Лексика говора как система: мотивированность слов в словаре русских говоров Башкирии

Лексика говора как система: мотивированность слов в словаре русских говоров Башкирии

Русский язык, как и любой другой современный национальный язык, если рассматривать его как целое, представляет собой сложное и многообразное явление. В его составе выделяются нормализованный тип языка (литературный) и диалектный язык в его многочисленных территориальных вариантах, а также просторечие. Но, несмотря на столь сложный характер, русский язык един в своей основе. Это единство проявляется, прежде всего, в области грамматического строя и лексики. Всюду имеют место одни и те же части речи, одни и те же грамматические категории у отдельных частей речи. Однако оформление этих категорий может различаться по говорам. Некоторые из этих различий носят существенный, кардинальный характер. Такова тенденция распада категории среднего рода в южнорусских и среднерусских говорах. Такова тенденция к склонению существительных женского рода по одному типу. Но большинство грамматических различий имеет частный характер. При общности основного словарного фонда литературного языка и диалектов, обеспечивающей единство структуры русского языка как целого, диалекты характеризуются наличием огромного количества своеобразных слов и выражений, питающих литературный язык. Наибольшие расхождения между литературным языком и диалектами во всей их совокупности наблюдаются в фонетической системе языка. Причем эти расхождения, подчас носят кардинальный характер: они могут касаться разного, состава фонем. В некоторых говорах могут выступать как самостоятельные фонемы закрытое ё и закрытое о (с’ёрый — с’ерп, кот — гот). Состав согласных по говорам может колебаться от 34 известных литературному языку фонем до 29 за счет неразличения аффрикат (цай-цеп) или их отсутствия (ш’ай, сеп), отсутствия ф, ф' (хвакт, на торх’е), долгих ш, ж (шшыт «щит', дрожжи). Различны по говорам типы предударного вокализма после твердых согласных (аканье-оканье) и после мягких согласных (иканье-еканье-ёканье-яканье), которые определяют облик говора. По говорам очень много частных фонетических различий.

Влияние литературной лексики — все это при отсутствии кодифицирующих ограничений приводит к сильно выраженному варьированию словообразовательной и лексической синонимии — особому проявлению потенциального — словаря, т. е. такого комплекса смысловых и формальных элементов, которые находятся в языковом сознании носителей диалекта. Ср. в говоре д. Деулино ⁸: ботвйн-бот-вйнъ-ботвйна — ботвинья «стебель картофеля'; мыт — мутёжка-мутка-мученье 'обязательная возрастная болезнь молодых животных, выражающаяся по-разному у различных животных'; мутбяс-мутбвяс-мутбвец 'плетеный шерстяной шнур для отделки женской одежды'. Особенно велика словообразовательная вариантность служебных слов: йлънак-йлънбк-йлънб-алънб 'даже» и др. Устойчиво-номинативные словосочетания находятся в параллельном употреблении с отдельным диалектным словом: муравлйное масло «муравьиный спирт» — муравлйнка (бальную ногу муравлйнкай мажу) ⁹.

Словообразовательные возможности устной диалектной речи расширяются на современном этапе существования говоров и под большим активным воздействием литературной лексики, которое выражается, во-первых, в прямом переносе неизвестных слов, или словообразовательных формантов в диалектную речь (использование в говоре).

Изучение диалектного языка необходимо для понимания законов развития русского языка в целом на протяжении его истории, особенностей структуры современного литературного языка и закономерностей его развития, раскрытия этимологии слов, для понимания связей, соотношений, взаимодействия русского языка с другими родственными и неродственными языками и, наконец, функционирования его как языка межнационального общения. Потому что общение происходит и на уровне диалектного языка. Структура русского диалектного языка варьирует на различных территориях, занятых его носителями. На это обратил внимание в свое время еще М. В. Ломоносов, выделив в составе русского языка отдельные наречия. С развитием науки о языке все более углубленно изучается территориальное его варьирование. В 1903 г. создается специальная Московская диалектологическая миссия (МДК), поставившая своей задачей создать Диалектологическую карту русского языка в Европе. Составляются программы собирания сведений о русских говорах. В 1915 г. эта карта была опубликована вместе с очерком русской диалектологии [1], в котором представлены языковые явления, свойственные каждому выделенных диалектных объединений. Несмотря на то, что эта бота создавалась на начальном этапе развития научной диалектологии русского языка и основывалась на неполных материалах, имеющих к тому же разную научную ценность и достоверность (поскольку многие материалы собирались корреспондентами-неспециалистами), главные территориальные величины — северное наречие, южное наречие и среднерусские говоры — были выделены и охарактеризованы в целом верно.

