производят тот эффект, на который они направлены. Их надо делить на безусловно действительные и на условно действительные (или оспоримые)»^[11][12].

d) В рамках четвертой части статьи — «Сделка и другие правомерные действия» — ученым развивается тезис об отграничении сделок от других правомерных действий, которым на этот раз ученый дает наименование юридических поступков. Основание отграничения — не столько сам признак направленности на достижение юридических последствий, сколько его юридическое значение: в сделках юридические последствия немыслимы без направленности действия на их достижение; в юридических поступках — наступают независимо от такой направленности^[13]. Но вместе с тем М. М. Агарковым обращено внимание еще и на то, что сама постановка вопроса о сделках и юридических поступках мыслима только по отношению к юридически результативным действиям^[14]. Эта очевидная, в общем, мысль, вполне объясняемая отнесением сделок к разряду юридических фактов, повсеместно забывается при попытке соотнести понятия о сделках и недействительных сделках. Затем, ученый (в весьма эмоциональной — нехарактерной для него — форме) обсуждает вопрос о сути самого понятия направленности сделки^[15] и о необходимости более широкого понимания юридического результата сделки^[16]. К их обсуждению мы вернемся в дальнейшем.

Иные, обсуждаемые в данном разделе вопросы — о критерии для отграничения сделок от административных актов, о необходимости создания общей теории юридических актов, о проблеме сделок в семейном праве и сделке как составе фактов, — представляют для нас (но не вообще) несколько меньший интерес.

e) Статья завершается выводами^[17], основные из которых были изложены выше, и итоговым определением сделки как «правомерного юридического действия… устанавливающего, изменяющего или

прекращающего гражданские правоотношения, на установление, изменение или прекращение которых они направлены"¹.

Резюме к пункту 3 части III. — Таким образом, М. М. Агарков предпринял попытку развития некоторых положений учения о сделке, предложенных И. С. Перетерским, но сделал это, предварительно принципиально изменив понятие о сделке. Если у И. С. Перетерского сделка — это само намерение достижения юридических последствий, выраженное во вне, то у М. М. Агаркова сделка — это действие, которое (судя по его внешним признакам) выражает намерение достичь юридических последствий. За вычетом этого (немаловажного!) расхождения начинается развитие. Если сделка — правомерное действие, то сделка явно не может быть недействительной. Выражение «недействительная сделка» может иметь какое-то значение и содержательное наполнение только в том случае, если отказаться от правомерности как неотъемлемого признака всякой и каждой сделки^[18][19]. Если этого не делать (сохранить признак правомерности), то нужно констатировать, что (1) сделки являются не только правомерными и направленными, но также и юридически результативными действиями, т. е. достигающими тех последствий, на достижение которых они направляются^[20]; (2) сделки образуют более общие (родовые) понятия не только вместе с юридическими поступками (понятие правомерных действий) и административными актами (понятие юридических актов), но и (3) с недействительными сделками — понятие волеизъявления; (4) тот факт, что определяющим понятие сделки является понятие волеизъявления, обнаруживает в М. М. Агаркове тайного сторонника теории приоритета волеизъявления; наконец, (5) недействительные сделки не являются сделками, ибо они либо не порождают вовсе никакого юридического результата, либо порождают таковой, но безотносительно к направленности на его достижение^[21].

• [1] Агарков М. М. Юридическая природа железнодорожной перевозки // Правои жизнь. 1922. № 3. С. 14.
• [2] Агарков М. М. Учение о ценных бумагах //Агарков М. М. Основы банкового права. Учение о ценных бумагах. М., 1994. С. 273—274, 274.
• [3] Вполне традиционно — как «действия, направленные на возникновение, изменение либо прекращение гражданских правоотношений» — М. М. Агарков определялсделки в своей известной монографии 1940 г. по общей теории обязательств (Агарков М. М. Обязательство по советскому гражданскому праву. М., 1940. С. 72).
• [4] См.: Агарков М. М. Понятие сделки по советскому гражданскому праву // Советское государство и право. 1946. № 3—4. С. 41—55 (по изданию: Агарков М. М. Избранные труды по гражданскому праву. — Т. II. М., 2002. С. 333—360).
• [5] Там же. С. 338.
• [6] Представленной работами широко известного теоретика права Г. Кельзенаи почти не известного в России цивилиста А. Меркла.
• [7] Агарков М. М. Понятие сделки по советскому гражданскому праву. С. 341.
• [8] Едва ли не единственное исключение (относящееся, впрочем, уже к «перестроечному» времени) — см.: Илларионова Т И. Сделки в механизме гражданско-правовогорегулирования общественных отношений // XXVII съезд КПСС и механизм гражданско-правового регулирования общественных отношений. Свердловск, 1988. С. 47—56.
• [9] Агарков М. М. Понятие сделки по советскому гражданскому праву. С. 345.
• [10] Там же. С. 346.
• [11] Там же.
• [12] Там же. С. 347.
• [13] См.: Там же. С. 350—353.
• [14] См.: Там же. С. 348.
• [15] См.: Там же. С. 348—349.
• [16] См.: Там же. С. 349—350.
• [17] См.: Там же. С. 359—360.
• [18] Там же. С. 360.
• [19] Или отказаться от отождествления сделки с действием.
• [20] См. об этом также: Кофман В. И. К вопросу о понятии сделки // Материалы теоретической (конференции по итогам научно-исследовательской работы Свердловскогоюридического института за 1964 год). Свердловск, 1966. С. 247—250.
• [21] Напрашивается вопрос: выходит, юридически результативные недействительныесделки представляют собой юридические поступки?