Степень разработанности темы (обзор научной литературы)

Научная этика требует от исследователя перед изложением собственных результатов не только продемонстрировать знание научных достижений отечественных и зарубежных коллег в данной области, но и критически осмыслить их результаты и методы (методики) получения знания. Это необходимо не только для того, чтобы показать профессиональному миру уровень своей компетентности, но, главное, чтобы выстроить логические связи между собственным исследованием и тенденциями развития науки в целом, а также обосновать новизну собственного исследования.

Критическое переосмысление существующих научных теорий и гипотез является необходимым условием развития продуктивной научной деятельности, поскольку «развитие знания состоит не в нахождении путей обоснования чьих-то убеждений. Оно заключается в поиске разумных объяснений»^[1]; не только объяснений того, что еще не раскрыто наукой, но и новых объяснений (отрицающих уже существующие и даже авторитетные), которые позволяют приблизиться к Истине, выявляя реальные закономерности существования и взаимодействия исследуемых объектов и систем.

В ходе проведения критического анализа текстов других авторов исследователь не просто выявляет ключевые работы по рассматриваемой проблематике, но включает свое исследование в общий контекст развития научно-исследовательской мысли, определяет место своего исследования в системе научного знания и создает логико-смысловую основу для восприятия концептуально-содержательного плана своего научного труда. В разделе «Степень разработанности темы» автор обозначает «систему координат», в которой осуществляются его научные изыскания (или которую его изыскания опровергают).

Квалифицированно проведенный обзор научной литературы позволяет ответить на следующие вопросы.

• — Какие аспекты темы были уже изучены ранее, в каком объеме и с каким результатом?
• — Какие ранее использованные методы изучения являются наиболее продуктивными, а какие исчерпали свой исследовательский потенциал и утратили эффективность?
• — Какие из нерешенных ранее исследовательских задач являются актуальными?

В современном отечественном гуманитарном научном дискурсе существует два основных подхода к представлению в тексте результатов осмысления автором степени научной разработанности его темы и выбранного им тематического направления. Первый условно можно обозначить как метод критического анализа, а второй —метод репрезентации.

Первый подход присутствует, в основном, в тех научных работах по востоковедческой проблематике, которые имеют исторический характер. Раздел «Степень разработанности темы» в них обозначен как «Историография». Главной особенностью содержания этого раздела является обязательное наличие критического анализа выводов и достижений основных отечественных и зарубежных исследователей, выявление логики изучения предмета исследования, основных этапов и направлений становления исследовательских подходов. Изложение различных точек зрения на выявляемый предмет изучения необходимо автору статьи, монографии или квалификационной работы для того, чтобы убедить читательскую аудиторию в необходимости нового, отличного от всех уже имеющихся в науке, подхода. В востоковедческих монографиях этот важный для обоснования авторской концепции раздел может не выделяться каким-то особым образом, но всегда должен быть включен во введение или первую главу.

Логическая схема рассуждений в реализации критико-аналитического подхода такова.

В период N данную проблему изучали ученые Л, В. Они рассматривали аспекты т, п. Выводы ученого А —Ат, Ап — определены факторами^[2] N, F. Выводы ученого В — Вт, Вп — определены факторами R, G. Концепции ученых Л и В различаются признаками 1, 2, 3, 4. Аргументация ученого Л убедительна, аргументация ученого В не убедительна по причинам W, V.

В период М данную проблему изучали ученые С, D. Они рассматривали аспекты о, р. Выводы ученого С — Со, Ср — определены факторами N1, F1. Выводы ученого D —Do, Dp — определены факторами Rl, G1. Концепции ученых С и D различаются признаками 5, 6, 7, 8. Аргументация ученого С убедительна, аргументация ученого D не убедительна по причинам Н, J.

Из приведенных посылок следует вывод о необходимости изучения аспектов т, п, о, р, исходя из нового концептуального подхода, который будет обоснован в исследовании и с помощью которого будут получены новые, более достоверные результаты.

Данная логико-смысловая схема воплощения в тексте метода критического анализа научной литературы по разработке представленной темы основана на принципе изучения.

