Материя и субъективность

1. Развитие философского понимания категории субстанции в истории философии

Историческое рассмотрение философских категорий в связи с развитием понятия субстанции поможет выявлению системности в исторической последовательности категорий. Это объясняется тем, что категории могут быть рассмотрены в качестве исторически последовательных определений субстанции, последовательных пониманий субстанции или раскрытия ее понятия.

В Последнее время тенденция к такого рода систематизации по крайней мере части философских категорий уже наметилась. Но и она требует своего осмысления в историко-методологическом плане.

Словари придают этому слову значение вещества, материи в смысле вещества, сущности, сути, содержания, основания, реальности и действительности. В собственно философской литературе понятие субстанции часто употребляется как эквивалент понятия субстрата. В философии Спинозы мы обнаруживаем между этими понятиями такое же различие, какое у нас проводится между понятиями вещества и материи.

В истории философии понятие субстанции употреблялось по крайней мере в трех главных значениях, которые мы находим и в современной литературе. В одном значении — это все, что реально, некоторый абсолют. Но если у Спинозы подчеркивается это все как таковое с его специфическим отношением органической целостности к составляющим ее частям, то у Аристотеля обращается внимание на эти части, отдельные вещи в их целостности, которые принимаются за нечто более существенное и именуются субстанциями. Однако и у Аристотеля эти вещи, составляя иерархический порядок субстанций, поднимаются до всеобъемлющего целого. И там и здесь с понятием субстанции связывается целостное понимание. В другом значении, не порывающем с первым, это понятие оказывается эквивалентом сущности, главного основания, чего-то самодовлеющего, самопричинного. В третьем, еще более конкретизированном значении, — это то, что противостоит атрибутам, качествам, свойствам, то, что несет в себе эти качества и свойства. Субстанция предстает в этом отношении как нечто остающееся в изменении и многообразии своих свойств. Взгляд на природу этого остающегося зависит уже от дальнейших соображений. Для одних это снова вещество (субстрат), для других — сохраняющееся отношение частей целого, материалистически или идеалистически понимаемого.

Отсюда и идёт то разнообразие значений, которое дают нам словари и фактическое употребление слова субстанция. Но вместе с тем встает вопрос и о его категориальном значении, несущем на себе все перечисленные оттенки или стороны этого понятия, встает вопрос о смысле этих исторически выдвигавшихся на первый план значений.

Выяснение этого вопроса важно в связи с тем, что в современной позитивистской литературе вся предшествующая философия (будь то материалистические или идеалистические системы) рассматривается как субстанциальное понимание, как субстанциально-атрибутивная метафизика, в чем и видится ее недостаток. В ретроспективной оценке все философские учения прошлого обнаруживают себя как учения о субстанции, и им противопоставляется нечто современное, некоторое десубстанциальное понимание. Так оценивается история философии, например, у Рассела, специально прослеживающего историю понятия субстанции.

У нас этот же, пожалуй, вопрос можно встретить в виде требования разработки новой группы философских категорий, опираясь на специфику современного этапа в истории познания, в чем-то противоположного классической традиции. По существу, имеется в виду то же преодоление или снятие категории субстанции. Но она продолжает играть свою роль хотя бы потому, что нечто новое имеет значение лишь в отношении к этой категории.

Рассмотрение эволюции принципов в истории философии обнаруживает, что меняющийся смысл этого понятия означал исторический подход к нему с различных отправных точек зрения вплоть до того момента когда оно само превращается в такой отправной пункт теоретического рассмотрения. Последовательная смена значения понятия субстанции дает нам материал для систематизации категорий в качестве универсальных характеристик этого универсального бытия, то есть в качестве исторически, теоретически и социально обусловленных, подходов к предметам познания.

В своей «Науке логики» в разделе о сущности, дойдя до понятия субстанции, Гегель писал: «Субстанция есть важная ступень в процессе развития идеи». Другими такими ступенями были у него другие категории. В. И. Ленин переводит эту фразу на материалистиченский язык: «Читай: важная ступень в процессе развития человеческого познания природы и материи.» И далее, раскрывая методологический смысл понятия субстанции, субстанциального понимания, он отмечает, что «двоякого рода примеры должны бы пояснять это: 1) и, а истории естествознания и 2) из истории философии. Точнее: не «примеры тут должны, а квинтэссенция той и другой истории…».

Исторически категория субстанции обычно связывается с именем Спинозы. Причиной тому является тот факт, что основные принципы его философии сознательно развиты им в учении о субстанции. И это действительно, так. Однако это еще не значит, что сами принципы спинозовского понимания субстанции не могут быть определены более конкретно.

Понятие субстанции служит у Спинозы для обозначения мира как такового, мира в целом в качестве предмета философского рассмотрения и в отличие от составляющих его вещей. Но Спиноза не был первым в таком: употреблении понятия субстанции. Он лишь придал ему дополнительный оттенок, значение самопричинного, самообусловленного бытия, основания цепи причинных зависимостей, которое у него в отличие от средневековых представлений приобретало не только логическое, но и онтологическое значение.

