Отнесение гласности уголовного судопроизводства к числу одного из его принципов в отраслевом законодательстве зарубежных государств

Всеобщее признание значения гласности в уголовного судопроизводстве в процессуальной литературе приводит к выводу о том, что она повсеместно является одним из уголовно-процессуальных принципов: «Гласность (открытость) разбирательства уголовного дела в суде… признается одним из принципов уголовного судопроизводства во всех странах»⁶⁸⁵.

Это утверждение верно в том смысле, что нет государств, отрицающих гласность, открытость в уголовном судопроизводстве (в первую очередь судебных разбирательств) как важнейшую гарантию законности деятельности суда и обеспечения прав участников уголовного судопроизводства. Однако утверждение об отнесении того или иного положения к числу принципов уголовного судопроизводства требует некоторых пояснений.

Учение о принципах уголовного судопроизводства имеет разную судьбу в различных государствах. В одних это учение развивается в науке уголовно-процессуального права, где анализируются понятие, признаки, система принципов, а сами принципы имеют законодательное закрепление в общей части уголовно-процессуального кодекса, уложения, иногда в самых развитых случаях — ив виде самостоятельной главы, посвященной принципам. В других — наиболее важные для данной отрасли права или данного направления государственной деятельности положения наивысшей степени общности никак специально не выделяются в законодательстве, а сам термин «принципы» используется только в научных исследованиях. Данное обстоятельство не подвергалось самостоятельному комплексному исследованию в отечественной процессуальной литературе, хотя в работах последних лет, посвященных сравнительно-правовым исследованиям в уголовно-процессуальном праве, предпринимались попытки объяснить этот феномен применительно к праву и законодательству отдельных государств. В этой связи большой интерес представляют выводы А. А. Трефилова, который относит вопрос о том, закреплены ли в УПК принципы уголовного процесса или они разрабатываются исключительно на уровне доктрины, к одному из важнейших для уголовно-процессуальной компаративистики вопросов⁶⁸⁶.

Однако если брать не конкретные государства, а в целом деление всех государств на две группы — в законодательстве которых (1) закреплены принципы уголовного судопроизводства (в виде самостоятельной главы или хотя бы в виде группы норм общей части уголовно-процессуального кодекса или заменяющего его закона) или (2) таковые отсутствуют, — то можно предположить, что первый подход характерен для государств, в целом воспринявших пандектную систему построения правовых актов, а второй — институционную: выделение в структуре уголовно-процессуального кодекса общей и особенной частей детерминирует включение в общую часть принципов как наиболее важных, невыводимых сущностных положений, отражающих всю концепцию уголовного судопроизводства в соответствии с его типом и задачами, предопределяющих построение всех правовых институтов и более частных норм, и этого следует ожидать от государств с пандектной системой построения права: государств германской правовой семьи, Российской Федерации и всех других государств постсоветского пространства, государств, ранее относимых к странам народной демократии, на законодательство которых оказало существенное влияние советское право, и некоторых других. В государствах же с институционной системой построения права, — государствах романской правовой семьи, испаноязычных государствах, а также в государствах, где действует старогерманское право (Норвегия), — традиционно не выделяются общая и особенная части в законах, логичным следствием чего является отказ от выделения принципов, которые и представляют собой положения наиболее общего характера; текст уголовно-процессуальных кодексов, уложений строится не от общего к частному, а выстраивается линейно, целиком складываясь из конкретных правовых институтов без общих и единых для всего процесса положений. Впрочем, в государствах, законодательство которых не знает норм-принципов и не употребляет сам термин «принцип», вовсе не исключается оперирование этим понятием в доктринальных исследованиях. Например, В. Бойльке⁶⁸⁷, А. Жалинский, А. Рёрихт⁶⁸⁸, Н. Г. Стойко⁶⁸⁹ называют гласность принципом уголовного судопроизводства Германии, хотя в УПК Германии принципы не выделяются.

Проверим, действительно ли принципы выделяются в законодательстве государств с пандектной системой построения правовых актов,

и если да, то рассматривается ли в этих государствах гласность в качестве одного из принципов. Для этого необходимо проанализировать уголовно-процессуальные кодексы или заменяющие их законы государств, относимых к этой группе.