последовательного исторического развития научного знания в определенной предметной области. Этот способ рассмотрения степени разработанности темы можно представить графически как некое количество ступеней (научных теорий, подходов, концепций или гипотез), по которым поднимается автор научного текста, чтобы сформулировать и обосновать собственную концепцию, критически осмыслив все предыдущие (рис. 2.14).

Рис. 2.14. Логико-смысловая схема критического анализа научной литературы Приведем в качестве одного из примеров реализации метода критического анализа фрагменты введения в научную монографию В. Е. Еремеева «Символы и числа „Книги перемен“», где автор комментирует, подвергая критическому анализу, различные взгляды ученых на изучаемый им источник.

«Один из пионеров в исследовании данного учения, выдающийся французский синолог М. Гране, видел в нем не более как «числовые игры», в которых с числами обращались не по математическим законам, а как с символами (см.: Granet 1934:149). Такой же точки зрения придерживался английский ученый Дж. Нидэм, проделавший огромную работу по изучению традиционной китайской науки и показавший ее высокий статус. По его мнению, китайская «мистика чисел», схожая с пифагорейской, не только не способствовала развитию в Китае истинного познания природы, но и тормозила его. Дабы подчеркнуть ненаучный характер этого учения, Дж. Нидэм называет его «нумерологией» (см.: Needham 1956: 287).

Среди российских исследователей наиболее активно занимались проблемами «учения о символах и числах» А. И. Кобзев, В. С. Спирин и А. М. Карапетьянц.

А. И. Кобзев определяет его как «формализованную теоретическую систему, элементами которой являются математические и математико-подобные объекты — числовые комплексы и геометрические структуры, связанные, однако, между собой главным образом не по законам математики, а как-то иначе — символически, ассоциативно, фактуально, эстетически, мнемонически, суггестивно и т. д.» (Кобзев 1993: 25). В отличие от Дж. Нидэма, А. И. Кобзев не противопоставляет столь резко традиционную китайскую науку и «учение о символах и числах» и, более того, видит в последнем некую специфическую форму философско-научной методологии. В связи с этим он допускает возможность замены термина «нумерология» семантической калькой китайского оригинала («сян шу чжи сюэ») — термином «симвоаритмология», однако предпочитает использовать «устоявшийся и семантически прозрачный термин с уточненным им содержанием, нежели вводить какой-либо неологизм» (Кобзев 1993: 32).

Напротив, В. С. Спирин считает неприемлемым термин «нумерология», поскольку в нем видится намек на «бессмысленную или мистическую игру в числа». Поэтому, по его мнению, лучше говорить об учении на основе принципа «образности-численности» (сян шу). Хотя понятие «нумер» и имеет отношение к одному из компонентов этого принципа, выражаемому термином шу, связь эта внешняя, поскольку Шу означает не просто «числа». В древних редакциях «Дао дэ цзина» этот иероглиф заменяется иероглифом цзи — «расчет», «план». Таким образом, речь идет об исчислениях, понимаемых в достаточно широком смысле (см.: Спирин 1984: 215).

А. М. Карапетьянц противопоставляет понятие сян шу сюэ — подразумевающее, как он считает, прежде всего ицзинистику и ханьскую псевдонауку, которую и следует называть «Нумерологией», — понятию си тун (букв, «связывание в единство», «привязка к единству»), обозначающему «системологию».

Надо отметить, что в примерах си тун, приводимых А. М. Карапетьянцем, используются те же самые символы и понятия, что и в случае сян шу, и берутся они из тех же письменных источников (см.: Карапетьянц 1988: 28—33). Поэтому подобное разграничение «системологии» и «нумерологии» кажется не очень убедительным. По всей видимости, си тун как «привязка к единству» является всего лишь одним из методов рассматриваемого древнекитайского учения, суть которого исторически менялась и которое условно может быть связано с термином «сян шу чжи сюэ». В таком случае перевод данного термина как «нумерология» нельзя признать удовлетворительным по причине не только того, что он, как указывал В. С. Спирин, относится лишь к одному—числовому— аспекту учения, но и того, что в этом учении математика представлена достаточно часто отнюдь не в ущербном виде, как следует из определений М. Гране, Дж. Нидэма и А. И. Кобзева. В качестве альтернативы такому переводу автором настоящих строк ранее был предложен перевод «арифмосемиотика» (см.: Еремеев 1998: 34), который призван подчеркнуть, что сян шу чжи сюэ — это учение о знаковых системах с арифметическим (математическим) компонентом. «^[3].

