Экономика уникального. 
Проблемы сохранения интеллектуального потенциала

Прошло время жесткой номенклатуры специальностей и специализаций. В современной России вполне применим и результативен может быть западный опыт, когда после четырех лет базовой подготовки идет «доводка» специалиста на фирме в совместно созданном учебном центре, или же в вузе по целевому индивидуальному договору с фирмой (этот вариант удобнее для малых фирм).

Однако никакие заимствованные или изобретенные своими силами алгоритмы обучения специалистов, организации образо-вательного процесса и вузовской науки нельзя считать окончательными, ибо рынок труда, особенно интеллектуального, не возникнет сразу. Вузы ожидает длительный переходный период, в течение которого не следует рассчитывать на полную поддержку государства. Речь идет о выживания высшей школы.

Такой принципиальной установкой руководствуются преподаватели Московского института стали и сплавов (получившего статус «технологического университета») С. И. Педос и Н. Н. Хавский, выступивших с полемическими и конструктивными заметками «Воспоминания о будущем высшей школы» 88. Вполне в соответствии с заглавием своей публикации авторы обращаются к потерянным традициям еще недавнего прошлого, говорят о необходимости воссоздания даже молодежных союзов, которые наследовали бы некоторые прежние функции ВЛКСМ — адаптацию абитуриентов в вузе, организацию студенческой жизни, студенческого научного и иного творчества, а также о возрождении научных и технических объединений «по типу НТО, ВОИР», которые в свое время оказывали «большую помощь (финансовую, организационную, профессиональную и др.) молодежи, вступающим в жизнь одаренным ученым». Контакт научной молодежи с такого рода объединениями дает, по мысли авторов, особые преимущества для начинающих ученых: профессиональное общение в НТО и ВОИР не связано ни со сроками обучения, ни с регламентом тематических и иных приоритетов конкретных вузовских кафедр. В результате молодой подающий надежды специалист может получить поддержку даже от научной школы, конкурирующей с той, в которой он формировался.

Если предложения С. И. Педоса и Н. Н. Хавского о возрождении утерянных структур невольно апеллируют к бюджетной поддержке или благонамеренному спонсорству со стороны цивилизованных предпринимателей (и то, и другое — в лучшем случае дело времени), то иные рекомендации, также связанные с послевузовской судьбой молодых специалистов, в гораздо большей степени актуализированы, ориентированы на существующие рыночные отношения.

Авторов беспокоит ситуация, когда молодой талант может быть потерян для науки. Ибо те, кто проявил в вузе незаурядные способности и получил адекватные оценки, научные студенческие награды и т. п., в дальнейшем могут потерять этот потенциал. «…Прошлые успехи уже не играют в судьбе учащегося никакой роли. Попадая в новую среду, выпускник теряет зачастую связи с местом своей прошлой учебы и может попасть в коллектив на заводе, в НИИ (в том числе и АН), где сложилась рутинная, далекая от творческих поисков, может быть, сугубо авторитарная атмосфера. И молодой специалист легко усваивает предлагаемые правила поседения, а его альма матер… не оказывает уже никакой помощи и поддержки, не интересуется его судьбой». Поэтому, продолжают авторы, «необходимо создать механизм, помогающий и облегчающий организациям — потребителям выпускников с выдающимися способностями сформировать для таких специалистов рабочую среду, позволяющую их талантам в наибольшей степени проявить себя… В чем состоят эти выдающиеся способности и их уровень, должно подробно информировать учебное заведение» 89.

Речь идет таким образом о формировании рыночных отношений в плане «экономики уникального». Если потребитель заинтересован в получении от вуза «штучного товара», то он берет на себя обязательства по созданию для молодого специалиста тех привилегированных условий, которые «заказывает» вуз (льготы в использовании дорогого оборудования, информационных каналов и банков информации, возможность участия в научных конференциях и семинарах и т. п.). Потребитель, неспособный обеспечить требуемое, лишается права получить желаемого выпускника.

В этой модели, казалось бы, отсутствует непосредственный финансовый интерес, но она, безусловно, работает на будущее как фирмы-потребителя, так и вуза — на его престиж, официальный и неформальный рейтинг. Качественный уровень образования в данном вузе фиксируется в наглядном преуспевании его выпускников.

Ориентация вузов на конъюнктуру потребительского рынка по специальностям — тема аналитической публикации группы авторов, специалистов по геологическому образованию90. Достойно внимания с точки зрения организации высшего образования в целом то, что В. Т. Трофимов и его коллеги предлагают весьма оптимистическое разрешение кризисной ситуации, возникшей в системе подготовке геологов. За последние годы спрос на выпускников дипломированных геологов упал в 10 раз! Рассмотрим, однако, вслед за авторами ситуацию в ее последовательном развитии.

Профессия геолога органична для России, а забота о подготовке геологических кадров — традиционна. В советское время сложилась устойчивая, жесткая и вместе с тем стройная система высшего геологического образования. Подготовка дипломированных специалистов велась на геологических факультетах университетов, в геологоразведочных и нефтяных институтах, что, однако, не создавало разнобоя и ненужной конкуренции в распределении выпускников. Подготовка шла по 8 специальностям, контролировали этот процесс 3 учебно-методических объединения (соответственно по трем видам готовящих геологов вузов). Планы и программы всех вузов и факультетов были унифицированы, характерной была узкая специализация выпускников (настолько определенная, что для переориентировки требовалась бы дополнительная подготовка с аудиторной нагрузкой не менее 1000 часов, то есть примерно 9 месяцев очного обучения).