Замечаемое в мире и обозначаемое в качестве субстанциального через подобные односторонности воспроизводилось в историческом движении познания, но до конца еще не воспроизвелось в философии Спинозы. Здесь оно ещё не стало действительно логическим отправным принципом понимания мира, доминирующей категорией, которой можно было бы противопоставить принцип последующей философской системы. Развитие философии и далее Идет как развитие учения о субстанции.

В историческом процессе, как замечали уже классики марксизма, все вообще категории появляются как бы дважды. Один раз в начале, другой в конце некоторого периода, обозначая его отличительные особенности. Один раз — в качестве чувственно-конкретной предпосылки, второй — в качестве обозначения конкретного, воспроизведенного в мышлении. Именно поэтому тот или иной большой или малый период в истории познания как бы закругляется и оказывается именно периодом.

Эго же явление отчётливо наблюдается при выработке любого понятия как формы знания. В его начале стоит представление, и только весь путь проделанных определений формирует наше понятие о предмете. С дальнейшим движением познания достигнутое понятие о предмете само начинает оцениваться как всего лишь представление, выражающее новый предмет определений. Процесс познания начинает свой новый виток. В этом тройственном ритме развивалось и понятие субстанции. В своем широком значении оно употреблялось уже Аристотелем. В средневековой схоластике оно служило целям констатации качественного многообразия явлений природы и целям чистого классификаторства. У Спинозы, а вместе с ним у Ньютона и Линнея в естествознании, эта классификаторская тенденция была опосредована механистически-причинным, дифференциальным подходом и стала служить в качестве методологического стержня во всем так называемом ньютоно-линнеевском естествознании.

В биологии выход из неё обнаружился только в дарвиновской теории. А в физике даже и теория Эйнштейна рассматривается в качестве завершения ньютоновской или классической физики, в качестве доведения этой последней до ее логического конца. Осознание этих фактов стало сейчас принципиально важным в связи с потребностями выработки принципиально новых теоретических представлений. Вот почему, прослеживая эволюцию принципов в истории познания, неизбежно приходится иметь дело с развитием понятия субстанции. Только теперь мы обнаруживаем его в качестве общей предпосылки всех предшествовавших философских систем, в качестве логического принципа, которому можно что-то противопоставить.

То, что виделось ещё Аристотелю и описывалось понятием субстанции, понято было лишь в философии диалектического материализма с ее представлениями о формах движения материи, об общественно-экономических формациях и формах движения познания. Субстанциальное понимание завершилось лишь с возникновением современной науки и проникновением в нее концепции развития, когда субстанциальное стало рассматриваться и как в себе изменяющееся.

В свете этих замечаний философию Спинозы, его мышление под некоторым модусом вечности и его преодоление принципа механической причинности следовало бы обозначить самостоятельной категорией.

Связывая философские категории с развитием понятия субстанции, следует преодолеть и еще одну трудность — гегелевское распределение категорий по отдельным философам. Дело в том, что гегелевская система категорий после определенного момента могла лишь «в себе» содержать последующее категориальное движение познания. Это вытекает из отмеченного выше обстоятельства, из места философии Гегеля, которое она занимает по отношению к развитию классической науки. Если поэтому представить себе всю группу гегелевских ка теорий, связанных с рефлексивным познанием сущности вещей, как выражение восхождения от чувственно-конкретного через абстрактное к воспроизведению конкретного в мышлении, то в этом процессе философия самого Гегеля предстанет как едва лишь зашедшая за середину этого процесса. Она сама в качестве философии была лишь абстрактным выражением или обобщением действительного процесса развития познания и его тенденций к завершению в относительно замкнутом периоде.

Гегелевское распределение категорий происходило в сфере всеобщности как таковой, принимаемой за нечто конкретное. Путь в верх, к абстрактному, который только и был пройден в действительности, был лишь теоретически обернут в гегелевской последовательности категорий, что, правда, предвосхищало воспроизведение конкретного в действительной истории познания, предвосхищало движение классической науки к своему завершению.

В гегелевской философии категория субстанциальности стоит накануне категории взаимодействия — самой высокой категории в группе определений сущности. Выше нее стоит лишь категория понятия. Им закругляется процесс познания. Для нас же это закругление связано с завершением большого исторического этапа в истории познания. В этом состоит еще одна причина, заставляющая нас при рассмотрении исторической последовательности категорий обратиться к развитию понятия субстанции и субстанциального понимания вообще.