Второй подход к изложению в научном тексте степени научной разработанности темы, названный нами методом репрезентации, свойствен в основном междисциплинарным исследованиям и ставит перед собой задачу обозначить спектр исследовательских полей из различных направлений научного знания, который обеспечил бы возможность решения той или иной исследовательской задачи в настоящий период в данной межпредметной или междисциплинарной области (рис. 2.15).

Рис. 2.15. Логико-смысловая схема метода репрезентации Рассмотрим этот второй способ обзора научной литературы (метод репрезентации) на примере диссертации, написанной на тему «Современные культурные стратегии Китайской Народной Республики в практике международного взаимодействия»^[4]

«Степень научной разработанности. Культурные стратегии КНР в пространстве современного международного взаимодействия до настоящего времени не являлись самостоятельным объектом исследования в области философии, теории и истории культуры. Данная проблематика начала привлекать внимание как зарубежных, так и отечественных ученых, особенно в конце XX в., когда заметно усилилась роль Китая в международных политических и экономических процессах. До этого времени китайская стратегическая культура и культурные стратегии изучались лишь в различных аспектах — историческом, историко-культурном, социальнополитическом, лингвистическом, социокультурном, семиотическом и т. д.

Вопросы изучения особенностей китайской культуры освещаются в трудах российских и зарубежных китаеведов и китайских ученых (В. М. Алексеева, И. Г. Баранова, А. А. Бокщанина, Л. С. Васильева, Д. Н. Воскресенского, И. В. Гайды, В. Г. Ганшина, Иакинфа (Н. Я. Бичурина), А. И. Кобзева, П. М. Кожина, М. Е. Кравцовой, В. М. Крюкова, В. В. Малявина, А. С. Мартынова, А. А. Маслова, Г. Мензиса, В. С. Мясникова, В. В. Овчинникова, Л. С. Переломова, Б. Л. Рифтина, А. П. Рогачева, Герберта Розендорфера, В. И. Семанова, И. И. Семененко, С. А. Серовой, В. Я. Сидихменова, М. В. Софронова, Н. А. Спешнева, М. Л. Титаренко, С. Л. Тихвинского, В. Н. Усова, Ч. П. Фицджеральда, Ван Мэна, Ван Нэнсяня, Ли Канхуа, Линь Голяна, Мяо Кайцзиня, Сунь Цзячжэна, У Гуаньюаня, Ху Хуэйлиня, Чжао Цзюня и др.)^[5].

Вопросы истории Китая исследуются в работах зарубежных и отечественных китаеведов (А. А. Бокщанина, К. В. Васильева, Л. С. Васильева, Р. В. Вяткина, У. Гриффиса, Д. Гуадалупи, Л. П. Делюсина, Д. Елисеева, О. В. Зотова, 3. Д. Катковой, В. Л. Ларина, Н. Л. Мамаевой, А. В. Меликсетова, О. Е. Непомнина, Л. С. Переломова, А. М. Петрова, П. Е. Скачкова, М. Л. Титаренко, С. Л. Тихвинского, В. Н. Усова, Ч. П. Фицджеральда, Н. И. Фоминой, П. Эбри, Ю. В. Чудодеева и др.).

К наиболее интересным работам в сфере изучения стратагем и феномена «стратагемности», как одной из главных характеристик традиционного китайского мышления, следует отнести труды отечественных китаеведов, зарубежных исследователей и китайских культурологов, таких как В. М. Алексеев, В. П. Васильев, А. И. Кобзев, П. М. Кожин, В. С. Колоколов, Н. И. Конрад, В. В. Малявин, В. С. Мясников, Л. С. Переломов, М. Л. Титаренко, С. Л. Тихвинский, X. фон Зенгер, Ван Цзошу, Гун Юйчжэнь, Дэн Вэйчжи, Дэн Сяньчао, Кун Дэюн, Ли Эрпин, Лю Чуаньшэн, Ню Сяньчжун, Сюй Гэньчу, Ся Липин, Хань Цзюньвэй, Ху Чжэнпэн, Цинь Ган, Цзян Сиюань, Чэнь Инькэ, Ши Вэйда и др.^[6] В их трудах проанализированы этнои социокультурные особенности различных форм стратегического мышления китайцев, а также оригиналы и переводы классических древнекитайских текстов, отражающих традицию использования стратагем в военной, политической, торговой, социальной и культурных сферах.