В первую очередь обратимся к законодательству государств постсоветского пространства. Общая с Россией история советского периода этих государств, единая Конституция СССР и единые Основы уголовного судопроизводства и Основы законодательства о судоустройстве, действовавшие на территории всего Советского Союза, которым должно было соответствовать республиканское законодательство, предопределяли схожий способ построения правовых актов и защиту единых ценностей. Поэтому вслед за союзным законодательством в уголовно-процессуальных кодексах республик выделялись общая и особенная части, и с течением времени происходило все более четкое закрепление принципов в первой из них, пока без выделения самостоятельной главы. Незадолго до распада СССР, в 1990 году, была опубликована Теоретическая (идеальная, совершенная) модель уголовно-процессуального законодательства Союза ССР и РСФСР⁶⁹⁰, в которой впервые в отечественном уголовно-процессуальном праве предлагалось выделить принципы в самостоятельную главу. Образовавшиеся после 1991 года 15 самостоятельных государств пошли разными путями в дальнейшем развитии законодательства. Как известно, при принятии новых УПК в некоторых из них велись активные консультации с США, в других — с ОБСЕ, в третьих новое законодательство принималось с бережным отношением и сохранением лучших достижений советской правовой науки, но с учетом новых задач. Тем больший интерес представляет изучение современных уголовно-процессуальных кодексов указанных государств с тем, чтобы выявить, закреплены ли в них принципы, какие и каким способом.

Анализ уголовно-процессуальных кодексов государств постсоветского пространства показывает, что в каждом из них без исключения принципы закреплены в виде самостоятельной главы либо внутри главы, раздела, объединяющего общие для уголовного судопроизводства положения: в УПК Латвийской Республики принципы включены в главу 2 «Основные принципы уголовного процесса», в УПК Республики Молдова — в главу 2 «Общие принципы уголовного процесса», в УПК Азербайджанской Республики⁶⁹¹ глава вторая посвящена задачам, основным принципам и условиям уголовного судопроизводства, в УПК Туркменистана⁶⁹², Кыргызской Республики⁶⁹³, Республики Беларусь⁶⁹⁴ и Республики Казахстан⁶⁹⁵— задачам и принципам уголовного процесса (уголовного судопроизводства), в УПК Республики Таджикистан⁶⁹⁶, Республики Узбекистан⁶⁹⁷, Республики Армения⁶⁹⁸, Грузии и Украины⁶⁹⁹ — принципам уголовного процесса (уголовного судопроизводства), в УПК Эстонской Республики⁷⁰⁰ первая глава «Общие положения» закрепляет наряду с источниками уголовно-процессуального законодательства, правилами о действий уголовно-процессуального закона во времени, пространстве и по кругу лиц и некоторыми другими также ряд принципов (некоторые из которых имеют слово «принцип» в названии), в УПК Литовской Республики первая глава посвящена целям и основным положениям уголовного процесса, включая принципы.

В большинстве государств постсоветского пространства гласность рассматривается именно как принцип (соответствующая норма включена в главу уголовно-процессуального кодекса о принципах [задачах и принципах] уголовного судопроизводства): ст. 9 УПК Литовской Республики (гласность судебных слушаний), ст. 16 УПК Республики Армения (гласность судебного разбирательства), ст. 23 УПК Республики Беларусь (гласность судебного разбирательства), ст. 20 УПК Республики Болгария (публичность судебных заседаний), ст. 29 УПК Республики Казахстан (гласность), ст. 18 УПК Республики Молдова (гласность судебных заседаний), ст. 19 УПК Республики Таджикистан (гласность судебного разбирательства), ст. 27 УПК Туркменистана (открытость судебного разбирательства), ст. 19 УПК Республики Узбекистан (открытое разбирательство уголовных дел в судах), ст. 11—13 Эстонской Республики (гласность судебных слушаний), ст. 27 УПК Украины (гласность и открытость судебного производства и полное фиксирование техническими средствами судебного заседания и процессуальных действий).

Лишь в УПК Латвийской Республики, несмотря на большое значение, придаваемое гласности в уголовном судопроизводстве, положение о ней отсутствует в главе о принципах уголовного судопроизводства; оно, как и в УПК РФ, включено в раздел, регулирующий порядок судебного разбирательства (ст. 450, 451 и др.).

