Психологические аспекты отклоняющегося поведения

Дети часто ведут себя плохо по разным причинам. И далеко не всегда в мотивах их отклоняющегося поведения лежит реакция на стечение тяжелых обстоятельств. Однако есть варианты, когда ее роль несомненна. Речь идет о поступках так называемой интрапунитивной направленности, т. е. не только объективно неприемлемых, но и субъективно переживаемых как разрушительные, приносящие страдания. Вдумываясь в них, легко заметить типичные признаки трансформации социального отчуждения в факты и феномены психической средовой дезадаптации. Поэтому из всего массива многочисленных и многообразных случаев девиантного поведения мы выбрали для своего изложения лишь те, где логика диагностического мышления закономерно приводит нас к причинно-следственным связям между условиями воспитания и стремлением вести себя вопреки ожиданиям взрослых.

Девиантное поведение

Побег из дома и бродяжничество

Беспризорные дети — истинный бич перестройки в нашем отечестве. Приюты органов социальной защиты населения переполнены «социальными сиротами». И хотя в процентном отношении (приютов не так уж много) ситуация не выглядит угрожающей, общество, которое допускает сам факт такого сиротства, выглядит недостойно в нравственном отношении.

Виноваты ли в этом «крутой, тяжелый поворот руля» в социальной политике государства, когда системы образования и социальной защиты затянули дележ ресурсов и обязанностей, или незрелость органов местного самоуправления, не умеющих мобилизовать имеющиеся средства на решение критических задач, или беспомощность семьи как института воспитания, еще не набравшего сил после отмены коммунистической доктрины, — сказать трудно. Скорее всего, каждый из перечисленных факторов по-своему значим. Однако концентрировать внимание именно на беспризорности (как это делают средства массовой информации) в нашем пособии было бы методически неверно. Критические моменты истории минуют, а проблема останется в том виде, который присущ нормальному состоянию общества, где семья и школа не выбрасывают ребенка за дверь, но тем не менее он почему-то там оказывается.

По данным литературы, побеги из дома и так называемый ранэуэйсизм («уличное племя», к которому относятся дети и подростки, формально не бродяжничающие, но возвращающиеся в семью только для ночного сна, да и то не всегда), составляют острую проблему воспитания несовершеннолетних во всем мире.

До 7-летнего возраста дети самовольно дом не оставляют. Если они и оказываются вне дома, то это значит, что они попросту заблудились. Как правило, это отстающие в развитии мальчики и девочки, которые плохо различают «своих» и «чужих».

В возрасте от 7 до 9 лет самовольное оставление семьи начинает встречаться, но еще редко. При этом педагоги и общественность склонны подозревать родителей в негуманном обращении с детьми и высказывать свои подозрения вслух. Однако ближайшее знакомство с семьей показывает, что такое впечатление оказывается чаще всего ошибочным. В число порицаемых попадают педагогически некомпетентные родители, старающиеся выполнить свой долг, но не умеющие это делать из-за низкой культуры воспитания (что не обязательно связано с низким уровнем общей культуры). Кстати, дети из семей, в которых их поведение не контролируется, вполне удовлетворяются предоставляемой свободой и редко стремятся совсем уйти из дома.

Особенности воспитательной ситуации, располагающей к самовольному оставлению семьи в этом возрасте, состоят в несоответствии родительских представлений о ребенке реальному складу его личности. Этим детям, как правило, свойственно сочетание повышенной коммуникативности и недостаточно развитого чувства социальной дистанции. Не ощущая тревоги, которую дети обычно испытывают, оказавшись среди чужих людей, они без затруднений перемещаются по «социальному полю». Маршруты их довольно разнообразны. Им бывает нетрудно обратиться к взрослым за помощью (которую «сердобольные», но легкомысленные люди так часто оказывают во вред ребенку), что быстро приучает лгать и попрошайничать. К тому же дети, в столь раннем возрасте убегающие из дома, бывают менее чувствительны к физическим страданиям: холод, голод, болезнь редко останавливают их.

Дальнейшее развитие таких детей, как правило, бывает осложнено различного рода отклонениями. У них замедляется умственное и психосоциальное развитие, возникает психологический барьер в общении с педагогами, усвоение социальных норм и навыков протекает под сильным влиянием уличной среды. В будущем они значительно чаще своих сверстников совершают делинквентные и противоправные поступки.