Культурные стратегии теоретически обосновываются в работах таких известных китайских ученых, как: Ван Тун, Ню Сяньчжун, Лю Чуаньшэн, Дэн Вэйчжи, Цинь Ган, Сюй Гэньчу, Ван Цзошу, Ши Вэйда, Ху Чжэнпэн, Дэн Сяньчао, Чэнь Инькэ, Цзи Сяньлинь, Гун Юйчжэнь, Кан Шаопан, Кун Дэюн, Ли Эрпин, Ся Липин, Цзян Сиюань, Хань Цзюньвэй, Чжао Ютянь и других^[7].

Сегодня западными и китайскими философами, культурологами и политологами осуществляются попытки не только исследовать универсальные характеристики и особенности стратегической культуры, но и создать концепцию стратегической культуры, объясняющей ее формирование, развитие и изменение как в теоретическом плане (Д. Блэк, К. Бут, М. Вэд, Д. Гленн, К. Грей, Джинни Л. Джонсон, Питер Р. Лавой, Джеффри С. Лантис,.

B. Маргарас, Т. Скайпек, Л. Сондхаус, Элизабет Л. Стоун, Кристофер П. Туми, Дэвид Г. Хаглунд, Дэррил А. Хоулетт и др.), так и в практике историко-политического развития (М. Баун, Мириам Д. Беккер, Крэйг Р. Блэк, М. Бэрд, А. Джонстон, Питер Р. Лавой, Джеффри С. Лантис, Кристофер О. Майер, А. Мискиммон, Форрест Э. Морган, К. Науманн, Стюарт Эдвард Пур, С. Робертсон, Э. Скобелл, Д. Снайдер, Майкл Дж. Уильямс, Р. Холловэй, Питер ван Хэм, Шу Гуанчжан и др.) и при междисциплинарном изучении коммуникативных технологий в области культурного развития и межкультурного взаимодействия (Д. Агню, Г. Алмонд, К. Басфорд, Р. Бенедикт, Э. Брок, Линда О. Валентай, С. Верба, Роберт Е. Гаркави, Р. Гирагосян, Д. Грегори, Майкл.

C. Деш, Д. Джонстон, Уильям Д. Касбер, Д. Кемп, Г. Ленский, Д. Ленский, А. Маслоу, И. Майерс-Бриггс, Джеймс Д. Морроу, П. Нолан, Дженни ПерсиСмит, С. Риннинг, Дэвид М. Смит, П. Фаннинг, О. Фельдман, Д. Хендри, М. Хаутин, С. Чилтон и др.). Вопросам изучения «стратегической культуры».

в Китае посвящены работы таких известных ученых, как: Ван Цзошу, Вэнь Вансин, Гун Юйчжэнь, Дэн Сяньчао, Кун Дэюн, Ли Канхуа, Линь Голян, Мяо Кайцзин, Ню Сяньчжун, Сунь Цзячжэн, Ся Липин, Хань Цзюньвэй, Ху Хуэйлинь, Цзян Сиюань, Чжоу Кэпин и др.^[8]

Проблемы модернизации, интеграции, социокультурные процессы, происходящие в современном Китае, рассматриваются в трудах отечественных синологов (Я. М. Бергера, Л. Н. Борох, Ю. М. Галеновича, А. П. Девятова, О. В. Зотова и др.).

Изучению истории развития китайской философии и ее методологических аспектов посвящены работы отечественных, европейских и китайских ученых и философов (Н. В. Абаева, В. Л. Абрамова, Н. А. Абрамовой, П. А. Буланже, Ф. С. Быкова, Б. Б. Виногродского, Л. А. Горобца, М. Гране, X. Фон Зенгера, А. И. Кобзева, Кондрата Крымского, А. В. Ломанова, В. В. Малявина, А. А. Маслова, Л. С. Переломова, Г. А. Ткаченко, Е. А. Торчинова, Ю. К. Щуцкого, Ван Яньсю, Вэнь Цзяня, Дэн Миндао, Ду Вэймина, Линь Юйтана, Тань Синъюя, Фэн Юланя, Хуан Ливэя, Ян Хиншуна и др.)^[9].