В УПК зарубежных государств постсоветского пространства, закрепляющих гласность в качестве принципа уголовного судопроизводства, как правило, соответствующие нормы посвящены гласности перед публикой в судебных заседаниях, однако встречаются и исключения. Так, ч. 2 ст. 27 УПК Азербайджанской Республики, посвященной принципу гласности уголовного судопроизводства, вслед за Конституцией этого государства устанавливает запрет на заочное осуществление судами правосудия (являющегося элементом гласности перед сторонами). В Украине право каждого на участие в рассмотрении в суде любой инстанции дела, касающегося его прав и обязанностей, гарантировано принципом доступа к правосудию и обязательности судебных решений (ч. 3 ст. 21 УПК Украины). В ч. 5 ст. 19 УПК Республики Узбекистан положение о гласности перед сторонами выражается в том, что определение суда о рассмотрении дела в закрытом заседании касается публики и не распространяется на участников уголовного процесса.

К государствам с пандектной системой построения правовых актов относятся и государства, в советский период входившие в страны социалистического блока (именовавшиеся странами народной демократии): в первую очередь государства — члены Организации Варшавского Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между Албанией, Болгарией, Венгрией, ГДР, Польшей, Румынией, СССР и Чехословакией, подписанного 14 мая 1955 года, а также Югославия, Вьетнам, Китай, Монголия, Куба.

После Второй мировой войны в силу исторических и политических условий законодательство этих государств испытывало существенное влияние советских подходов в праве как в части содержания, так и в части построения нормативно-правовых актов. Проявлением этой общей тенденции стало то, что в уголовно-процессуальном законодательстве послевоенного времени указанных стран, как и в советских законах — Основах уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, уголовно-процессуальных кодексах 15 союзных республик — в первых главах стали выделять принципы уголовного процесса.

Например, до окончания Второй мировой войны во всей Германии действовал Уголовно-процессуальный кодекс 1877 года. После образования Германской Демократической Республики законодательство этого государства строилось по советскому образцу — как по форме, так и по содержанию. Если Федеративная Республика Германии вернулась к УПК 1877 года в редакции, действовавшей до 1933 года, т. е. до установления фашистского режима, в котором отсутствовали общая часть и принципы, то уже в первом УПК ГДР от 2 октября 1952 года была выделена общая часть⁷⁰¹, а во втором — от 12 января 1968 года — закреплены принципы (обязанность соблюдать основные конституционные права граждан, непосредственное участие граждан в уголовном процессе, равенство всех перед законом, неприкосновенность личности, презумпция невиновности, неприкосновенность собственности, жилища, тайна переписки, телефонной и телеграфной связи, установление истины, независимость судей и заседателей, их выборность и коллегиальность, гласность и устность главного разбирательства, возможность назначения наказания только компетентным судом, при этом решение суда должно было соответствовать принципам справедливости и законности, запрет повторного уголовного преследования, право обвиняемого на защиту (§ 3—12, 14—16))⁷⁰².

Заметим, что состав принципов мог несколько отличаться: например, в УПК Чехословакии 1956 года⁷⁰³, в УПК Болгарии 1952 года⁷⁰⁴, в УПК Польской Народной Республики 1969 года⁷⁰⁵, в отличие от советского законодательства того периода, содержался принцип презумпции невиновности, а в УПК Венгрии 1962 года — принцип свободной оценки доказательств, закрепленный в отечественном законодательстве именно в качестве принципа только в 2001 году. Однако в целом принципы уголовного процесса в Советском Союзе и в указанных государствах защищали схожие ценности.

В настоящее время государства, которые во второй половине XX века относили к странам народной демократии, развиваются различными путями. Многие из них являются членами Европейского Союза, Совета Европы, других международных организаций, что оказывает существенное влияние на развитие их законодательства. Однако общий подход к закреплению принципов уголовного судопроизводства остался прежним: во всех указанных странах в УПК выделяются специальные главы или статьи, посвященные им. Это может быть как одна статья, комплексно охватывающая все принципы, так и несколько статей, помещенные в первую главу наряду с другими общими положениями. В УПК Республики Албания⁷⁰⁶ принципы уголовного судопроизводства закреплены в главе «Общие положения»; в УПК Республики Польша⁷⁰⁷ положения, имеющие значение принципов, включены в раздел I «Вводные положения», который содержит и ряд других норм (задачи уголовного судопроизводства, об основаниях отказа в возбуждении уголовного дела или прекращения уголовного дела, о приостановлении производства по делу, о медиации в уголовном процессе и др.); в УПК Румынии — в раздел I «Принципы и пределы применения уголовнопроцессуального закона»⁷⁰⁸, в УПК Венгрии⁷⁰⁹, УПК Республики Сербия⁷¹⁰ и УПК Черногории⁷¹¹ — в гл. 1 «Основные положения», в УПК Республики Болгария, УПК Республики Македония⁷¹², УПК Республики Словения⁷¹³, УПК Боснии и Герцеговины⁷¹⁴ принципы закреплены в специальной главе «Основные принципы», в УПК Словацкой Республики⁷¹⁵ — в § 2 «Основные принципы уголовного судопроизводства», в УПК Чехии⁷¹⁶ — в § 2, не имеющем заголовка, но посвященном принципам, в УПК Республики Хорватия⁷¹⁷— в гл. 1 «Принципы уголовного процесса», в УПК Социалистической Республики Вьетнам⁷¹⁸ — в главе 2 «Основные принципы», УПК Китайской Народной Республики — в главе 1 «Руководящая идеология. Задачи и основные принципы».