Башкирский госпединститут (с 1957 г. — БГУ) включился в сбор материалов для Атласа с 1947 г. под руководством A.М. Иорданского, с 1953 г. — под руководством автора данной статьи. Материал собирался по 15-километровой сетке методом непосредственных наблюдений по единой программе. На основе данного материала мною была изучена структура этих говоров, составлено 110 тематических карт на отдельные фонетические, морфологические и лексические явления с соответствующими пояснениями и приведением материалов в комментариях к лингвистическим картам. Это нашло отражение в Атласе русских говоров Башкирии [6]. Затем все эти данные обобщались. Был выполнен ряд сводных таблиц и карт, на которых в схематической форме представлена структура каждого из нанесенных на карты говоров в 197 населенных пунктах (дальше — н.п.) [7]. Сводные обобщающие карты помогли не только выявить структуру каждого говора, но и произвести группировку столь разнотипных говоров, носители которых съехались, в Башкирию из разных губерний центральной России. Переселение шло из разных мест в разное время [8]. В. А. Абрютин в свое время отмечал, что в одном только Уфимском уезде живут переселенцы 32 губерний [9].

Степные уезды по левую сторону реки Белой — Белебеевский, Стерлитамакский и Уфимский — заселялись переселенцами из внутренних заволжских губерний, а лесная местность — в Бирском уезде и в Уфимском (по правую сторону реки Белой) — крестьянами Вятской, Пермской и Вологодской губерний. Южная половина Башкирии осваивалась русскими в конце XVII в. выходцами более чем из 20 губерний России [10]. Так, в Стерлитамакском уезде обосновались переселенцы Вятской, Казанской, Симбирской, Самарской, Нижегородской, Саратовской, Оренбургской, Пензенской, Тамбовской, Тульской, Рязанской, Смоленской, Воронежской, Курской, Полтавской, Черниговской, Харьковской губерний. В Белебеевский уезд съехались переселенцы из Пермской, Вятской, Курской и других губерний.

Таким образом, состав русских переселенцев на территории Башкирии очень пестр. Время основания подвергнутых нашему обследованию селений различно. Подавляющее большинство из них (2/3) образовано переселенцами лет 100 назад. Есть селения, насчитывающие 150−200 лет своего существования, некоторые — 300 и даже 400 лет.

Поскольку основной поток русских переселенцев в Башкирию совпал с развитием капиталистических отношений в России, со временем сложения наций (с их единым языком) и начавшимся процессом нивелировки диалектов, то при изучении этих говоров приходится говорить о судьбе уже сложившихся на исконно русской территории диалектов, попавших в новые исторические условия совместной жизни разнодиалектного и разноязычного населения.

Нужно было сравнить структуры переселенческих говоров и говоров материнских территорий, где еще в преднациональный период сформировались исконно русские диалекты и откуда позднее шло переселение носителей этих диалектов в Башкирию и на другие периферийные территории. Оказалось, что русские говоры на территории Башкирии можно сгруппировать в зависимости от их структуры в определенные типы. При этом говор носителей одного-двух поколений, живущих в новых исторических условиях на новых землях, сохраняет свою прежнюю структуру, структуру того говора, от которого он отпочковался. Если же переселенцы живут в условиях, междиалектного контактирования продолжительное время (200−300−400 лет), они постепенно утрачивают в своей речи ряд черт материнского говора, возникают некоторые новые явления в говоре.

Русские говоры Башкирии северного типа характеризуются такими обязательными для говоров северного наречия чертами, как полное оканье, взрывное г с оглушением его в к, твердое — т в 3 л. глаголов наст и прост. буд. вр.; несколько менее строго обязательными явлениями северного наречия, как: отсутствие интервокального йота и наличие стяженных форм прилагательных и глаголов (нова, знат); окончание — ы в форме род. п. ед. ч. существительных жен. рода на — а с твердой основой типа «у жены» (отмечено не во всех из указанных н.п.); форма род. п. ед. ч. личных и возвратного местоимений меня, себя; наличие долгого м в соответствии сочетанию бм — омман, оммерил (не во всех н.п.); наличие твердых губных в конце слов — сем, остаф (не во всех н.п.); склонение существительных с суффиксами — ишк-, — ушк-, по муж. ср. роду — у мальчишка, к мальчишку и т. п. (не во всех н. п.); наличие безударного окончания — а у существительных ср. р. с твер — дой основой в им. п. мн. ч. типа «окна» (не во всех н.п.); совпадение твор. п. мн. ч. имен с формой дат. п. мн. ч. — хожу своим ногам (не во всех н.п.); форма повелит, накл. глагола лечь — ляг; наличие северных лексем: квашня, ковш (ковшик), сковородник, ухват, озимь, суягная (об овце), брезговать, лает (о собаке), зыбка бережая (о лошади), петь песни, льдины; наличие заударного ржанья: бывайот, пашот, морё, полё (не во всех н.п.); употребление и на месте древнерусского ять в ударном и предударном положении перед мягкими согласными: вмйсте, ф сйне, билйт', на рике (не во всех н.п.).