Важная для данного исследования информация содержится в:

— трудах отечественных и зарубежных ученых по теории и истории внешней политики Китая, в том числе советско-китайским и российско-китайским отношениям (Е. П. Бажанов, А. А. Брежнев, К. В. Внуков, Ю. М. Галенович, Ш. У. Гарнетт, В. А. Корсун, В. Л. Ларин, Б. Т. Кулик, А. В. Меликсетов, В. П. Ощепков, А. А. Свешников, Е. Д. Степанов, М. Л. Титаренко, Д. В. Тренин и др.)¹;

Эсовет: М. Л. Титаренко [и др.]. М.: Изд. фирма «Воет, лит.» РАН, 1997; Кобзев А. И. Учение о символах и числах в китайской классической философии. М.: Наука; Изд. фирма «Воет, лит.», 1994; Конфуций. Я верю в древность / сост., авт. 1-го разд., предисл., пер. с древнекит. и англ., коммент. И. И. Семененко. М.: Республика. 1995; Кривцов В. А. Эстетика даосизма. М.: Фабула, 1993; Ломанов А. В. Современное конфуцианство: философия Фэн Юланя. М.: Изд. фирма «Воет, лит.» РАН. 1996; Ломанов А. В. Судьбы китайской философской традиции во второй половине XX века: Фэн Юлань и его интеллектуальная эволюция. М., 1998; Лукьянов А. Е. Начало древнекитайской философии: И цзин. Дао дэ цзин, Лунь юй. М.: Радикс, 1994; Малявин В. В. Конфуций. М.: Молодая гвардия, 1992; Переломов Л. С. Конфуций: жизнь, учение, судьба. М.: Наука; Изд. фирма «Воет, лит.», 1993; Семененко И. И. Милосердие в конфуцианском учении. М.: Знание, 1989; Ткаченко Г. А. Космос, музыка, ритуал: миф и эстетика в «Люйши чуньцю». М.: Наука, 1990; Торчинов Е. А. Даосизм: опыт историко-религиоведческого описания. СПб.: Лань, 1998; Тридцать шесть стратагем: китайские секреты успеха / пер. с кит. и предисл. В. В. Малявина. М.: Белые альвы, 1998; У-цзин. Семь военных канонов: пер. с англ. / науч. ред. Е. А. Торчинов. СПб.: Евразия, 1998; Фэн Юлань. Краткая история китайской философии: пер. с англ. СПб.: Евразия, 1998; Чуев Н. И. Военная мысль в древнем Китае: история формирования военных теорий. М.: Любимая книга, 1999; Щуцкий Ю. К. Китайская классическая «Книга перемен» / под ред. А. И. Кобзева; 2-е изд., испр. и доп. М.: Наука; Изд. фирма «Воет, лит.», 1993.

• 1 Бажанов Е. П. Китай и внешний мир. М.: Международные отношения,
• 1990; Брежнев А. А. Китай: тернистый путь к добрососедству: воспоминания и размышления. М.: Международные отношения, 1998; Внуков К. В. Советология КНР и советско-китайские отношения (1970—1990 гг.). М., 1992; Галенович Ю. М. «Белые пятна» и «болевые точки» в истории советско-китайских отношений. Т. 2: СССР и КНР (1949—1991 гг.): в 2 кн. М.: ИДВ, 1992; Галенович Ю. М. Наказы Цзян Цзэминя: принципы внешней и оборонной политики современного Китая. М.: Муравей, 2003; Гарнетт Ш. У. Ограниченное партнерство: российско-китайские отношения в меняющейся Азии: доклад группы по изучению российско-китайских отношений / пер. с англ. М.: Московский центр Карнеги, 1999; Ларин В. Л. Китай и Дальний Восток России в первой половине 90-х: проблемы регионального взаимодействия. Владивосток: Дальнаука, 1998; Новое в изучении Китая. Ч. 5: Китай в системе международных отношений (прошлое и настоящее) / отв. ред. Б. Т. Кулик, А. В. Меликсетов. М.: Наука, 1990; Ощепков В. П. Россия и Китай в зеркале региональной политики. М.: Науч. кн., 1998; Плешаков К. Гео-идеологическая парадигма: (Взаимодействие геополитики и идеологии на примере отношений между СССР, США и КНР в континентальной Восточной Азии, 1949—
• 1991 гг.) / Рос. науч. фонд. Моек, отд-ние. М., 1994; Свешников А. А. Развитие О