Суть профилактики столь ранних побегов из дома состоит в правильной ориентации родителей. Порой бывает достаточно разъяснить им, что ребенок нуждается не в авторитарном давлении с целью заставить его соблюдать правила поведения, а в возможности личностного самовыражения, чтобы потребность в побегах из дома исчезла без следа.

В возрасте 10—13 лет стремление убежать из дома появляется наиболее часто. В этот период личностного развития, когда семья и ее психологический климат имеют очень большое значение для отрока, дискомфорт в отношениях с родителями особенно ощутим. Нередко, оценивая со стороны обстановку в чужой семье, мы склонны обращать внимание прежде всего на ее внешние признаки. Считается, что дети должны хуже чувствовать себя, когда о них мало заботятся, часто бранят, наказывают по пустякам. Конечно, это верно, однако не следует забывать, что духовный климат семьи подчас гораздо важнее внешних приличий. Стыд за недостойных родителей, которых критикуют педагоги и общественность, может стать источником сильнейших переживаний и глубоких разочарований. Ребенок нередко убегает из дома не потому, что там его плохо кормят или дурно с ним обращаются, а потому, что его тяготит принадлежность к социально неблагополучной семье. Своим уходом он как бы заявляет публично, что отныне выступает перед лицом общества самостоятельно. Это бывает особенно заметно по манере держаться с родителями на равных или даже свысока.

Побеги из внешне благополучных семей, репутация которых вне критики, чаще всего связаны с неправильной родительской позицией относительно трудностей средовой адаптации, которые ребенок испытывает в школе. Отставание в учебе, скептическая оценка его способностей педагогами, пренебрежительное отношение товарищей по классу влекут за собой гамму чувств, сопровождающих ощущение средовой изоляции. Дети пытаются демонстративно бесшабашным поведением компенсировать внутреннее напряжение, но это чаще всего приводит к усилению дисциплинарного давления и появлению враждебного отношения со стороны педагогического коллектива. От родителей требуется умение тактично встать на сторону ребенка, не подрывая авторитета школы, поддержать в нем уверенность в том, что он в состоянии преодолеть проблемы сегодняшнего дня, пробудить в нем стремление к учебе. Когда же они жалеют время и силы на совместное преодоление трудностей или не умеют строить свои отношения с ребенком на основе сопереживания, «пустая требовательность» вызывает у него сильное разочарование, нарушает искренность отношений и может даже привести к враждебности несовершеннолетнего.

Очень редко встречаются побеги из дома без причин, когда дети под влиянием друзей уходят из дома на 1—2 дня. Как правило, в дальнейшем такие уходы не повторяются (в отличие от первых двух вариантов, где затяжной конфликт редко ограничивается даже А—5 побегами).

Конфликтное содержание переживаний несовершеннолетнего, разрешающихся побегами из дома, особенно заметно, если проанализировать способы общения бродяжничающих отроков.

Побег из дома во многом зависит от обстановки, которая складывается в среде неформального общения (на улице). Для того чтобы ребенок самостоятельно порвал свою связь с семьей, ему, как правило, хотя бы на первых порах нужны товарищи. Поэтому в микрорайонах, где нет бродяжничающих детей, даже весьма значительные по своему содержанию семейные конфликты не влекут за собой побега, в то время как при наличии соответствующих уличных традиций даже мелкие недоразумения могут стать его причиной. Для того чтобы кто-то убежал первым, необходимо известное время, в течение которого дети, недовольные обстановкой в семье, установят между собой прочные коммуникации. Проводя свой досуг в совместных играх, они осваивают уголки территории, пригодные для жизни (подвалы, чердаки, землянки, коллекторы теплотрасс). Между ними укрепляется взаимовыручка. Решительный момент наступает, когда у кого-либо из них резко ухудшается ситуация в семье. Первый побег прорывает психологический барьер, удерживающий от ухода из дома, и ориентация детей резко меняется. Несовершеннолетние начинают активно действовать в этом направлении: изыскивают новые точки обитания, устанавливают связи с бродяжничающими детьми других регионов, предпринимают меры по материальному обеспечению следующего (уже не имеющего определенного повода) побега.

Убегающие из дома включаются в недифференцированную «коммуникативную сеть», охватывающую бродяжничающих отроков района или города. Теперь они легко узнают себе подобных в толпе, приходят на выручку незнакомому, готовы взять в свою компанию чужака с другой территории.