" Такая жесткая система в сочетании с существующей в стране административно-распределительной системой обладала рядом достоинств: унифицированные учебные планы и программы курсов разрабатывались ведущими специалистами страны; узкая специализация и централизованный контроль способствовали подготовке специалистов, отличающихся высоким профессиональным уровнем; практически не существовало проблемы трудоустройства молодых специалистов; потребность отрасли в квалифицированных кадрах полностью обеспечивалась в рамках госзаказа" 91.

Кризис сложившейся и надежно функционирующей системы обозначился в начале 90-х годов: из 4200 выпускников каждый второй оказался невостребованным. Геологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова провел опрос через Роскомнедр и Роснефть и получил данные о ежегодной потребности в молодых специалистах еще менее утешительные, чем имел ориентировочно — не более 430 человек в год. Однако организации — потребители кадров достаточно ясно показали свою заинтересованность в существовании системы высшего геологического образования.

Проведенное исследование выявило заметные коррективы спроса по специальностям и специализациям, притом совершенно разного рода: в одних случаях — выделение новой узкой специализации внутри существующей специальности, в других — актуализацию потребности в специалистах широкого профиля (например, по всему спектру направлений в «геофизических методах поисков и разведки»).

К какому же выводу пришли специалисты по высшему геологическому образованию, проанализировав сложившуюся ситуацию? На первый взгляд, было бы логичным планировать соответствующее реальному спросу сокращение числа выпускников (в десять раз). Но этот путь был исключен, ибо, по единодушному мнению, он привел бы, во-первых, к разрушению самого геологического образования в России, а во-вторых, к разрушению геологии как отрасли.

При этом учитывались и оптимистические прогнозы — о кратковременности возникшего в геологической отрасли кризиса. Общемировое снижение цен на полезные ископаемые затронуло Россию в меньшей степени, чем иные страны. А отечественные реформы из дестабилизирующего фактора вскоре должны стать креативными. Не только и не столько даже, по отечественным самооценкам, но по оценкам ведущих западных предпринимателей в области разведки и добычи полезных ископаемых, имеющих дело с Россией, процессы приватизации и увеличения инвестиций в скором времени должны привести к ситуации, когда возникнет острая нехватка российских специалистов-геологов.

Тем не менее инициативная «антикризисная» группа, разрабатывающая тактику и стратегию высшего геологического образования в России, категорически отказалась от тактики выживания, консервации, от временной психологической и иной адаптации в надежде на саморазрешение ситуации в ближайшие годы. В. Т. Трофимов и его коллеги указывают как на стратегически важный момент в выработке адекватных решений на необходимость учитывать и проецировать на нынешнюю ситуацию опыт прежних экономических кризисов. А мировой опыт свидетельствует, «что рост деловой активности, наступающий после депрессий, сопровождается глубокими структурными изменениям» 92. Так после мирового экономического кризиса 20−30-х гг. и после выхода из экономической депрессии конца 70-х (связанных и с ростом цен на энергоносители) изменилась конъюнктура спроса на геологические специальности. По экспертным прогнозам, приоритетами ближайших десятилетий станут геология Мирового океана и проблема оптимизации коэффициента извлечения из недр углеводородного сырья. Кроме того, неизбежна потребность в специалистах-геологах, связанная со строительными и мелиоративными работами.

Для создания модели организации высшего геологического образования, способной действовать в острый переходный период и в послекризисный, отечественные специалисты предлагают частично воспользоваться опытом геологического образования на Западе. Коротко он состоит в следующем. В США, Великобритании и некоторых других странах практикуется многоуровневая подготовка геологов. Бакалавр имеет такую подготовку, что легко может не только повысить квалификацию по избранной специальности, но и менять специализацию лишь едва намеченную в бакалавриате, а общеобразовательный уровень позволяет ему и вовсе сменить направление деятельности (промышленную отрасль, во всяком случае) без больших потерь.

В.Т. Трофимов с группой разработчиков новой модели высшего геологического образования предлагают перевести большинство геологических вузов на подготовку бакалавров. Тем самым незначительно снизить прием абитуриентов и в то же время избежать масштабного перепроизводства кадров. При этом сохраняются и три типа вузов, готовящих геологов (университеты, геологоразведочные и нефтяные институты) и три УМО. Количественные сокращения предполагаются прежде всего в тех вузах, выпускники которых пользуются меньшим спросом. Основная же нагрузка по подготовке магистров и дипломированных специалистов приходится в новой модели на головные в этой отрасли учебные заведения: Московский и Санкт-Петербургский университеты, Московские геологоразведочную и нефтегазовую академии.

Университетский балакавриат мыслится более фундаментальным, сама геология трактуется в его программах как одна из фундаментальных наук, но, по сравнению с западными вузами, планируется больше спецкурсов по выбору.

По утверждению авторов модели, она не должна воплотить идеи несомненного диктата и приоритета в высшем образовании столичных учебных заведений. Головные вузы будут заинтересованы в провинциальных (и в сохранении традиционной системности) как в источнике для пополнения своего магистрата, а провинциальный студент-геолог будет знать, что при успешной учебе его ждут в университетах и академиях Москвы и Санкт-Петербурга.