— теоретических работах отечественных и зарубежных ученых по лингвокулътурологии, лингвострановедению илингводидактике (А. Вежбицкой, Гао Хайяня, О. М. Готлиб, Н. А. Деминой, О. И. Завьяловой, И. Т. Зограф, М. В. Софронова, И. В. Кочергина, А. И. Серова, Тань Аошуан, Чжу Канцзи и др.)^[10][11].

Таким образом, в современной гуманитарной науке глубоко разработаны многие существенные теоретические и прикладные аспекты формирования и развития китайской культуры и ее взаимодействия с другими этнокультурными системами. Эти достижения отечественной и зарубежной синологии, теории и истории культуры, философии культуры, теории и истории международных отношений, лингвокультурологии и т. д. представляют собой крепкий фундамент для дальнейшего углубленного и системного исследования современных коммуникативных стратегий КНР. В нашем исследовании осуществляется попытка изучить культурные стратегии, реализуемые КНР в пространстве современного международного взаимодействия"^[12].

Из приведенного текста следует, что для исследования современных культурных стратегий, применяемых КНР в практике международного взаимодействия, автору потребовалось изучить научные результаты и достижения других исследователей в ряде областей современного гуманитарного знания, главными из которых в данном случае являются:

• — история китайской культуры и цивилизации;
• — история и теория китайских стратегий и стратагемности;
• — история и теория международных отношений;
• — лингвокультурология;
• — лингвострановедение.

Поскольку данное исследование является междисциплинарным, автор подробно описывает достижения, представленные в трудах многих специалистов из различных областей гуманитарного знания. Обзор научных результатов предшественников и коллег необходим автору текста для того, чтобы показать логические связи между собственным исследованием и основными тенденциями развития научного знания, а также для того, чтобы четко обозначить предметное и проблемное поле исследования и доказать новизну полученных результатов.

Обратим внимание на то, что раздел «Степень разработанности темы» устанавливает логико-смысловую связь с предыдущим «Актуальность темы исследования» и последующими — «Научная новизна» и «Теоретическая и практическая значимость», в которых развернуто излагается характеристика вклада исследователя в науку. На рис. 2.16 представлены взаимосвязи между формулировкой темы, обоснованием ее актуальности, представлением степени научной разработанности, обзором источников, обоснованием научной новизны и теоретической и практической значимости.

Рис. 2.16. Логические связи между структурными элементами введения к научному тексту Раздел «Степень разработанности темы», представляющий в научном тексте обзор научной литературы и историографию, а также основные тенденции и особенности предшествующего изучения предмета, имеет важное значение как для выявления роли и места нового исследования в общем пространстве целенаправленной познавательной деятельности, так и для оценки степени компетентности автора в обозначенной им исследовательской области. Знание достижений других исследователей, их методологии, критический анализ заблуждений и неточностей, причин их возникновения является необходимым условием для проведения результативной научной работы в области востоковедения. Без глубокого и всестороннего изучения научного наследия в выбранной области невозможно сделать шаг вперед по пути постижения истины.

