Однородные второстепенные члены предложения

Однородные второстепенные члены предложения в языке пословиц встречаются исключительно редко, несравненно реже, чем главные. И это естественно, поскольку их роль в создании синтаксической перспективы предложения-пословицы вообще незначительна.

Синтаксические средства выражения отношений между однородными второстепенными членами те же, что и между главными, — это преимущественно союзы а, да, а также редко — и, интонация: Беда не по лесу ходит, а по людям (Даль, 158); Муж любит жену богатую, а тешу тороватую (Даль, 369); Змея кусает не для сытости, а ради лихости (Даль, 132); Не приходом люди богатеют, а расходом (Даль, 113); Промеж жизни и смерти и блошка не проскочет (Даль, 286); Вор и сытый, и обутый, и одетый украдет (Даль, 168); Не из корысти собака кусает, из лихости (Даль, 131).

Дополнительные комментарии к синтаксису и поэтике пословиц, построенных по типу предложений с однородными членами. Вопрос о слитных предложениях.

Рассмотренный материал позволяет сформулировать некоторые общие выводы грамматико-стилистического характера:

• 1. Синтаксис пословиц редко прибегает к однородным второстепенным членам вследствие второстепенной их роли в создании структурно-композиционной перспективы целого.
• 2. В случаях использования однородных членов, преимущественно главных — по их конструктивной значимости, им отводится роль средств создания контрастности в композиционном оформлении пословицы.
• 3. По привлечению и жанрово-поэтически заданному использованию конструкций с однородными членами синтаксис русских пословиц един в пределах последних четырех столетий. Следовательно, таков соответствующий синтаксис в национальном языке в целом.
• 4. Семантически наиболее богаты, объемны предложения-пословицы с однородными предикатами. Реализуя ограничительное, уступительное противопоставление, градационные, причинно-следственные, целевые, временные, соединительные и др. отношения, эти конструкции заметно приближаются к сложному целому, что побудило крупнейших русских языковедов выделить их в особый разряд так называемых «слитных предложений»^[1].

Вопрос о предложениях с однородными членами, их месте в синтаксисе пока не имеет удовлетворительного решения. Если чаще всего споры связаны с квалификацией предложений с однородными сказуемыми, то А. М. Пешковский считал возможным отнести к сложным целым и конструкции с однородными второстепенными компонентами^[2].

В более осторожной форме та же мысль выдвигается и в чехословацком языкознании, где выделяются предложения с однородными сказуемыми при одном подлежащем, которые квалифицируются как сложные^[3]. В принципе этот тезис принимается и некоторыми исследователями синтаксиса русского языка^[4]. При этом устанавливаются разные критерии для сказуемых разного морфологического выражения: предложения с однородными глагольными сказуемыми относятся к сложным, с однородными именными — к простым.

Тем самым интерпретация собственно синтаксических явлений ставится в полную зависимость от факторов морфологии и семантики, хотя сама по себе синтаксическая однородность прямого отношения к ним не имеет: однородными в нем являются те компоненты, которые одинаково соотнесены с третьим. Следовательно, таковыми в соответствующих синтаксических условиях могут быть любые члены предложения. Исключение из этого ряда сказуемого теоретически несостоятельно и ведет к подрыву единых, логически последовательных принципов описания синтаксиса, не говоря о том, что неизбежное при этом отождествление verbum finitum с минимумом предложения^[5] не согласуется с синтаксическим строем русского языка нового времени.

Со сложными целыми в структурном плане могут сопоставляться только предложения с однородными главными членами. Но и здесь существуют определенные ограничения: если предложения с однородными сказуемыми сближаются со сложными целыми лишь семантически, то предложения с однородными подлежащими, особенно постпозитивными, соединенными противительными союзами а, да, близки к ним и структурно^[6]. Подлежащее, будучи абсолютно независимым членом предложения, вполне может быть истолковано с учетом указанных условий как представитель другого предложения, сказуемое которого не замещается по стилистическим соображениям. Лингвистический анализ — это анализ, опирающийся прежде всего на форму. Сохраняя ему верность, доказать тождество предложений с однородными сказуемыми и сложных предложений не представляется возможным^[7].

Вместе с тем бесспорно, что в специальной литературе нет ясности и по вопросу о границах предложения с однородными подлежащими и сложного предложения. Как бы ни подходить к тем или другим конкретным случаям такого плана, очевидно, что структуры типа Не царь гнетет народ, а временщик (Даль, 245) являются сложными предложениями. Сложность их природы подтверждается параллельными, но более развернутыми конструкциями той же принадлежности, ср.: Богат мыслит о злате, а убог о блате (Симони, 78). Подобные конструкции вполне адекватно были квалифицированы Н. Ю. Шведовой, которая вместе с тем отрицала эллиптичность второй части, являющейся нормой в своей неполноте^[8].

Нормативность, узуальная распространенность второй части в ее неполном виде — это показатель не ее грамматического статуса, а вполне понятной стилистической предпочтительности, устраняющей тавтологию. Что же касается ее грамматического статуса, то она представляет собой предложение, по условиям контекста реализующееся в неполном, эллиптическом виде.

Рассматриваемая проблема убеждает и в том, что изучение пограничных явлений в синтаксисе остается одним из актуальных направлений в русской грамматической науке^[9].

Таким образом, анализ предложений с однородными членами показывает, что они внутренне стратифицированы по смысловыразительным возможностям и по степени приближенности к сложным.

• [1] См.: Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. Вып. 1. С. 163—165, 225—227;Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. С. 453—454.
• [2] Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. С. 454.
• [3] См. подр.: Белошапкова В. А. Сложное предложение в современном русском языке (Некоторые вопросы теории). М., 1967. С. 30—34.
• [4] См., напр.: Белошапкова В. А. Сложное предложение в современном русскомязыке. С. 34; Грамматика русского языка. С. 461—462.
• [5] Ср.: Курилович Е. Основные структуры языка: словосочетание и предложение //Курилович Е. Очерки по лингвистике. М., 1962. С. 53. Ср.: Основы построения описательной грамматики современного русского литературного языка. С. 131—132; Белошапкова В. А. Сложное предложение в современном русском языке. С. 31.
• [6] На эти условия впервые указал А. М. Пешковский. См.: Русский синтаксис в научном освещении. С. 454.
• [7] См.: Тарланов 3. К. О синтаксических границах сложного предложения в русскомязыке // Вопросы языкознания. 1995. № 2. С. 87—89.
• [8] Шведова Н. Ю. Парадигматика простого предложения в современном русскомязыке (Опыт типологии). С. 70—71.
• [9] Аналогично обстоит дело и по другим языкам. См., напр.: Пирочкинас А. Сложносочиненные предложения в современном литовском языке: Автореф. дис… канд. филол.наук. Вильнюс, 1965. С. 4.