Hereditas jacens. 
Система римского права

I. Мы видели (в § 3, II), что не всегда момент призвания к наследству (delatio hereditatis) совпадает с моментом смерти наследодателя; сверх того, между призванием к наследству и приобретением наследства со стороны призванного лица может пройти довольно много времени. В течение всего этого времени наследственная масса не имеет видимого хозяина. Спрашивается, как относилось к такому лежачему наследству (hereditas jacens¹) римское право: признавало ли оно лежачее наследство за безхозяйное имущество, или за имущество, принадлежащее какому-либо субъекту?

Древнее римское право разрешало эту задачу довольно просто. Так как никакого видимого хозяина наследство до приобретения его наследником не имеет, то все вещи, входящие в состав наследства, признавались вещами, никому не принадлежащими (res nullius). Это воззрение встречается еще у классических юристов, например, у Лабеона^[1][2] и Гая^[3]. Эта конструкция приводила к ряду практических последствий. Она не проводилась настолько последовательно, чтобы прямо допустить приобретение вещей лежащего наследства в собственность посредством оккупации их всяким желающим; но допускалась возможным узукапировать их в течение года для всякого лица, которое захватит владение такими вещами. Эта usucapio hereditatis не предполагала ни justus titulus, ни bona fides, и она заканчивалась в течение года не только для вещей движимых, но и для недвижимых^[4]. Далее, рабы, входившие в состав лежачего наследства, не могли заключать никаких юридических сделок, так как у них не было господина, который приобретал бы права из этих сделок. Деликты, совершенные относительно наследственной массы, не вели к возникновению исков о возмещении убытков или об уплате штрафа, так как не было потерпевшего собственника. В классическую эпоху, однако, такое положение стало казаться несправедливым: юристы стремились лишить почвы usucapio hereditatis и найти основание для того, чтобы деликтные нападения на наследство, совершенные во время его лежания, и сделки, заключенные в этот промежуток времени наследственными рабами, не оставались без последствий. Соответственно этому появляются две новые конструкции. Согласно одной (которой держались юристы Кассий¹, Цельз^[5][6], Флорентин^[7]) для регулирования указанных отношений необходимо допустить фикцию; когда бы наследник ни принял наследство, он считается принявшим его уже в момент смерти наследодателя. Heres quandoquo adeundo hereditatem jam tunc a morte successisse defuncto intellegitur (L. 54 D. 29, 2). Из этого положения вытекали практические выводы: решено было, что раб, принадлежащий к hereditas jacens, может заключать стипуляции на имя будущего наследника и что, если последний примет наследство, эти стипуляции получат силу, как будто уже в момент их заключения наследник был собственником раба^[8]. Но этого предположения было недостаточно для достижения указанной выше цели. При наличности упомянутой фикции наследство все-таки оставалось бесхозяйным и лишь в момент принятия его будущим наследником получало хозяина на предшествующее время. Личность этого будущего хозяина оставалась неизвестной до принятия наследства (призванное к наследству лицо могло не принять наследства, и наследство могло открыться другому лицу). Поэтому указанное предположение не создавало почвы для решения некоторых важных вопросов. Так, например, известно, что рабы могли приобретать господину имущественные права, заключая такие сделки, к которым был правоспособен данный их господин. Но так как личность будущего наследника неизвестна, то по ней нельзя определить, в каком объеме могут делать приобретения из своих сделок рабы лежачего наследства: ведь еще неизвестно, в какой мере правоспособен будущий наследник. Поэтому, рядом с указанным предположением, появляется еще одно положение, автором которого, по-видимому, был знаменитый юрист Юлиан^[9]; согласно этому положению, hereditas jacens не есть бесхозяйное имущество: она представляет собою личность умершего наследодателя: hereditas enim non heredis personam, sed defuncti sustinet¹. Личность умершего, представляемая лежачим наследством, и является хозяином наследственных вещей. Hereditas jacens, таким образом, приближается к тому, что принято называть юридическим лицом: она есть субъект прав^[10][11]. Отсюда также делались практические выводы. С этой точки зрения, рабы, принадлежащие к наследству, несомненно могут заключать сделки, а также приобретать наследство и легаты: все эти сделки будут считаться действительными, если умерший наследодатель был правоспособен к совершению их. Далее, так как лежачее наследство перестало считаться за res nullius, то сделалось возможным признать ответственность за повреждение вещей, входящих в его состав^[12]. Иски по поводу посягательств на наследственную массу, равно как и все прочие иски, возникшие в период лежания наследства (например, иски из сделок, заключенных рабами), приобретаются сперва лежачему наследству, как представителю личности наследодателя, а затем вместе со всем наследственным имуществом в момент вступления в наследство приобретаются наследнику. На почве этого нового направления юридической мысли произошли законодательные изменения в праве лежачего наследства. Именно, сенатусконсульт при Адриане отменил usucapio hereditatis, признав ее недействительной по отношению к самому наследнику^[13]. Следы этой особенности usucapio были вполне уничтожены в Юстиниановом праве. С этих пор наследственные вещи можно было узукапировать лишь согласно общим правилам о приобретательной давности (требовались titulus и bona fides). За расхищение лежачего наследства введено было уголовное наказание (crimen expilatae hereditatis^[14]); раньше (под влиянием представления о том, что res hereditatis jacentis суть res nullius) всякое расхищение лежачего наследства было ненаказуемо. Понятие furtum и впоследствии, однако, считалось неприменимым к hereditas jacens^[15].