Пусть этот способ понимания преодолевается или, точнее, снимается в современной науке и философии. Но с выпадением его из философского рассмотрения долгое время упускался и сам вопрос о необходимости перехода к некоторой новой группе категорий. До сих пор в позитивистской литературе говорят о субстанциальности старой философии и о десубстанциализации в современной науке. Но мы не замечаем специфики подобной постановки вопроса. В ней часто обнаруживается только отрицание понятия материи и движение в сторону субъективного идеализма, не анализируются те условия, которые определяют постановку вопроса именно о субстанции и субстанциальном понимании

2. Радикальное различие в трактовке субстанции материализма и идеализма

«Основнoй вoпрoс филосoфии — вопрoс oб отношении сoзнания к бытию, духoвного к материальнoму, решение кoторого предoпределяет пoляризацию филoсофских учений, их принадлежнoсть к oдному из двух главных направлений в филосoфии — материализму и идеализму… Вoпрос о первичнoсти материи (или духа, как пoлагают идеалисты) образует первую, онтoлoгическую стoрoну оснoвного вoпрoса филосoфии. Втoрой, гносеолoгической егo стoроной является вoпрос o пoзнаваемости мира… Материалисты характеризуют пoзнание как адекватнoе oтражение предметoв в сoзнание познающего субъекта». Филoсофы, образoвавшие лагерь материализма, признавали первичным материю, бытие и втoричным — сoзнание и считали сoзнание результатoм вoздействия на субъекта oбъективно существующего внешнего мира. Филoсофы, сoставившие лагерь идеализма, принимали за первичное идею, сoзнание, рассматривая их как единственнo дoстoверную реальнoсть… Прoмежутoчную, непoследoвательную пoзицию в решении оснoвного вопроса филoсофии занимали дуализм, агнoстицизм. Прежней филoсофии был присущ метафизический пoдход к решению оснoвного вoпрoса философии, прoявлявшийся либo в недoоценке активности сoзнания, в сведении пoзнания к пассивному сoзерцанию (метафизический материализм), в oтoждествлении сoзнания и материи (вульгарный материализм), либo в преувеличении активнoсти мысли, в вoзведении ее в абсолют, оторванный от материи (идеализм), либo в утверждении их принципиальнoй несовместимости (дуализм, агностицизм). Только марксистская филoсофия дала всестороннее диалектико-материалистическое, научнo обоснованное решение основного вопроса философии" .

Вся бесчестность пoдобного определения заключена в нем же самом. Во-первых, диалектический материализм сразу же отoждествляет бытие и материю, в чем как раз и заключается вся труднoсть гносеологической части вопроса, ибо таким образoм диалектический материализм с ходу, без каких-либо комментариев отождествляет реальность и объективность, бытие и отражаемое сознанием. Вo-вторых, определяя идеализм («философы, составившие лагерь идеализма, принимали за первичное идею, сознание, рассматривая их как единственно дoстоверную реальность»), диалектический материализм пытается низвести весь идеализм к сoлипсизму. В-третьих, непоследовательность дуализма и агностицизма декларируется совершенно безапелляционнo. В-четвертых, обвиняя «прежнюю филoсофию» в «метафизическом подхoде», диалектический материализм, надо полагать, утверждает, что якобы нашел некий естественный вариант разрешения так называемого основного вопрoса философии, называя его «всесторонним» и «научно обоснованным» решением, что является откровенной ложью. (Примечательно, что в бoлее честных и менее идеологизированных источниках советского периoда дилемма основного вопроса философии признается «всегдашней и, можно сказать, неискоренимой» .) Ну и в-пятых, доказав выше, что сознание при своей втoричности по отношению к материи, не может обладать императивностью, мы уже доказали последовательную правоту метафизическогo материализма и непоследовательность и противоречивость диалектического материализма.

Давайте, однако, непредвзято попытаемся разобраться в том, что же такое вообще идея и почему этoт термин всегда был так важен вплоть до настоящего времени? Сначала зададимся вопросом: вещь, какова бы она ни была, чем-нибудь отличается от другoй вещи или не отличается? Если данная вещь ничем не отличается от всякой другой вещи, то это означает, что она не имеет присущего только ей свoйства или качества, и тогда невозможно говорить о нашем познании этой вещи. Если мы знаем, чтo такое данная вещь, то, следовательно, oна есть для нас нечто, а если нечто, то и нечто определенное, а если нечто определенное, то, значит, и совокупность тех или иных свойств и качеств. В этoм отношении всякая вещь и вообще все, что существует в мире, имеет свою идею, свой смысл, свою сущность.

Материалисты и, в частности, диаматчики соглашаются, что существуют как вещи, так и их идеи. Нo утверждают, что на первом плане выступают вещи, то есть сама действительность, сама материя, которую можно понимать по-разному, а не только физически: материю можно понимать и психически, и общественно, и исторически, и просто как логическую категорию. Но как бы ни была понята материя, без материи, без действительности, без вещей не может существовать и никаких идей. А следовательно, вещи и вообще материя есть нечто первичное, а идеи вещей есть нечто вторичное.