Безнадзорное общение детей «одинаковой судьбы» при всех неудобствах бродяжничества (голод, холод, гигиеническая запущенность, болезни, страх перед подростками) обладает для каждого из них притягательной силой, которую дает чувство облегчения после разрешения психического напряжения. С этим необходимо считаться, планируя профилактическую работу с бродяжничающими отроками. Простое пресечение их побуждения к самовольному оставлению семьи без параллельных усилий, направленных на то, чтобы сделать жизнь в школьном коллективе и семье привлекательной, обычно наталкивается на упрямое сопротивление.

Подростковая перестройка характера, меняющая ценностное значение конфликта со взрослыми, приводит к изменению и мотивации побега. Из дома уходят чаще подростки, воспитываемые в обстановке излишнего контроля и авторитарного давления. Их побеги носят уже явные признаки путешествия (предварительная подготовка, выбор маршрута, попутчиков). Запущенные в воспитательном отношении подростки убегают из дома, чтобы получить свободу передвижения, облегчающую делинквентное поведение, и не рассматривают свой побег как проявление недовольства семьей.

Девочки убегают из дома значительно реже. Это и понятно, так как и в семье, и в обществе создаются более сильные моральные препятствия для проявления у них отклоняющихся влечений и стремлений.

В возрасте 7—9 лет, когда психологические отличия по полу еще не столь заметны, явного расхождения в мотивах побега, образе жизни, да и в числе убегающих и бродяжничающих девочек и мальчиков не отмечается.

В отроческом возрасте мотив побегов девочек (их уже становится меньше) остается «мальчишеским» — конфликт в семье, — но стиль поведения меняется. Среди убегающих девочек явно преобладают представительницы семей, где обстановка безнадзорности сочетается с демонстрацией нравственно неблаговидных примеров. Во внутренне конфликтных семьях девочки редко преодолевают страх перед неформальной средой и предпочитают оставаться дома. Если они все же убегают, то держатся либо небольшими группами (клановых отношений между ними не возникает), либо стараются попасть под протекторат подростковой группы.

Наиболее нежелателен, с воспитательной точки зрения, побег из дома девушек подросткового возраста. Он часто связан с тенденцией уклониться от обучения и общения в коллективе и стремлением попасть в среду, где привычка вызывать вожделение у мужчин, усвоенная в аморальной семье, может гарантировать внимание сверстников. Привлекательность такой формы поведения для отсталых и пассивных девушек может сделать их спутницами своих более активных и распущенных подруг. Все это очень повышает риск вовлечения в аморальные связи с неизбежной деформацией ценностных установок.

Характерологические особенности также накладывают отпечаток на поведение несовершеннолетних, убегающих из дома. Отдельные черты личности могут предрасполагать к такой форме неконструктивного разрешения конфликтной воспитательной ситуации, когда внешние обстоятельства бывают направлены в «точку наименьшего сопротивления».

Умственно недостаточно развитые дети, попадающие в школе в разряд неуспевающих и неспособных, испытывают затруднения средовой адаптации, вытекающие из их положения в коллективе класса. В тех случаях, когда родители вместо постоянной и продуманной помощи своему ребенку пытаются «выбить лень» лишением его игровой разрядки, заставляя просиживать за уроками «пока не выучит», между детьми и родителями неизбежно возникает напряженность в отношениях. Демонстрация со стороны последних чувств, связанных с неоправдавшимися ожиданиями, может стать причиной глубокой обиды и побудить ребенка присоединиться к своим друзьям, убегающим из дома. Отстающие дети, начав убегать из дома, задерживаются в побеге дольше своих сверстников. Кроме уже упомянутой психологической разрядки их привлекает возможность строить свою жизнь с помощью сравнительно простых наглядно-действенных форм мышления, которые им даются значительно легче, чем абстрактно-логические построения, соответствующие программе обучения. «Застряв» в компании убегающих из дома, такие дети все больше отстают в психосоциальном развитии и неизбежно попадают в зависимость от более активных и опытных друзей, использующих их инфантильность в своих целях. К подростковому возрасту эта зависимость может обусловить принуждение к соучастию в преступлении, насилие и унижение.

Повышенно активные дети с быстро возникающими эмоциональными реакциями, когда возможности проявления жизненной активности неразумно ограничиваются, быстрее своих сверстников проявляют остроконфликтные реакции. В детстве это вспышки раздражения, капризы и непослушание, а в отрочестве — нарушение норм, которое может включать делинквентные поступки, в том числе побег из дома. Бродяжничество открывает перед ними пути реализации своей активности в новой форме. Достаточно развитая интуиция (которая обычно свойственна таким детям) позволяет избегать сомнительных и опасных ситуаций. Они сравнительно быстро набирают опыт делинквентного поведения, и их шалости начинают приобретать все более опасный характер. Сами по себе связи с семьей остаются прочными, и при создании ребенку условий, когда его можно было бы заинтересовать положительной деятельностью, побеги из дома прекращаются.

