Типологические характеристики психической ригидности в норме и патологии

Уже в 40—50-е годы XX в. ригидность начинает рассматриваться как интегральная характеристика личности в одном контексте с такими обобщающими ее свойствами, как консерватизм, догматизм, этноцентризм, авторитаризм, конформизм и т. п.

Как известно, Р. Кэттел (Kattel, 1964) связывал диспозиционную ригидность с определенными личностными факторами, такими как покорность, недостаточная цельность характера (что ведет назад к У. Джемсу (James, 1890), делившему людей на «жестко» и «мягко» мыслящих) и в общем-то согласуется с работами Л. Терстона (Thurstone, 1944) и Г. Айзенка (Eysenck, 1953, 1967), которые выделили фактор радикализма-консерватизма. Э. Френкель-Брунсвик (Frenkel-Brunswik, 1948), М. Рокич (Rokeach, 1948) считают, что предубежденный человек, этноцентрист тоже является ригидной личностью. Все эти исследования, прежде всего, ставят и пытаются решить вопрос о том, в какой мере ригидность есть общее свойство личности. Здесь мнения расходятся. В отличие от указанных авторов, 3. Фишер, который провел основательное (по крайней мере, по широте) исследование и пытался построить «ригидный профиль», состоящий из большого числа тестов, включая тесты Лачинза, Выготского, Роршаха и др., делает вывод, что ригидность как общее свойство личности является в значительной степени фикцией (Fisher, 1950). Приблизительно к такому же выводу приходит в результате анализа соответствующей литературы и Чоун (Chown, 1959). Правда, она говорит, что многое, видимо, зависит от тех тестов, которые применяются исследователями при изучении ригидности, типа и количества включаемых в них заданий, а также условий проведения экспериментов. В этой связи действительно необходим тщательный анализ самих экспериментальных методик и особенно вопроса о том, в какой мере результаты, полученные, скажем, в области перцепции, допускают перенос в область межличностных и социальных отношений (ясно, что именно здесь необходима максимальная осторожность в отношении слишком широких обобщений, чего придерживаются далеко не все авторы).

В этой связи большой интерес представляют исследования Френкель-Брусвик об индивидуальных вариациях в «терпимости к эмоциональной амбивалентности (tolerance of ambiguity)» (Frenkel-Brunswik, 19 486). Установив, что степень непереносимости внутреннего конфликта связана с «нетерпимостью к конфликтным ситуациям в других социальных сферах», она продолжает искать отражение этого в познавательной и перцептивной сферах. Считая, что «крайне предвзятые» дети проявляют явную тенденцию в сторону перцептуальной ригидности, Френкель-Брунсвик делает вывод, что налицо не только корреляции перцептуального поведения с переменными личности, но и свидетельство того, что в таком поведении проявляется вся структура личности. Далее, в коллективном труде (1950) и затем в своей более поздней работе (цит. по: Leach, 1967) она приходит к утверждению, что «этническая предвзятость» и ригидность являются выражением скрытых сил, составляющих сущность авторитарной личности.

Можно привести еще ряд исследований, в которых связывается социальная и перцептивная ригидность. Так, Блок и Блок (Block and Block, 1951) использовали аутокинетический эффект как мерило нетерпимости к двойственности, неопределенности. Другие методы исследования использовались с этой же целью Бекер (Becker, 1954) и Левит (Levitt, 1953).

В поисках широкого фундаментального фактора, лежащего в основе таких черт, как персеверация, персистенция, диспозиционная ригидность и догматизм, шведский исследователь Рубенович (Rubenovitz, 1963) выдвигает ряд гипотез. В частности, гипотезу о том, что ригидные люди более нетерпимы и предвзяты, чем флексибильные, а также что ригидным в большей мере, чем флексибильным, свойственны авторитаризм и догматизм. Корреляционные зависимости выводились на основе ряда шкал: Калифорнийской F шкалы, шкалы догматизма Рокича и шведского варианта (R-10 R) Гаф-Сэнтфордской шкалы ригидности — и оказались следующими: ригидность — нетерпимость (0,38), ригидность — авторитаризм (0,49) и ригидность — догматизм (0,40). В общем-то полученные данные подтверждают гипотезы автора, которые были выдвинуты в связи с более ранними работами Адорно и Адорно (Adorno und Adorno, 1950), Френкель-Брунсвик (FrenkelBrunswik, 1948) и Рокич (Rokeach, 1948).

М. Рокич (Rokeach, 1948, р. 183) развивал, в частности, понятие догматизма, или ригидного социального мышления, которое он определял как «сопротивление изменению систем убеждений, мнений», или как «степень, до которой субъект может воспринимать, оценивать и действовать согласно релевантной информации, получаемой со стороны, на основании присущих ему качеств, не поддаваясь влиянию иррелевантных факторов, находящихся внутри самого субъекта или вне его» (там же, р. 57). Рокич пытается в своей теории объединить различные проблемы личности, идеологии и познания. «Несмотря на тот факт, — замечает 3. Рубенович, — что эмпирические данные, полученные Рокичем, хотя и не всегда могут, с точки зрения методологии и статистики, быть средством верификации его теории, она тем не менее, по всей вероятности, может иметь немало практических выходов» (Rubenovitz, 1963, р. 20).