Идеалисты рассуждают иначе: хорошо, условно допускают они, пусть материя первична, но известно ли, чтo такое материя? Метафизические материалисты последовательно отвечают: нет, неизвестно. Напротив, диаматчики говорят: да, известно; это есть вообще принцип объективного существования вещей вне и независимо от нашего сознания, несмотря на то, что объективные вещи сколько угодно могут нами познаваться, могут быть предметом наших ощущений и вообще так или иначе входить в наше сознание и в наше мышление. На это идеалисты отвечают: следовательно, материя есть нечто или, может быть, ничто? Однако сказать, что материя есть ничто, никакой диаматчик не может. Значит, как бы ни определять материю, она во всяком случае для диаматчика есть нечто, то есть является носителем тех или иных существенных свойств, качеств, признаков, отношений. Но тогда, если материя действительно есть нечто, есть сущность, если она действительно познается, то уже по одному этому она содержит в себе также и свою собственную идею, так как совокупность известных свойств или признаков, как мы видели выше, это и есть идея. Поэтому идеалисты утверждают, что бессмысленно понимать идею как отражение материи, ведь даже сама материя не существует без собственной идеи, без идеи материи, ибо в противном случае материя превращается в глухую и слепую бездну непознаваемого, о которой ничего нельзя ни сказать, ни помыслить, с чем не могут не согласиться последовательные материалисты.

Конечно, идеализм многообразен в своих формах, но в чем все идеалисты сходятся, так это в том, что и сама материя сама же в себе несет свою идею и вне этой идеи не имеет смысла, превращается в ничто, в непознаваемую вещь в себе. Идеалисты утверждают, что материя — это объективация идеи. Разные идеалисты подразумевают здесь под идеей разное, но здесь я склонен согласиться с Шопенгауэром, что любая честная философия не может не нести в себе идеалистичности, ибо все, что мы знаем о мире, содержится в нашей голове, в нашем идеальном сознании, и вне этого сознания любое учение о мире не имеет ни малейшего смысла, как не имеет смысла любой объект без субъекта.

3. Структура субстанции

Структура первичной субстанции для материи. Эта структура может удовлетворять следующим основным требованиям.

1. Первичная субстанция представляет собой газоподобное состояние материи в виде очень малых частиц, обладающих различными размерами, находящимися в постоянном относительном движении. Частицы первичной субстанции будем называть «первичными частицами».

2. Первичные частицы взаимодействуют между собой аналогично взаимодействию тел нашего мира на основе взаимного тяготения. Однако количественно это взаимодействие может отличаться от нашего из-за отличия в величине гравитационной постоянной. Поэтому можно говорить о том, что первичные частицы обладают квазимассой, а первичную субстанцию можно характеризовать квазиплотностью вещества.

3. Скорость относительного движения первичных частиц не ограничена скоростью света и, в основном, превышает ее. Ввиду квазигравитационных взаимодействий, траектории движения первичных частиц носят сложный характер, но средняя скорость эквивалентного поступательного движения составляет величину приблизительно равную скорости света для нашего масштабного уровня.

4. Средняя квазиплотность первичной субстанции является величиной постоянной для больших областей пространства в масштабах, характерных для наблюдаемого нами мира. В дальнейшем для простоты будем пользоваться термином «плотность первичной субстанции», но при этом следует помнить, что эта плотность отнюдь не обязательно эквивалентна плотности вещества в нашем мире. Более того, механизмы взаимодействия первичных частиц с материей нашего масштабного уровня настолько сильно отличаются от механизмов взаимодействия наших материальных образований, что мы просто не можем говорить о массе первичных частиц или плотности первичной субстанции в принятых в нашем мире единицах.

Если принять предложенные выше положения в качестве постулатов, то можно утверждать, что первичная субстанция, оставаясь в больших масштабах однородной аналогично нашему мегамиру, является неоднородной и структурированной в относительно малых масштабах. Первичная субстанция должна подвергаться возмущениям, состоящим в образовании локальных областей пространства с повышенной плотностью субстанции. Такие возмущения могут быть неустойчивыми и распадаться со скоростью, определяемой средней скоростью поступательного движения первичных частиц или образовывать устойчивые структуры существующие в течение длительного времени даже для нашего масштабного уровня.

Простейшим видом устойчивых структур являются структуры, образованные замкнутым циклическим движением, т. е. известные нам планетарные структуры, состоящие из массивного ядра, вокруг которого вращаются по замкнутым орбитам малые частицы, удерживаемые на орбите в результате равновесного состояния, обусловленного равенством инерциальной и центростремительной силы, создаваемой квазигравитационным притяжением. Такие структуры не представляют для нас особого интереса, поскольку их масса в основном определяется массой ядра, соответственно, они создают весьма слабые возмущения первичной субстанции и могут рассматриваться как первичные частицы со слабо выраженными дополнительными свойствами, обусловленными наличием вращающихся вокруг ядра частиц.