Во многих из указанных государств гласность рассматривается именно как принцип (соответствующая норма включена в главу уголовно-процессуального кодекса о принципах [задачах и принципах] уголовного судопроизводства либо в главу «Общие положения»): ст. 20 УПК Республики Болгария, ч. 17 § 2 Словацкой Республики⁷¹⁹, ч. 1 ст. 5 УПК Республики Македония (в составе принципа права на справедливое судебное разбирательство)⁷²⁰, ст. 11 УПК Республики Хорватия⁷²¹, ч. 10 § 2 УПК Чехии, ч. 2 ст. 25 УПК Социалистической Республики Вьетнам, ст. 11 УПК Китайской Народной Республики. В УПК Республики Сербия среди принципов отсутствует гласность судебного разбирательства (она регулируется ст. 362—366 УПК Республики Сербия), однако предусмотрен самобытный принцип присутствия подсудимого в суде, в соответствии с которым подсудимый должен быть судим только в его присутствии за исключением случаев, предусмотренных законом; наказание может быть назначено только подсудимому, которому была обеспечена возможность присутствовать в судебном разбирательстве и защищаться (ст. 13). В указанных положениях проявляется не только состязательность, обеспечение обвиняемому права на защиту, но и гласность для сторон. Поэтому в указанном значении гласность находит отражение в принципах уголовного судопроизводства Республики Сербия.

Вместе с тем, несмотря на большое значение, придаваемое гласности в уголовном судопроизводстве, данное положение отнюдь не всегда включается в число принципов. Гласность регулируется только в разделе, посвященном судебному разбирательству, в УПК Республики Албания (ст. 339, 340), в УПК Румынии (ст. 3 5 2)⁷²², в УПК Венгрии (ст. 74/А-74/В, 237—239), в УПК Боснии и Герцеговины (ст. 234— 237), в УПК Республики Словения (ст. 294—297), в УПК Черногории (ст. 313—316).

Все указанные нормы посвящены гласности судебного разбирательства. Конечно, содержание принципа гласности этим не исчерпывается. Поэтому многочисленные нормы национальных уголовно-процессуальных кодексов детально регулируют его различные аспекты, в том числе устанавливают как общее правило тайну предварительного расследования (например, ст. 299 УПК Республики Македония, ст. 188 УПК Республики Словения, ст. 177 УПК Социалистической Республики Вьетнам), виды, условия и порядок производства негласных следственных действий и мер секретного наблюдения (например, ст. 157 УПК Черногории, ст. 149а—151 УПК Республики Словения), определяют, в каких случаях суд действует в отсутствие публики (включая тайну совещательной комнаты, отбор присяжных заседателей и др.) и т. д.

Государства германской правовой семьи (Федеративная Республика Германия, Австрийская Республика, Швейцарская Конфедерация) традиционно относятся к пандектной системе построения правовых актов, что обусловливает высокую вероятность выделения и закрепления в уголовно-процессуальных кодексах и уложениях принципов уголовного судопроизводства. Однако это предположение оказывается верным лишь отчасти.

Действительно, в УПК Австрийской Республики первая глава называется «Уголовное дело и его принципы». При этом одним из принципов является устность и гласность, в соответствии с которым судебное разбирательство в судебном разбирательстве и в суде апелляционной инстанции проводятся устно и гласно; предварительное расследование не является гласным (ч. 1 § 12).