II. Таково римское учение о hereditas jacens. Из сделанного очерка видно, что римские юристы не выработали руководящего принципа для всего учения, определенной конструкции понятия hereditas jacens.

В развитом праве мы встречаем еще положения, основанные на старом воззрении о бесхозяйности вещей лежачего наследства (например, возможность furtum), и нормы, выведенные из двух новых положений: согласно одному из них hereditas jacens представляет собою личность умершего (см. прим. 9), а согласно другому — при приобретении наследства допускалась фикция, что наследник приобрел его уже в момент смерти наследодателя (см. прим. 8).

Мы уже имели случай выразить наше воззрение на существо hereditas jacens (см. Общ. ч., § 11, III, 2 и § 28, IV). Мы полагаем, что права и обязанности, входящие в состав лежачего наследства, должны быть признаны не имеющими субъекта. Противно реальному положению вещей вымышлять для них какого-либо субъекта в виде, например, будущего наследника, личность которого неизвестна. Мы видели уже, что признание такого субъекта прав даже не дает возможности определить, в каком размере могут делать приобретения для наследства рабы, входящие в наследственную массу. Слишком искусственным представляется нам воззрение¹, согласно которому субъектом имущества является в данном случае имущественно-правовая личность наследодателя, переживающая физическое существование последнего. Нет оснований, далее, считать hereditas jacens за юридическое лицо^[16][17], ибо в данном случае нет социального организма, созданного для преследования какой-либо специальной цели. Hereditas jacens может не иметь никаких органов; единственная ее цель самосохранение. Но если имущество и следует признать бессубъектным, то это еще не значит, что право должно оставить его без всякой защиты. Так как для этого имущества в непродолжительном времени ожидается субъект в виде наследника, то право, дорожа институтом наследования, должно признать, что права и обязанности, составляющие hereditas jacens, могут на время оставаться без субъекта и все-таки продолжать существовать; оно будет охранять их от нарушения посторонними лицами в интересах будущего субъекта; если это необходимо, может быть допущено даже возникновение за этот промежуток времени новых прав и обязанностей (деликты против наследственной массы; сделки рабов), которые также на время будут существовать без субъекта. В интересах практической пользы (utilitatis causa) объективное право должно на этот случай допустить исключение из общих принципов (ratio juris) и признать возможным временное существование бессубъектных прав и обязанностей, чтобы сохранить эти права и обязанности для субъекта, имеющего появиться в будущем. Руководясь соображениями целесообразности (utilitas), законодатель должен определить также объем правоспособности лежачего наследства.