Структура вторичной субстанции находит свое воплощение в трех основных функциях: когнитивной, мнемонической и регулятивной.

В работах, посвященных психической деятельности животных и человека, понятие когнитивного все чаще используется в широком смысле и обозначает их общую способность к мышлению, познанию и исследованию окружающего мира.

Так, применительно к высшим животным ученые говорят об «инстинкте любопытства» как предтече собственно человеческой познавательной деятельности. В таком широком понимании «…когнитивная наука может рассматриваться как родовая дисциплина, объединяющая изучение естественного интеллекта биологических организмов и искусственного интеллекта машин».

Следующей задачей ментальной субстанции является мнемоническая, которая позволяет сохранять, помнить полученную в филои онтогенезе информацию.

Благодаря все более эффективно развивающемся мнемоническим механизмам, сначала биологические, а затем и социальные организмы получают возможность предвидения возможных результатов действия еще до того, как оно свершилось, корректировать свое поведение под воздействием нежелательных случайных факторов. Мнемоническая функция нематериальной субстанции позволяет не только правильно и адекватно отражать окружающую действительность, но и успешно действовать живым организмам, достигать поставленных целей. Эта функция обеспечивает эффективную адаптацию животным, а человеку позволяет изменять окружающую его среду в соответствии со своими потребностями, интересами и идеалами.

Третья — регулятивная — функция вторичной субстанции возникла в ответ на потребность живых организмов в координации ответных реакций различных его подсистем в ответ на воздействия внешней среды.

Нормальная жизнедеятельность биологических и социальных организмов без упорядочения, регуляции их деятельности со стороны психики и сознания была бы попросту невозможна. Регулирование, в частности, имеет своей задачей выработку механизма согласования постоянно сталкивающихся между собой импульсов эндогенного и экзогенного характера, требований внешней среды и внутренних потребностей биотической или социальной системы.

В структуре субстанции у Спинозы можно увидеть различные модусы, одни из них бесконечные модусы, другие конечные модусы, также есть сложные модусы. Однако Спиноза не переходит непосредственно от бесконечных атрибутов к конечным модусам, а вводит бесконечные модусы, которые находятся посередине между атрибутами, бесконечными по своей природе, и конечными модусами. Например, бесконечный модус бесконечного атрибута мышления бесконечный разум и бесконечная воля, конечным модусом атрибута мышления является идея. Бесконечные модусы бесконечного атрибута протяженности движение и состояние покоя, конечный модус атрибута протяженности движение определенного предмета. Бесконечным модусом является также мир как совокупность, который хотя и меняется в деталях, но в целом остается тем же самым.

Как же пытается Спиноза объяснить проблему перехода от бесконечного к конечному, т. е. от бесконечных модусов к конечным модусам? Спиноза сразу вводит ряд модусов и частных модификаций и просто говорит, что одни происходят из других. Одно из суждений «Этики» специально оговаривает: «Все единичное, иными словами, всякая конечная и ограниченная по своему существованию вещь может существовать и определяться к действию только в том случае, если она определяется к существованию и действию какой-либо другой причиной, также конечной и ограниченной по своему существованию. Эта причина в свою очередь также может существовать и определяться к действию только в том случае, если она определяется к существованию и действию третьей причиной, также конечной и ограниченной по своему существованию, и так до бесконечности».

Ответ Спинозы означает следующее: модус, соответствующий природе бесконечного атрибута Бога, также бесконечен, прочее же связано с конечной модификацией и имеет определенное существование. Бог, или субстанция, является причиной самого себя, а также причиной бесконечного атрибута и бесконечного модуса. Бесконечное порождает только бесконечное, а конечное порождено конечным, невозможно вывести из бесконечного модуса конечный модус. Однако, каким же образом в рамках бесконечной божественной субстанции бесконечные атрибуты преобразуются в конечные модусы, как рождается конечное Спиноза оставляет без объяснения. Для Спинозы всякое определение является отрицанием, и абсолютная субстанция, абсолютно позитивное существо, такова, что не подлежит определению, т. е. отрицанию.

Итак, мы видим, что у Спинозы, как и у Декарта, возникает дуализм, в данном случае это отношения конечного и бесконечного. Мир конечных модусов и единичных вещей существует обособленно от бесконечной божественной субстанции с ее бесконечными атрибутами, т. е. причинная цепь конечных модусов составляет отдельный мир и никакого подчинения бесконечного над конечным нет.

Что же можно сказать о сложных модусах? Оказывается, что человек и есть сложный модус. Спиноза трактует человека как единство души и тела. Человек не субстанция, не атрибут, он состоит из определенных модификаций атрибута Бога. Иначе говоря, из модусов мышления — идей и модусов протяженности — тела, образуется предмет разума, т. е. еще один вид модусов сложный модус. Душа или разум человека это идея или познание тела.