Регулярное сокращение гласных неверхнего подъема а, о, е до редуцированного звука, обозначаемого, знаком ъ, а после мягких согласных знаком ь, или преобладание редуцированного в безударных слогах, кроме первого предударного слога (явление свойственно среднерусским окающим говорам: мълоко, голъс, можна; бьрега, поля), сочетается, как правило, с бм (обман), твердостью губных (сем, остаф); словоформой «окна», различением форм твор. п. и дат. п. мн. ч. имен (пашем тракторами, к тем домам), В говоре ряда селений существительные типа «мальчишка», оформляясь с флексией — а, склоняются уже по типу слов жен. рода на — а (мальчишка, мальчишки, мальчишке и т. п.). В этих говорах исчезает заударное ёканье (будём, поле) и другие северные черты. Все это позволяет считать такие говоры среднерусскими.

Успешно использовав, имеющиеся достижения мировой лингвогеографии, Здобнова разработала оригинальную методику картографического представления диалектного материала и его генерализации в составленных ею первых в стране периферийных атласах, вышедших первоначально под «кодовыми» названиями «Территориальное варьирование русского языка в Башкирии» (Уфа, 1977 г.) и «Типология русских говоров в Башкирии» (Уфа, 1981 г.). В 2000 году этот труд впервые был опубликован под своим законным названием «Атлас русских говоров Башкирии» в 2-х частях. Здесь с помощью серии синтезирующих значковых таблиц и карт была отражена структура переселенческих говоров каждого из 197 закартографированных селений в соотнесении со структурой исходных говоров центральных территорий, где первоначально сложились русские диалекты и, откуда в дальнейшем шло переселение их носителей в Башкирию. В результате удалось определить место русских говоров Башкирии в диалектной системе русского языка в целом, т. е. выявить и обосновать группировку переселенческих говоров. «Эта сложная задача потребовала от автора, как отмечает рецензент проф. Л. П. Жуковская, широких знаний о структуре языковых явлений. История их развития, возможных контактов с иными языками, учета экстралингвистических фактов и, прежде всего глубины логического мышления составителя карт. В результате русские говоры Башкортостана оказались как бы микроструктурой всей системы диалектов русского языка» [Аюпова Л.Я. 1989 г., с. 97].

Выяснилось, что на территории Башкирии встречаются говоры разных типов: северновеликорусские, среднерусские и южновеликорусские. Это связано с тем, что состав русских говоров на территории Башкирии неоднороден: в разное время сюда переселялись выходцы из многих областей России. Переселенцы из Пермской, Вятской губерний обосновались на севере республики, а из Тамбовской, Курской, Орловской, Саратовской и др. — в центральной ее части и на юге. Они сохранили в речи особенности «материнских» говоров. Именно поэтому на юге и на севере республики последовательно сохраняются диалектные особенности северного и южного наречий, а также среднерусских говоров. [Гарипов Т.М. 1987 г., с. 65].

Таким образом, диалектные явления, ограниченные определенными регионами в пределах исконно славянской территории, сохраняются в говоре выходцев данных регионов в новых исторических условиях периферийных территорий, редко распространяясь на другие языковые структуры. Таковы явления западной, северо-западной, юго-западной, северной и южной диалектных зон. Явления же, сосредоточенные в восточных частях исконно славянской территории — северо-восточная и юго-восточная диалектные зоны — захватывают огромные массивы восточнее 45° в.д. (45° в.д. — граница диалектного членения русского языка на карте 1964 г.). Явления данных зон полнее представлены на территориях позднего и позднейшего заселения русскими. Ряд черт именно этих зон охватывает широкий ареал с включением в свой состав многих говоров. На территории Башкирии эти явления приобретают нередко междиалектный характер, распространяясь на говоры разных систем. Таковы диалектные явления северо-восточной зоны: им. п. мн. ч. местоимения «оне», инфинитив глаголов типа «пекчи», словоформы «дёржим», «лёшш». Таковы же явления юго-восточной диалектной зоны: прогрессивное смягчение к после мягких согласных (ван’кя), формы род. п. ед. ч. существительных типа («у жене», вставка гласного в словах «самородина», «пашеница», согласование с существительными ср. рода слов по жен. роду (парная молоко); возвратная частица в форме — си (умылси), формы им. п. мн. ч. типа «лошадя» и др.

русский лексика язык говор

• 1. Словарь русских говоров в Башкирии. Под редакцией З. П. Здобновой, Уфа, 1997 год
• 2. Русская диалектная лексикология. Т. С. Коготкова, издательство «Наука», Москва, 1979 год