• [1] L. 13 § 5 D. 43, 24 (в прим. 2); ср. L. 1 D. 37, 3. L. I pr. D. 38, 9. L. 4 § 17 D. 40, 5.
• [2] L. 13 § 3 D. 43, 24. Ulp. 71 ed. Quaesitum est, si, cum praedium interim nullius esset, aliquid vi aut clam factum sit, an postea dominio ad aliquem devoluto interdicto locus sit: ut puta hereditas jacebat, postea adiit hereditatem Titius, an ei interdictum (scil. quod vi autclam) competat? et est apud Vivianum saepissime relatum heredi competere hoc interdictumejus, quod ante aditam hereditatem factum sit, nec referre Labeo ait, quod non scierit, quiheredes futuri essent: hoc enim posse quern causari etiam post aditam hereditatem, ne illudquidem obstare Labeo ait, quod eo tempore nemo dominus fuerit: nam etsepulchri nemo dominusfuit et tamen, si quid in eo fiat, experiri possum quod vi aut clam, accedit his, quod hereditatisdominae locum optinet. et recte dicetur heredi quoque compretere et ceteris sucessoribus, siveante, quam successerit, sive postea aliquid sit vi aut clam admissum. См. также L. 65 (64)D. 28, 5 Labeo ap. Javol. L. 9 D. 22, 2 Labeo.
• [3] L. 1 pr. D. 1, 8 (= Inst. 2, 9) Id vero, quod humani juris est, plerumque alicujus in bonisest, potest autem et nullius in bonis esse: nam res hereditariae, antequam aliquis heres existat, nullius in bonis sunt. — См. еще L. 43 D. 9, 2 Pomponius L. 1 pr. D. 38, 9 Ulpianus L. 6 D. 47,19 Paulus 1 ad Neratium. Si rem hereditariam, ignorans in ea causa esse, subripuisti, furtumte facere respondit Paulus: rei hereditariae furtum non fit, sicut nec ejus, quae sine domino est, et nihil mu tat existimatio subripientis.
• [4] Gai 2, 52—58; Dernburg, III, § 61, np. 5.
• [5] L. 28 § 4 D. 45.3. Gajus 3 verb. obi. Illud quasitum est, an heredi futuro servus hereditariusstipulari possit. Proculus negavit, quia is eo tempore extraneus est. Cassius respondit posse, quia qui postea heres extiterit, videtur ex mortis tempore defuncto successisse: quae ratio illoargumento commendatur, quod heredis familia ex mortis tempore funesta facta intellegitur, licet post aliquod tempus heres extiterit: manifestum igitur est servi stipulationem ei adquiri.
• [6] L. 193 D. 50,17 Celsus 38 dig. Omnia fere jura heredum perinde habemtur, ac si continuosub tempus mortis heredes extitissent. Cp.: L. 13 § 2 D. 9, 2 Celsus ap. Ulp.
• [7] L. 54 D. 29, 2 (см. в тексте). См. еще: L. 138 pr. D. 50, 17 Paulus.
• [8] L. 28 § 4 D. 45, 3 (в прим. 5). L. 18 § 2 D. eod. Papin. L. 35 D. eod. Modest.L. 27 § 10 D. 2, 14 Paulus.
• [9] L. 33 § 2 D. 41, 1. Ulp. 4 disp. Nam et condictio, quotions servus hereditarius stipulaturvel per traditionem accipit, ex persona defuncti vires assumit, ut Juliano placet: cujus et valuitsententia testantis personam spectandam esse opinantis.
• [10] L. 34 D. 41, 1 Ulp. См. также: L. 31 § 1 D. 28, 5 Gajus. L. 116 § 3 D. 30 Florentinus.§ 2 J. 2, 14. Pr.13, 17.
• [11] Hereditas jacens есть domina: L. 31 § 1 D. 28, 5 Gajus, L. 1 § 1 D. 47, 4 Ulp.; dominus: L. 13 § 2 D. 9, 2 Celsus ap. Ulp.; pro domino: L. 61 pr. D. 41, 1 Hermogenianus; domini loco: L. 15 pr. D. 11,1 Pompon; L. 13 § 5 D. 43, 24 (в прим. 2; начиная со слов: «accedit his» говорит сам Ульпиан); personam dominae sustinet: L. 9 С. 4, 34 (293 г.); personae vice fungitur: L. 15 pr. D. 41, 3 Marcell. Cp. Paul. L. 22 D. 46, 1 Florentinus (см. Общ. ч. § 27,1).
• [12] Для Лабеона L. 13 § 5 D. 43, 24 (в прим. 2) и Помпония L. 43 D. 9, 2, с их представлением о hereditas jacens, как о res nullius, решение этого вопроса было весьма затруднительно. См. также L. 6 D. 47, 19 (в прим. 3).
• [13] Gai 2, 57.
• [14] L. 1 D. 47, 19. Mommsen, Strafrecht, стр. Ill сл.
• [15] Gai 3, 201. L. 69—71 D. 47, 2 L. 6 D. 47, 19 (см. прим. 3 и 12). L. 1 § 15 D. 47,4 (о последнем тексте см.: Dernburg, III, § 61, np. 4).
• [16] См.: Windscheid, § 531, пр. 12.
• [17] Windscheid, § 531, пр. 10.