Итак, мы видим, что существующая субстанция объясняет все многообразие явлений природы. Она является единственной реальностью, конечные же вещи лишь ее состояния или модификации. Любая вещь единичное проявление субстанции, «то, что существует в другом и проявляется через другое».

субстанция материя категория философия

4. Основные свойства и качества материальной субстанции

Основное свойство материальной субстанции — протяжение.

Сознание — это свойство материальной субстанции, то есть той объективно существующей сущности, которая самая из себя порождает все бесконечное разнообразие своих качеств, форм и отношений. Сознание — это функция чрезвычайно сложной, высокоорганизованной материальной системы — человека, человеческого мозга. Существа, которые имеют сознание, возникают вследствие продолжительной эволюции космической материи, на определенном этапе этой эволюции, там, где для этого составляются все необходимые и достаточные предпосылки. Возникновение сознания — это реализация внутренне присущих материальной субстанции потенций.

3а содержанием сознание в конце концов является отображением внешней относительно нее, объективно существующей действительности. Это не простое, не страдательно-зеркальное, а активное, творческое отображение. Однако исходный материал для него не порождается самым сознанием, а должны быть ей данный. Итак, сознание зависит от объективной, материальной реальности — как в плане своего возникновения и существования, так и по своему смыслу, который представляют наши ощущения, восприятие, представление, мысли, чувство и т. п.

В конце концов, надо сказать, что сознание — не просто естественная, а социально обусловленное свойство человека как члена общества и участника общественной жизни. Сознание имеет свои естественные, в частности биологические, предпосылки, но она возникает, формируется, развивается на основе коллективной предметно-практической деятельности и процессов межлюдского общение. Человек со своим сознанием выходит за пределы животного бытия, биологической эволюции, она начинает существовать в историческом пространстве и времени. Для нее сверхъестественной наследственностью надстраивается и становится определяющей культурная преемственность.

Процесс проявления инерционных свойств состоит из инерционного воздействия и сопротивления ему среды, подверженной воздействию. Если говорить об инерции как об основном свойстве материи, то следует отметить, что инерция это вообще свойство материальной субстанции оказывать сопротивление переходу из одного состояния движущейся материи в другое состояние. Это сопротивление выражается в том, что изменение внешнего воздействия не является мгновенным. Чем больше инерция, тем больше времени требуется для перехода.

Единственным атрибутом сотворенной материальной субстанции является протяженность. Протяженность есть некое первичное качество, присущее предметам, а есть вторичные качества, которые присущи не самим вещам, а возникают в процессе нашего познания вещи. То есть протяженность есть атрибут материи, основной ее принцип; все остальные ее свойства есть акциденции.

Таким образом, есть две сотворенных субстанции: мышление и протяженность. Именно поэтому, поскольку главное свойство материи есть ее протяженность, возникает геометрический и математический подход к познанию материи. Для Декарта это весьма важно, чтобы подвести прочную основу для физики и математики.

Отсюда возникает и другой принцип Декарта, характеризующий науку Нового времени: поскольку протяженность есть атрибут материи и ее субстанциальное свойство, материя везде одна. Мы не можем говорить, что материя на земле и на небесах — это разная материя, что у них разная сущность. Везде есть одна материя, поскольку у нее один атрибут — протяженность, поэтому все свойства всего мира одинаковы.

Декарт настаивает на том, что именно протяженность является единственным атрибутом материи, и по очереди рассматривает различные другие свойства материи, утверждая, что они не могут быть субстанциальными свойствами. Движение не есть субстанциальное свойство материи, поскольку можно представить себе вещь и недвижущейся. Но, тем не менее, движение в мире существует постольку, поскольку мир был приведен в движение Богом.

Дуалистическое учение о субстанции Декарта было преодолено голландским философом Бенедиктом Спинозой, который разработал монистическое учение о мире. Его монизм предстал в форме пантеизма: в своей онтологии он отождествил Бога и природу, которая выступает как природа — творящая и природа — сотворенная. В то же время Б. Спиноза заявил о том, что существует одна лишь материальная субстанция, основными атрибутами которой является протяженность и мышление. Таким образом, вся природа является живой природой не только потому, что она Бог, но и потому, что ей присуще мышление.

Он считал, что атрибуты материальной субстанции так же вечны, как и сама материя: они никогда не возникают и не исчезают. Много внимания философ уделяет конкретным состояниям субстанции — модусам. Он их разделил на две группы: модусы — вечные, бесконечные и модусы — временные, конечные. Бесконечные модусы определяются атрибутами субстанции — мышлением и протяженностью, а конечные — всеми остальными явлениями и вещами .

Спиноза доказывал, что движение не есть следствие какого-то божественного толчка, ведь природа «причина самой себя». Движение составляет ее сущность и источник. Однако движение все же у Спинозы не атрибут, а модус. По мнению Спинозы, движение наблюдается в конкретных вещах, а субстанция лишена движения и изменения и не имеет никакого отношения ко времени. Спиноза не понял сущности самодвижения материи, хотя фактически об этом писал, когда характеризовал материю как «причину самой себя»: источник движения, хотя и не Бог, но лишь взаимные внешние толчки модусов .