В УПК Швейцарской Конфедерации⁷²³ принципы делятся на содержащиеся в разделе 2 титула I «Основные положения уголовно-процессуального права» (GrundsatzedesStrqfverfahrensrechts) и на изложенные в разделе 8 титула 2 «Общие правила производства по делу» (AllgemeineVerfahrensregeln). Логика такой дуалистической модели, как указывает А. А. Трефилов, состоит в том, что первая категория шире второй — в некоторых случаях производство по делу с присущими ей устностью (ст. 66), языком производства (ст. 67), гласностью (ст. 69—75), обоснованностью решений (ч. 2 ст. 80) и т. д. еще не началось, а лицо уже находится под защитой общепроцессуальных принципов УПК, в частности уважения человеческого достоинства (ст. 3), независимости органов уголовного судопроизводства (ст. 4), разумных сроков (ст. 5) и т. д.⁷²⁴

Достаточно неожиданным является отсутствие законодательного закрепления принципов в УПК Германии. Это обстоятельство убедительно объясняет А. А. Трефилов: отсутствие главы о принципах в УПК Германии 1877 года «можно объяснить датой его принятия — в то время многие из них еще не были теоретически разработаны (повальная мода на законодательное закрепление принципов началась только в XX веке)»⁷²⁵. Кроме того, ряд принципов применительно к судебной деятельности закреплен в Законе Германии о судоустройстве (GVG). В частности, согласно абзацу 1 § 169 судебное разбирательство проводится в открытом судебном заседании, решения и определения суда объявляются публично, за исключением случаев, установленных в § 170—174 GVG. Аудиои видеозапись, а также радиои телетрансляция с целью демонстрации или опубликования происходящего в судебном заседании недопустима⁷²⁶.

К государствам с пандектной системой построения правовых актов обычно относят и португалоязычные государства, что проявляется, в частности, в выделении в тексте УПК Португальской Республики от 26 января 1987 года⁷²⁷ общей части: имеются главы об уголовнопроцессуальном законодательстве и действии уголовно-процессуального закона во времени, в пространстве по кругу лиц, об участниках уголовного судопроизводства. Однако в УПК не используется термин «принципы», и из положений, обычно относимых к принципам, закреплен лишь принцип законности (ст. 2). Вероятно, это является следствием того, что при принятии действующего УПК учитывался в первую очередь опыт Испании, Франции, Италии, ФРГ⁷²⁸ — государств, с которыми Португалия имеет обширные юридические и общекультурные связи, ни в одном из которых в то время законодательно не были закреплены принципы уголовного судопроизводства.

В свою очередь, в силу культурно-исторических связей опыт Португалии оказывает большое влияние на содержание и структуру законодательства других португалоязычных государств: Анголы, Бразилии, Гвинеи-Бисау, Кабо-Верде, Мозамбика, Сан-Томе и Принсипи, Макао, где также при наличии общей части в УПК (что и является важной отличительной чертой пандектной системы построения правовых актов) принципы либо закреплены фрагментарно, либо не закреплены вовсе. Например, в УПК Республики Мозамбик⁷²⁹ в общей части закреплен лишь принцип достаточности уголовного судопроизводства (ст. 3), а в УПК Бразилии от 3 октября 1941 года⁷³⁰ принципы отсутствуют.

В государствах с институционной системой построения правовых актов в силу того, что в уголовно-процессуальных кодексах либо не выделяется общая часть (Королевство Бельгия⁷³¹, Италия⁷³², Финляндия⁷³³), либо она представлена исключительно лаконично, например только статьей, раскрывающей используемые в кодексе основные понятия (Ирландия⁷³⁴, Королевство Испания⁷³⁵, Южно-Африканская Республика⁷³⁶), то по общему правилу в них не закрепляются принципы (которые, будучи по своей природе положениями наиболее общего характера, в значительной мере и образуют общую часть).