• [1] ДойчД. Начало бесконечности… С. 160.
• [2] В данном контексте под «факторами» понимается все, что обусловилополучение в ходе научного исследования появление тех или иных выводови результатов: научные парадигмы, теоретические идеи, которые задавалисистему координат исследования, изучаемые источники и т. д.
• [3] Еремеев В. Е. Символы и числа «Книги перемен». М., 2005. С. 6—8.
• [4] Распертова С. Ю. Современные культурные стратегии Китайской Народной Республики в практике международного взаимодействия: автореф. дис… канд. филос. наук. М., 2011.
• [5] Алимов И. А., Ермаков М. Е., Мартынов А. С. Срединное государство: введение в традиционную культуру Китая. М.: Муравей, 1998; Традициив общественно-политической жизни и политической культуре КНР / отв. ред.М. Л. Титаренко, Л. С. Переломов. М.: Наука; Изд. фирма «Воет, лит.», 1994 ;Фицджеральд С. П. Китай: краткая история культуры: пер. с англ. СПб.: Евразия, 1998; Абрамова Н. А. Традиционная культура Китая и межкультурноевзаимодействие (социально-философский аспект). Чита: ЧитГТУ, 1998; Личность в традиционном Китае: сб. ст. / отв. ред. Л. П. Делюсин. М.: Наука ;Изд. фирма «Воет, лит.», 1992; Григорьева Т. П. Дао и логос (встреча культур).М.: Наука, 1992; Куликов В. С. Китайцы о себе. М.: Политиздат, 1989; Титаренко М. Л. Китай: цивилизация и реформы. М.: Республика, 1999; Сидихме-нов В. Я. Китай: страницы прошлого. Смоленск: Русич, 2003; Тертицкий К. Китайцы: традиционные ценности в современном мире: в 2 ч. М., 1994 ;Голыгина К. И. «Великий предел»: китайская модель мира в литературе и культуре (I—XIII вв.). М.: Изд. фирма «Воет, лит.» РАН, 1995; Китайская культура20—40-х годов и современность: сб. ст. / отв. ред. В. Ф. Сорокин. М.: Наука ;Изд. фирма «Воет, лит.», 1993; Малявин В. В. Китай в XVI—XVII вв.еках: традиция и культура. М.: Искусство, 1995; Серова С. А. Китайский театр и традиционное китайское общество (XVI—XVII вв.). М.: Наука, 1990.
• [6] Алексеев В. М. В старом Китае. М.: Восточная литература, 1958; Кобзев А. И. Основные подходы к изучению категорий китайской философиии культуры // Народы Азии и Африки. М.: Наука, 1983. № 3. С. 62— 7,86—92; Конрад Н. И. Избранные труды: синология. М.: Главная редакциявосточной литературы, 1977; Кузык Б. Н., Титаренко М. Л. Китай — Россия2050: стратегия соразвития. М.: Институт экономических стратегий, 2006 ;Мясников В. С. Квадратура китайского круга: избранные статьи: в 2 кн. М. :Воет, лит., 2006; Переломов Л. С. Конфуцианство и современный стратегический курс КНР. М.: Издательство ЛКИ, 2007; Тихвинский С. Л. Восприятиев Китае образа России. М.: Наука, 2008; Ван Цзошу. Чжунго вэньхуа чжань-люэ юй аньцюань яньцзю (Исследование стратегий и безопасности в сферекультуры Китая). Пекин: Жэньминь чубаньшэ, 2006.
• [7] Ван Тун. Во го вэньхуа фачжань чжаньлюэ дэ лилунь цзичу (Основополагающие представления о стратегиях культурного развития в Китае) // Лилуньсюэси. 2005. № 3. С. 31—32; Ван Цзошу. Чжунго вэньхуа чжаньлюэ юй аньцю-ань яньцзю (Исследование стратегий и безопасности в сфере культуры Китая).Пекин: Жэньминь чубаньшэ, 2006; Дэн Сяньчао. Чжунго вэньхуа фачжаньчжаньлюэ яньцзю (Исследование стратегий культурного развития Китая).Цзянси жэньминь чубаньшэ, 2009; Кан Шаопан. Гоцзи чжаньлюэ синь лунь (Новая теория международной стратегии). Бэйцзин: Цзефанцзюнь чубаньшэ, 2006; Кун Дэюн. Чжунго гунчаньдан вэньхуа чжаньлюэ дэ любянь (Эволюциякультурных стратегий КПК) // Шаньдун кэцзи дасюэ сюэбао (шэхуэй кэсэю-бань). 2004. № 2. — С. 30—33; Ли Эрпин. 