Вместе с тем Спиноза — последовательный детерминист. Он считает, что возникновение, существование, гибель явлений обусловлены объективными причинами. Он учил о причинности двоякого рода: внутренней и внешней. Первая присуща субстанции, а вторая — модусам. С позиций детерминизма он рассматривает не только причинно-следственные отношения, но и отношения случайности, необходимости и свободы. В своей «Этике» Спиноза настаивает на безраздельном господстве необходимости, исключая объективность случайности при рассмотрении субстанции. Но тогда, когда он обращается к анализу мира модусов или конкретных состояний вещей, его детерминистская концепция становится более содержательной и глубокой. В ней признается случайность как объективное явление, существующее наряду с необходимостью.

Спиноза не мог увидеть случайность и необходимость в их единстве, однако его идеи были направлены против господствовавшего в науке телеологизма (порожденной Богом целесообразности в природе).

Немецкий ученый и философ Готфрид-Вилъгельм Лейбниц к спинозовскому понятию субстанции присоединил принцип деятельной силы, или «самодеятельности». В своем произведении «Монадология» он объявил материальные явления проявлением неделимых, простых духовных единиц — монад. Неделимая монада не имеет протяженности и не находится в пространстве, так как пространство бесконечно делимо. Монада — это нематериальный, духовный центр деятельной силы. Монады вечны и неуничтожимы, они не могут возникнуть или погибнуть естественным путем. Они не изменяются и под внешним воздействием. Всякая отдельная монада — это единство души и тела. Внешним выражением духовной сущности монады является число.

Деятельность, движение — свойство монады. Природу, считает Лейбниц, нельзя объяснить одними законами механики, необходимо ввести также понятие цели. Ибо каждая монада есть сразу и основание всех своих действий и их цель. Душа — это цель тела, то, к чему оно стремится.

Взаимодействие души и тела монады — это Богом «предустановленная гармония».

Для монад всегда характерна множественность состояний, в них постоянно что-то изменяется, но кое-что и остается прежним. Монада — это микрокосм, бесконечно малый мир. Монады Лейбниц подразделял на три категории: монады жизни, монады души и монады духа. Отсюда и все сложные субстанции он делил на три группы: из монад-жизней возникает неорганическая природа; из монад-душ — животные; из монад-духов формируются люди .

Лейбниц признавал бессмертие души и вечность субстанций, например, растительных и животных организмов. В природе, по его мнению, не бывает ни рождения, ни смертей, а есть либо увеличение и развитие, либо свертывание и уменьшение. Он отрицает в развитии скачки, прерывность постепенности.

5. Материя и движение

Материя и движение — это философские категории, являющиеся основаниями науки. Материя — это объективная реальность, данная нам в ощущениях. Движение — способ существования материи.

Материальный мир рассматривается как иерархия взаимодействующих развивающихся, движущихся материальных систем. Всеобщими формами существования материи являются пространство и время, выражающие соответственно порядок сосуществования и движения отдельных материальных образований.

В научной литературе термин «материя» нередко используется для обозначения вещества, которое является лишь одним из видов материи. Этот вид не исчерпывает собой всего многообразия видов материи.

Аналогично, термин «движение», нередко понимается только как изменение положения в пространстве с течением времени, т. е. только как механическое движение.

Представления о материи и движении в современной физике значительно шире этих элементарных представлений.

Картину мира, отражающуюся в современных физических представлениях, называют квантово-релятивистской, поскольку её основой служат принципы специальной (частной) и общей теории относительности и квантовой теории: нерелятивистской (квантовой механики) и релятивистской (квантовой теории поля).

Некоторые основные отличия новых представлений о материи и движении заключаются в следующем.

Специальная (частная) теория относительности установила физическое равноправие всех инерциальных систем отсчёта и этим показала невозможность обнаружения равномерного и прямолинейного движения относительно абсолютно покоящегося эфира. Электромагнитное поле стало трактоваться как самостоятельный вид материи, не нуждающийся в носителе. На основе исследования электромагнитных (световых) сигналов, распространяющихся с максимально возможной в природе скоростью была установлена связь вещества и поля (как видов материи) с их движением.

Квантовая механика ввела представление о минимальном действии как характеристике взаимодействия, показала единство дискретности и непрерывности (корпускулярно-волновой дуализм) в структуре элементарных частиц вещества и электромагнитного поля и установила бестраекторный характер движения микрочастиц.

Квантовая теория поля позволила трактовать возникновение и уничтожение элементарных частиц как специфический вид движения, взаимодействие частиц — как обмен квантами соответствующих полей, вещество и поле — не как отдельные виды материи, различающиеся дискретной и непрерывной структурой (что справедливо для макроуровня), а как две противоположных ипостаси единого квантового поля. Введено представление о специфической форме бытия материи — виртуальных частицах и физическом вакууме как специфическом виде материи.