Некоторую специфику имеет законодательство отдельных государств скандинавской правовой семьи. Закон Королевства Швеция о судебной процедуре⁷³⁷ сохраняет традиции институционной системы и объединяет нормы о судоустройстве, гражданском и уголовном процессах, но одновременно в отступление от традиций этой системы содержит подробные нормы о гласности, устности и непосредственности судопроизводства (гл. 5, 6, 11). Данное обстоятельство объясняется, во-первых, объединенным характером закона, который является и судоустройственным, и процессуальным (вопросы гласности вообще очень часто регулируются в законах о судебной системе, об отдельных судах независимо от принадлежности государства к пандектной или институционной системе), а во-вторых, тем, что этот закон стал рубежным между письменным, тайным, медлительным инквизиционным процессом (ранее устанавливавшимся SverigesRikesLag 1734 года) и смешанным⁷³⁸. Само принятия данного закона отражало реформу судопроизводства, в основу которой было положено последовательное проведение принципов гласности, устности и непосредственности⁷³⁹. В этом Закон Королевства Швеция о судебной процедуре напоминает Основные положения преобразования судебной части в России 1862 года и Устав уголовного судопроизводства 1864 года. Схожим образом регулируются вопросы уголовного судопроизводства в другом скандинавском государстве — Королевстве Дания: Закон об отправлении правосудия 1916 года (в редакции 1963 года с последующими изменениями)⁷⁴⁰ также объединяет положения судоустройственные и судопроизводственные, и в книге 2 имеет небольшую общую для уголовного и гражданского процессов часть, включающую положения об устности, языке судопроизводства, разумном сроке судебного разбирательства (гл. 16).

С известной долей условности можно сказать, что тем самым в указанных законах Королевства Швеция и Королевства Дания выделяются отдельные принципы, общие для уголовного и гражданского судопроизводства, однако это обстоятельство объясняется не тяготением к пандектной системе построения правовых актов, а близостью к судоустройственному закону, для которого указание принципов в деятельности судов является общепринятым.

Таким образом, в целом для государств с институционной системой построения правовых актов не характерно выделение принципов в национальных уголовно-процессуальных кодексах. Однако анализ законодательства этих государств показывает, что в некоторых из них отношение к законодательному закреплению принципов уголовного судопроизводства меняется: если прежде они содержались исключительно в конституциях, то в последние годы делаются шаги в направлении включения их в отраслевое национальное уголовно-процессуальное законодательство.

Показателен в этом отношении УПК Французской Республики⁷⁴¹, который Законом № 2000;516 от 15 июня 2000 года был дополнен вводной (предваряющей) статьей, своеобразной преамбулой, не имеющей нумерации, закрепляющей принципы справедливости, состязательности и равноправия сторон, равенство всех перед законом и судом, охраны прав потерпевших, презумпции невиновности, обеспечения обвиняемому права на защиту, правила применения мер уголовно-процессуального принуждения (судебный контроль, пропорциональность тяжести преступления, уважение человеческого достоинства), разумный срок уголовного судопроизводства, право на проверку судебного решения во второй инстанции, запрет постановления обвинительного приговора на основе показаний обвиняемого, сделанных в отсутствие возможности получения квалифицированной юридической помощи. Причем текст статьи подвергается изменениям и дополнениям в соответствии с законодательством Европейского Союза и международными обязательствами Франции: во исполнение директивы 2010/64/ EU европейского Парламента и Совета от 20 октября 2010 года данная «нулевая» статья Законом № 2013;711 от 5 августа 2013 года⁷⁴² была дополнена принципом обеспечения прав лиц, не владеющих французским языком. Таким образом, и в государствах с институционной системой построения правовых актов под влиянием международного законодательства происходит процесс признания необходимости выделения и закрепления принципов уголовного судопроизводства в национальных уголовно-процессуальных кодексах даже при отсутствии в них общей части.

Подводя итог, необходимо отметить следующее:

• — гласность уголовного судопроизводства является ценностью, признанной всеми государствами;
• — значение, придаваемое гласности уголовного судопроизводства, столь велико, что большинство государств (128 из 163 членов Организации Объединенных Наций) закрепляют ее на конституционном уровне;
• — в большинстве зарубежных конституций вопросы гласности ограничиваются установлением гласности судебного разбирательства и определением допустимых пределов ее ограничения;
• — при этом используются следующие способы закрепления гласности судебного разбирательства в конституциях зарубежных государств: а) установление в конституции основного правила об открытом судебном разбирательстве с указанием на возможность закрытого слушания дел в случаях, предусмотренных законом, или без такового. Это положение закрепляется в разделах конституций, посвященных судебной власти, правам и свободам человека и гражданина, в обоих указанных разделах, в иных разделах;
• б) подробное регулирование в конституции государства гласности судебного разбирательства с определением категорий дел, по которым ее ограничение не допускается ни при каких обстоятельствах либо, наоборот, категорий дел, по которым возможны исключения, или наряду с основаниями для проведения закрытых судебных заседаний также указываются категории дел, по которым разбирательство всегда проводится гласно;
• в) конституция, устанавливая общее положение о гласности судебного разбирательства, допускает закрытые судебные заседания не только в связи с особыми свойствами дела, но и в определенных судах, например в военных;
• г) норма о гласности судопроизводства отсутствует, но имеются косвенные указания на признание и охрану этой ценности, например в положениях о суде с участием присяжных заседателей;
• — принцип гласности получает дальнейшее развитие и детализацию в отраслевом уголовно-процессуальном законодательстве и иных правовых актах, как правило, законах о судебной системе и об отдельных судах соответствующего государства. При том, что основные подходы к гласности в целом схожи в различных государствах, зарубежное законодательство насыщено самобытными и перспективными с точки зрения сравнительно-правовых исследований нормами, включая положения, регулирующие отдельные основания для проведения закрытого судебного заседания, круг лиц, имеющих право участвовать в закрытом разбирательстве, и круг лиц, не допускаемых в открытые судебные заседания, процессуальные гарантии при ограничении гласности, вопросы фото-, кино-, видеосъемки, стенографирования и аудиозаписи разбирательства уголовного дела в здании суда и в зале судебных заседаний, принесения замечаний на все разновидности технической записи и традиционный протокол судебного разбирательства, обеспечение доступности материалов уголовного дела и текстов судебных решений для участников уголовного судопроизводства, о правах, свободах, интересах или обязанностях которых суд разрешил вопрос в решении, и для лиц, не являющихся участниками, вопросы публикации судебных решений на веб-странице суда, обеспечение открытости уголовного судопроизводства в условиях развития цифровых технологий;
• — все государства могут быть разделены на две группы, — в законодательстве которых закреплены принципы уголовного судопроизводства (в виде самостоятельной главы или хотя бы в виде группы норм общей части уголовно-процессуального кодекса или заменяющего его закона) или таковые отсутствуют. Первый подход характерен для государств, в целом воспринявших пандектную систему построения правовых актов, а второй — институционную. Выделение в структуре уголовно-процессуального кодекса общей и особенной частей детерминирует включение в общую часть принципов как наиболее важных, невыводимых сущностных положений, отражающих всю концепцию уголовного судопроизводства в соответствии с его типом и задачами, предопределяющих построение всех правовых институтов и более частных норм, и этого следует ожидать от государств с пандектной системой построения права: государств германской правовой семьи, Российской Федерации и всех других государств постсоветского пространства, а также государств, ранее относимых к странам народной демократии, на законодательство которых оказало существенное влияние советское право. В государствах, уголовно-процессуальный кодекс которых имеет общую часть с выделением принципов, примерно в половине случаев гласность рассматривается именно как принцип (соответствующая норма включена в главу уголовно-процессуального кодекса о принципах [задачах и принципах] уголовного судопроизводства), и еще в половине — гласность не включается в число принципов, а регулируется нормами особенной части. В государствах же с институционной системой построения права — государствах романской правовой семьи, испаноязычных государствах, а также в государствах, где действует старогерманское право (Норвегия) — традиционно не выделяются общая и особенная части в законах, логичным следствием чего является отказ от выделения принципов, которые и представляют собой положения наиболее общего характера; текст уголовно-процессуальных кодексов, уложений строится не от общего к частному, а выстраивается линейно, целиком складываясь из конкретных правовых институтов без общих и единых для всего процесса положений. Впрочем, в государствах, законодательство которых не знает норм-принципов и не употребляет сам термин «принцип», вовсе не исключается оперирование этим понятием в доктринальных исследованиях;
• — не во всех уголовно-процессуальных кодексах или заменяющих их законах государств, где воспринята пандектная система построения правовых актов, непременно выделяются принципы, и, напротив, принадлежность государства к институционной системе полностью исключает закрепление принципов в отраслевом законе. Это связано с тем, что на развитие законодательства как с содержательной стороны, так и в части способов его построения оказывают влияние различные факторы (дата принятия правового акта, исторические традиции и преемственность в развитии национального законодательства, влияние общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров, по которым конкретное государство принимает на себя обязательства), в совокупности способные приводить к тому, что в уголовно-процессуальном законе государства с пандектной системой построения правовых актов нормы-принципы будут отсутствовать, а в государствах с институционной системой — напротив, предусмо трены. Но в целом это является исключением, что подтверждается ана лизом национальных законодательств.