21 шицзи цяньци Чжунго дуйвайчжаньлюэ ды сюаньцзэ (Выбор внешней стратегии Китая на пороге XXI века).Бэйцзин: Шиши чубаншэ, 2004; Ся Липин, Цзян Сиюань. Чжунго хэпин цзю-эци (Мирное возвышение Китая). Пекин: Чжунго шэхуэй кэсюэ чубаньшэ, 2004; Сунь Цзячжэн. Тигао туэйдун чжунхуа вэньхуа цзоусян шицзе дэ нэнли (Повышать потенциал выхода в мир китайской культуры) // Журнал «Цюши». 2005. № 24; Сюй Цзянь. Гоцзи хуаньцзин юй Чжунго ды чжаньлюэ цзиюйци (Международная обстановка и стратегический шанс Китая). Бэйцзин: Жэньминь чубаньшэ, 2004; Хань Цзюньвэй. Во го вэньхуа чаньпинь «цзоу чу цюй"(«Выход за пределы» культурной продукции Китая) // Чжунго вэньхуа чаньефачжань чжаньлюэ яньцзю (Исследование стратегии развития культурной индустрии Китая) / под ред. Ци Шуюй. Пекин: Шэхуэй кэсюэ вэньсяньчубаньшэ, 2008.
• [8] Ван Цзошу. Чжунго вэньхуа чжаньлюэ юй аньцюань яньцзю (Исследование стратегий и безопасности в сфере культуры Китая). Пекин: Жэнь-минь чубаныпэ, 2006; Гун Юйчжэнь. Чжаньлюэ вэньхуа дэ цзибэнь тэчжэн (Основные особенности стратегической культуры Китая) // Чжунхуа чжаньлюэ вэньхуа чуаньтун юй фачжань (Наследование и развитие стратегическойкультуры Китая). Пекин: Шиши чубаныпэ, 2008; Ся Липин, Цзян Сиюань. Чжунго хэпин цзюэци (Мирное возвышение Китая). Пекин: Чжунго шэхуэйкэсюэ чубаныпэ, 2004; Чжунго чжаньлюэ вэньхуа дэ чуаньчэн юй фачжань (Наследование и развитие стратегической культуры Китая) / под ред. СюйГэньчу. Шиши чубаныпэ, 2008.
• [9] Абаев Н. В. Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае. 2-е изд., перераб. и доп. Новосибирск: Наука, 1989; Абрамов В. Л., Абрамова Н. А. История философии Китая: (истоки, основные этапыразвития, современность): курс лекций. Чита: ЧитГТУ, 1997; Антология даосской философии / сост. В. В. Малявин, Б. Б. Виногродский. М.: Т-во «Клышни-ков-Комаров и Ко», 1994; Буланже П. А. Будда: Конфуций: жизнь и учение /в излож. и пер. П. А. Буланже М.: Искусство, 1995; Васильев Л. С. Проблемыгенезиса китайской мысли: (Формирование основ мировоззрения и менталитета). М.: Наука, 1989; Вильгельм Р., Вильгельм Г. Понимание «И цзин»: пер. с нем. и англ. М.: Алетейа, 1998; Дэн Миндао. Хроники Дао: Тайная жизньдаосского учителя: пер. с англ. Киев: София, 1997; Древнекитайская философия: в 2 т. / сост. Ян Хиншун. М.: ПринТ, 1994; История китайской философии: пер. с кит. / общ. ред. и послесл. М. Л. Титаренко. М.: Прогресс, 1989 ;Китайская философия и современная цивилизация: сб. ст. / междунар. ред-О
• [10] О науки о международных отношениях и внешнеполитические концепцииКНР. М., 1991; Степанов Е. Д. Пограничная политика в системе внешнеполитических приоритетов КНР (1949—1994 гг.). М. 1996; Титаренко М. Л. Россияи Восточная Азия: вопросы международных и межцивилизационных отношений. М.: Фабула; Кучково поле, 1994; Титаренко М. Л. Россия лицом к Азии.М.: Республика, 1998.
• [11] Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов /пер. с англ. А. Д. Шмелева. М.: Языки славянской культуры, 2001; ГотлибО. М. Лингвострановедение Китая. М.: Муравей, 2004; Демина Н. А. ЧжуКанцзи: страноведение Китая: в 2 ч. М.: Толмач, 2009; Завьялова О. И. Диалекты китайского языка. М.: Науч. кн., 1996; Зограф И. Т. Официальныйвэньянь. М.: Наука, 1990; Кочергин И. В. Очерки лингводидактики китайского языка: научное издание. М.: Восток-Запад, 2006; Тань Аошуан. Китайская картина мира: язык, культура, ментальность. М.: Языки славянской культуры, 2004.
• [12] Pacnepmoea С. Ю. Современные культурные стратегии Китайской народной Республики в практике международного взаимодействия. С. А—10.