Эти представления реализуют в физике философскую категорию возможности. Квантово-релятивистская картина мира отображает в себе не только характеристики физических объектов (пространственные, временные, энергетические, импульсные и др.), но и материальные характеристики средств познания (систем отсчёта и приборов) видов материи и форм движения, а также объективные характеристики человека как субъекта познания.

Как в нерелятивистской, так и в релятивистской квантовой теории вероятность является объективной характеристикой сущности элементарных частиц вещества, поля и их движения, а не мерой нашего незнания точных особенностей движения, как это было в классической физике. Эти представления о микромире послужили основой для создания вероятностной методологии наук о макромире и, в частности, вероятностной методологии психофизиологии. С этой методологией связаны надежды на коренной перелом в представлениях о живых системах, организации их структуры и функции.

Философия марксизма не только обосновывает и утверждает первичность материи, материальность мира, но и рассматривает материю как находящуюся в движении, изучает ее важнейшие внутренние свойства, ее формы существования — движение, пространство и время. Последовательно диалектико-материалистическое решение вопроса о связи материи и движения, движущейся материи и форм ее существования — пространства и времени— раскрывает перед нами материю как категорию действительности.

Установив предельно широкую научную абстракцию— материю как объективную реальность, данную в ощущениях, и тем самым охарактеризовав мир как материальный, диалектический материализм в своем движении от абстрактного к конкретному развивает понятие материи, переходит к. более обогащенному представлению о материи как находящейся в движении.

Объективный мир, все его вещи и процессы находятся в движении, изменении и развитии, поэтому марксистская философия рассматривает мир как движущуюся материю. Характеристика материи как вечно движущейся отличает диалектико-материалистическую концепцию материи от метафизической.

Материя, лишенная движения, писал Энгельс, представляет собой мысленное ничто, мысленную абстракцию. Признавая материю первичной, а сознание вторичным, метафизический материализм не всегда мог оставаться последовательным, ибо он не знал действительной связи между материей и движением.

«Метафизический, т. е. антидиалектический, материалист, — писал В. И. Ленин, — может принимать существование материи (хотя бы временное, до „первого-толчка“ и т. п.) без движения. Диалектический материалист не только считает движение неразрывным свойством материи, но и отвергает упрощенный взгляд на движение и т. д.».

Марксистская философия считает движение неотъемлемым свойством материи. Это положение диалектического материализма выражено в определении движения как формы, способа существования материи. Движение— особое свойство материи, отличное от других бесчисленных свойств, присущих материальным телам; оно есть основное свойство, атрибут материи. Нет ни в природе, ни в обществе таких явлений, предметов, которые не находились бы в состоянии движения. Движение абсолютно, а покой, равновесие относительны.

Под движением понимается всякое изменение материи, превращение одних форм ее в другие, качественно отличные. Причины и источники движения заложены во внутренних противоречиях вещей, явлений, процессов. Движение материи есть ее самодвижение, саморазвитие. Именно этот вопрос, вопрос о соотношении материи и движения, о понимании природы последнего играет существенную роль в различии диалектического материализма от метафизического.

В.И. Ленин указывал: «При первой концепции движения остается в тени самодвижения его двигательная сила, его источник, его мотив (или сей источник переносится во вне — бог, субъект). При второй концепции главное внимание устремляется именно на познание источника самодвижения. Первая концепция мертва, бледна, суха. Вторая — жизненна».

1. Большаков А. В., Грехнев В. С., Добрынина В. И. Основы философских знаний.М.: Общество «Знание» России, 2007. — 516с.

2. Иванов Е. М. Материя и субъективность. — Саратов: Издательство СГУ, 2007. -168с

3. Кабанов П. Г. Философия: Учебное пособие — Томск: Изд. Том. ун-та, 2005. -204 с.

4. Кириленко Г. Г., Шевцов Е. В. Философия: Справочник студента. — М.: Филологическое общество «Слово», 2005. — 670с.

5. Кучевский В. Б. Анализ категории «материя». — М.: Наука, 2005. — 255 с.

6. Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 29: Философские тетради. — М.: Политиздат, 2000. — 782 с.

7. Материалистическая диалектика как общая теория развития: Диалектика развития научного знания. Под общ ред. Л. Ф. Ильичева. — М.: Наука, 2003. -464с.

8. Скирбекк Г., Гилье Н. История философии: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений. — М.: Гуманит. изд. Центр ВЛАДОС, 2006. — 800с.

9. Смирнов И. Н. Философия. Учебник. — М.: РЭА, 2005. -287с.

10. Философия: теория и методология: Учебное пособие под ред. М. Галкина. -М.: МЭСИ, 2006. — 125сю