Нравственно-философские, нравоучительные басни

Они достаточно сложно отграничиваются от других: ведь практически каждая басня, написанная в связи с политическими или литературными событиями, несет в себе и моральный урок. Когда забывается конкретный повод к созданию басни, она может прочитываться как чистое нравоучение: политическая сатира на безуспешность мирных проектов состоявшегося в 1815 г. Венского конгресса в бас не «Собачья дружба» становится поучением любым ложным «друзьям»; выпад против Александра I, неоправданно ускорявшего работы по составлению каталога Публичной библиотеки, в басне «Трудолюбивый Медведь» превращается в остроумный укол невежественной торопливости вообще. Нравоучение — основа басенного жанра — всегда сохраняло свое значение для Крылова.

Крылов высмеивает многие общечеловеческие пороки: жадность.

(«Скупой и Курица», «Скупой»), хвастовство («Муха и дорожные»), зависть, неумение довольствоваться тем, что дано судьбой («Разборчивая невеста», «Лягушка и Вол», «Ворона»), невежество («Мартышка и очки», «Свинья под дубом»), неразборчивость в друзьях («Крестьянин и Змея»), легкомыслие («Ягненок», «Плотичка») и т. п. Нередко уроки баснописца звучат достаточно жестко: он словно обращается не только к самим носителям порока (они неисправимы!), но и к простакам, доверяющим серьезное дело глупцу («Осел», «Пустынник и Медведь»), падким на лесть («Ворона и Лисица»); не потому ли так изящно хитра Лиса, что само строение стиха передает ее воззрение на мир — мир, в котором сильна лесть, а не тупая самоуверенность Вороны.

Большое место среди нравственно-философских басен Крылова занимают произведения, в центре которых — осмысление дружбы, одной из высших ценностей для человека. Поэт размышляет о дружбе, товариществе, верности и предательстве на всем протяжении творческого пути, начиная с 1806 г., когда написаны «Два голубя». Здесь Крылов вслед за Лафонтеном и Дмитриевым представил в обличии басни «вечный сюжет» — «странствователя и домоседа» (ср. сходный мотив у Н. М. Карамзина, В. А. Жуковского, К. Н. Батюшкова и др.). Идиллическая тональность соответствует духовно-философскому смыслу басни: только дружба как олицетворение не просто родной земли — духовной Родины, Дома в высшем значении спасает в несчастьях. Много страдавший, но решившийся вернуться «странник», по Крылову, «счастлив еще: его там дружба ожидает! // К отраде он своей, // Услуги, лекаря и помощь видит в ней, // С ней скоро все беды и горе забывает» — и прославлением единственно нерушимых ценностей звучит здесь авторский вывод:

Что б ни сулило вам воображенье ваше;

Но, верьте, той земли не сыщете вы краше, Где ваша милая и где живет ваш друг.

Ложная дружба, примеры того, как из-за корысти разрушаются самые естественные человеческие чувства, исследуются Крыловым в баснях «Собачья дружба», «Крестьянин в беде», «Собака, Человек, Кошка и Сокол», «Лев, Серна и Лиса», «Два мальчика». Среди нравственных уроков поэта — утверждение необходимости хранить душевную чистоту («Гребень»), безусловное осуждение предательства («Червяк»).

Целый ряд нравственно-философских басен Крылова посвящен утверждению такой добродетели человека, как умеренность, умение довольствоваться малым, не поддаваться искушениям гордыни или беспочвенным мечтаниям. Этот мотив также связан с традициями русской поэзии XVIII в., «горацианскими» нотами в ней, прежде всего с творчеством Г. Р. Державина. Уже в первой басне Крылова «Дуб и Трость» (1805) самоуверенный, стоящий «наравне с Кавказом» Дуб противопоставлен Тростинке, которая видит ход вещей в более верном свете.

Побеждает умение довольствоваться малым: это следствие своеобразной «философии здравого смысла» открывает в творчестве Крылова важную нравственную истину — во всех испытаниях необходимо сохранить верность себе, остаться самим собою. Таковы басни «Откупщик и Сапожник», «Фортуна и Нищий», «Бедный богач», осуждающие безрассудное стремление к богатству в обмен на свободу и способность радоваться жизни; басни «Скворец», «Котел и Горшок» — о том, как пагубно, теряя свое лицо, подражать тем, кто выше и сильнее. Настоящий мудрец, оставаясь самим собой, чуждается дерзости и ропота на провидение («Колос») — ведь песчинке не дано знать Божия промысла.