Излишне замкнутые, стеснительные дети даже в очень неблагоприятной обстановке воспитания долго не решаются на разрыв с семьей. Нужно стечение многих обстоятельств, чтобы толкнуть их на такой шаг. Обычно провоцирующим моментом бывает знакомство с более сильным, авторитетным и зачастую более старшим ребенком, который имеет опыт бродяжничества и соглашается взять покровительствовать стеснительному и замкнутому ребенку, готов защищать его. Удержание самостоятельной позиции в клане бродяжничающих детей дается робким детям с большим трудом, так что, оставшись без своего покровителя, они предпочитают вернуться в семью.

Безнадзорный образ жизни способствует проявлению средовой запущенности в ее крайних вариантах. Отрицательные последствия побега из дома не могут не сказаться на формировании личности как в период бродяжничества, так и в дальнейшем, ибо даже кратковременное отсутствие воспитательной среды не проходит бесследно.

На первый взгляд, более серьезным осложнением является накопление навыков плохого поведения. Проживая без надзора, дети привыкают красть, попрошайничать, лгать, сталкиваться с различными проявлениями низменных инстинктов. Тенденция отстаивать свои интересы с помощью злобно-агрессивных реакций, грубость обращения, непослушание невольно отталкивают от них и взрослых, и гармонично развивающихся сверстников. Однако особенность детской психологии состоит в том, что при самой нелицеприятной форме поведения личность может не меняться. Пока у ребенка преобладает подражательная форма приспособления к окружающему миру, осознания собственной ответственности за мотивы своего поведения не наступает. Это позволяет без ущерба для самосознания совершать предосудительные поступки в одной среде и воздерживаться от них в другой. Например, не считая зазорным красть и попрошайничать на улице, дети очень редко переносят эти навыки в школу и стараются там вести себя «как все». Прекращая безнадзорную форму существования, ребенок без затруднений переходит на «школьную» систему оценок и ожиданий. Нужен значительный «стаж» безнадзорности, чтобы он перенес стереотипы поведения на улице в сферу повседневного общения со взрослыми.

Менее заметно, но более существенно для дальнейшего развития личности изменение отношения к воспитательной среде. После того как ребенок преодолевает психологический барьер своей зависимости от родителей, он лишается весьма важной потребности в психологической защите и связанной с ней системы мотиваций. Приобретаемый самостоятельно жизненный опыт выживания в среде неформального общения оттесняет на второй план те ценности, развитие которых требует доверия к взрослому человеку и стремления завоевать его одобрение вопреки соблазнам, возникающим на жизненном пути. Способность ценить мнение коллектива, сохранять преданность близким, жертвовать ближайшим удовольствием во имя отдаленной цели, чтобы стать внутренним принципом, требует правильно организованной «игры в жизнь». Если же детей сталкивать с самой жизнью, нужно приготовиться к тому, что житейская хитрость вытеснит из их сознания нравственные идеалы, подтверждения которым они вокруг себя не увидят.

Дети, теряющие зависимость от родителей, нередко демонстрируют самостоятельность суждений, так что у взрослых появляется иллюзия, что с бродяжничающим ребенком можно «договориться», и он будет вести себя хорошо. Однако такой педагогический подход, как правило, ни к чему не приводит. Апеллируя к сознанию, мы сразу выбираем неверный путь, если забываем, что сферой конфликта является не мышление (дети отлично понимают, что убегать из дома нельзя), а чувства. И ведущее среди них — разочарование в возможности окружающих оказывать ребенку поддержку в трудной для него ситуации. Естественно, что рассчитывать на доверие с его стороны нужно с большой натяжкой. Дети, чей побег из дома представляет собой неконструктивную форму разрешения конфликта с воспитательной средой, нуждаются в восстановлении предпосылок для проявления потребностей и интересов, лежащих в основе послушания. Без этого простое декларирование необходимости вести себя хорошо или «внедрение» несовершеннолетнего в организованный коллектив успеха не приносит. Для восстановления духовной связи со взрослыми необходим широкий круг реабилитационных мероприятий.