Интерес представляет и то, как социальные психологи описывают ригидность в терминах ролевой антиципации и ролевого поведения. В известной мере суммированное описание этого мы находим у Боннер (Bonner, 1961, р. 441). Ригидная личность — это человек, который не антиципирует роли других людей, а потому не в состоянии успешно играть свою собственную роль по отношению к ним. Он проявляет тенденцию упорствовать в определенных типах ролевого поведения даже в тех случаях, когда условия существенно меняются. Такой человек не может легко и быстро поставить себя на место другого, ему трудно воспринять ситуацию с позиции другого человека. Ряд исследований зарубежных социальных психологов посвящены рассмотрению вопроса о взаимоотношении ригидности и конформности. К ним можно отнести работу Г. Бекера (Becker, 1954). Правда, его исследование было направлено, главным образом, на изучение ригидности с помощью так называемых двупреломляющих линз. Но в связи со своими наблюдениями он также говорит о том, что более ригидные индивидуумы сообщают о меньшем искажении и замечают его позже других, так как они обычно «манипулируют окружающим, подчиняя его своим предвзятым мнениям». Иначе говоря, согласно его данным, ригидные субъекты оказываются менее конформными.

Совершенно противоположное утверждает Г. Боннер: «…у большинства людей конформизм побеждает стремление к изменениям и новому…» (Bonner, 1961, р. 269). Это высказывание полностью в духе Фромма (Fromm, 1941), выражающего суть одного из психологических механизмов насильственной мотивации, который он называет «конформизмом автомата». Экспериментальные и клинические данные исследований Бэррон (Barron, 1953), Лачинз и Лачинз (Luchins and Luchins, 1959), Голанна (Golann, 1962), Розенталя и др. (Rosental et al., 1959), Тимауэс (Timaues, 1968), Сикс (Six, 1997), Б. Сикса, У. Вольфрадта (2000) в общем-то говорят, скорее, в пользу последней точки зрения.

Так, Э. Тимаэус, в соответствии с американскими данными (Рокич, Адорно, Шериф и др.) — «авторитарные личности склонны к конформному поведению» — пытался установить взаимоотношение между конформизмом и такими чертами этого типа личности, как догматизм и ригидность. Он предположил, что должны быть обнаружены положительные связи между ними. Предваряя последующее изложение, отметим, что это предположение в основном оправдалось.

Для определения ригидности Тимаэус использовал вариант Калифорнийского психологического вопросника ригидности Дж. Бренгельмана (Brengelmann, 1960). Конформность измерялась с помощью широко известного метода Аша — групповое давление при сравнении линий (всего 18 сравнений). Группа испытуемых состояла из 8 человек, среди которых был и один «наивный». В эксперименте участвовали студенты и студентки Кельнского университета — всего 107 человек.

Результаты исследования показали, что между конформностью и догматизмом существует положительная, но незначимая корреляция. Что же касается ригидности и конформности, то здесь обнаружилась не только положительная, но и значимая зависимость: 0,33 на 0,05 уровне значимости. Интересно, что на уменьшение коэффициента корреляции между ригидностью и конформностью «повлияли» женщины. Если у мужчин корреляция была 0,36 при р = 0,05, то у женщин — всего 0,25 и незначима.

В наших собственных экспериментах на установление связи между ригидностью и внушаемостью, проведенных совместно с В. Ф. Сафиным и В. А. Бакеевым (1969), также была обнаружена положительная и статистически значимая связь между этими сторонами личности. Для определения ригидности были использованы методики, описание которых мы дали выше: «решение арифметических задач», «прохождение словесных лабиринтов» и «анкета самооценки ригидности АйзенкаБелоуса». Для определения внушаемости применялись модифицированные методики Бине-Нечаева, описание которых дается в работах В. Ф. Сафина (1968) и В. А. Бакеева (1971). Испытуемыми были девятиклассники 303-й школы г. Москвы, всего 47 человек. Методики на внушаемость предъявлялись в условиях двух видов воздействия: «под влиянием инструкции» и «под влиянием установки, складывающейся в самом эксперименте».

В результате исследования были обнаружены следующие корреляционные зависимости между показателями ригидности и внушаемости: а) между ригидностью и внушаемостью под влиянием инструкции: + 0,38; б) между ригидностью и внушаемостью под влиянием складывающейся установки: +0,47. В обоих случаях на высоком уровне значимости: р < 0,01.

Мы разделяем точку зрения тех отечественных авторов, которые считают необходимым дифференцировать понятия внушаемости и конформности, хотя оба они феноменологически характеризуют «податливость личности на внешние воздействия». А. В. Петровский и его ученики под конформностью понимают сознательное приятие личностью отдельных идей, чувств, суждений под прямым или косвенным давлением группы или отдельной личности с целью приспособления или из-за личной выгоды; под внушаемостью же понимается регулирование деятельности личности под неосознаваемым влиянием окружающей обстановки либо позиции группы или отдельного субъекта (Петровский, 1970).

Объяснение полученным данным можно дать только предварительно, поскольку отсутствует достаточное количество материала для окончательных выводов. Тем не менее можно предположить, что как внушаемость, так и ригидность являются свидетельством недостаточно высокого психического тонуса, стремления облегчить решение некоторых жизненных задач, направленности по пути, уже проторенному, стандартному, не требующему от человека учета нового, своеобразного, индивидуального.