Художественно-философские истоки и формы гротеска в новеллистике Э. А. По

Предмет исследования данной работы — художественно-философские идеи и гротескные формы их выражения в новеллистике виднейшего американского писателя Эдгара По.

Обращение к романтической прозе Эдгара По можно мотивировать несколькими причинами.

Одна из них — общая тенденция культуры XX века к переосмыслению наследия прошлого и связанный с нею возрастающий интерес современного искусствознания и литературоведения к исследованию основных мотивов, образов, идей предшествующих культурных эпох, их функционирования в искусстве XX века.

Среди них все больший научный интерес вызывает образный арсенал нереалистических художественных систем, дающий при его «интертекстуальном» использовании в современном искусстве богатые возможности как для расширения сферы смысла, так и для обогащения форм и средств его художественного воплощения.

В этой связи литература романтизма представляет собою особо благодатный материал для исследования.

Другой причиной обращения к литературе американского романтизма является его недостаточная изученность в отечественном литературоведении, долгое его пребывание в «тени» романтизма европейских литератур.

Систематическое изучение творческого наследия американских романтиков начинается по существу только с конца 60-х годов XX века, причем лишь в последние годы проза американского романтизма становится объектом достаточно пристального и многоаспектного исследования, которого она заслуживает и которого требует как ее глубокая философичность, так и ее поэтическое своеобразие.

Не в полном объеме и глубине к настоящему времени изучено и творческое наследие самого известного из американских романтиков — Эдгара.

Аллана По. По отношению к этому художнику в литературоведении тем не менее уже успели сложиться и закрепиться некоторые шаблонные подходы и научные схемы, сдерживающие дальнейшее, более глубокое, объективное и всестороннее исследование новеллистики Эдгара По.

Исследовательская мысль движется в русле нескольких сложившихся научных подходов, сыгравших в свое время, безусловно, положительную роль, но теперь уже в определенной степени препятствующих развитию новых направлений исследований.

Так, один из таких традиционных подходов — психоаналитическийзаявил о себе сразу после смерти Э. По с подачи Д. Гризволда, сосредоточившего внимание не столько на литературном творчестве писателя, сколько на его личности, разрушенной алкоголем, опиумом, наследственной предрасположенностью к психическим заболеваниям и неудачами личной жизни.

На этой основе, а также благодаря специфике символической прозы Э. По, дающей возможность для разных, в том числе сверхсубъективных прочтений, в американском литературоведении сложился устойчивый подход к интерпретации произведений Э. По с психоаналитических позиций и с использованием соответстствующих методик анализа.

Он получил широкое развитие в начале XX века и продолжает активно функционировать по сей день, проявляясь почти во всех американских исследованиях, не исключая и современные академические издания, в том числе тридцатитомную американскую энциклопедию.

Интерпретация творчества Э. По с этих позиций наиболее ярко представлена в работах М. Бонапарт (Bonaparte Marie. Рое and the function of Literature // Art and psychoanalisis, 1963), Дж. Кратча (Krutch J.W. Edgar Allan Рое, 1926), А. Куина (Quinn A.H. A critical Biography, 1963), А. Лернера (Lerner A. Psychoanalytically oriented criticism of the three American poets: Рое, Whitman and Aiken, 1970), Б. Клива (Clive В. Reading Рое reading Freud: The romantic imagination in crisis, 1988), а также в значительном числе работ, посвященных анализу отдельных новелл.

Эта тенденция получила отзвук и в русском литературоведении конца XIX — начала XX веков, о чем свидетельствуют публикации такого характера как, например, «Эдгар Поэ с патологической точки зрения» (Книжки недели, 1897, № 10) или «Патологическая литература и больные писатели. Эдгар Аллан Поэ» (Новый журнал иностранной литературы, 1898, № 2).

Однако если психоаналитический подход преобладает по отношению к творчеству Э. По в американистике по сей день, то в отечественном литературоведении и критике эта тенденция не вышла за пределы начала века. Ее сменила волна критических работ поэтов-символистов, увидевших в Эдгаре По предтечу складывавшегося и набиравшего силу в России нового литературного течения.

Об этом свидетельствуют работы А. Блока, В. Брюсова, К. Бальмонта, М. Энгельгардта, а также А. Усова (Декадентство. Бодлер и По // Краткий систематический словарь всемирной литературы. Часть 2, 1906), Н. Апостолова (Эдгар По // Импрессионизм и модернизм, 1908), Е. Аничкова (Бодлер и Эдгар По // Современный мир, 1909, № 2).

Другой традиционный подход к творчеству Эдгара По — биографический — представлен прежде всего работами Дж. Инграма (Ingram J.H. Edgar Allan Рое. His Life, Letters, and Opinions, 2 vols, 1880), Г. Аллена (Allen H. Is-rafel. The Life and Times of Edgar Allan Рое, 1949), В. Буранелли (Buranelli V. Edgar Allan Рое, 1961), Е. Вагенкнехта (Wagenknecht E. Edgar Allan Poe. The Man Behind the Legend, 1963), С. Берковича (Berkowitch S. Ideology and classic Ametrican Literature, 1986).

Особый интерес представляет для нас ряд работ, стоящих в общем потоке американской критической и научной литературы несколько особняком. Их отличает тенденция к синтезу и биографического, и психоаналитического подходов, а также стремление в той или иной степени постичь своеобразие поэтики Э. По и, таким образом, посредством использования арсенала разных литературовеческих способов анализа приблизиться к пониманию глубинных смысловых пластов «зашифрованной» символической прозы Э.По.

Таковы прежде всего работы Д. Хоффмана (Hoffman D. Рое, 1972), Д. Галлибуртона (Halliburton D. Edgar Allan Рое. A phenomenological view, 1973), Д. Кеттерера (Ketterer D. The rationale of deception in Poe, 1979), С. Вулетич-Бринберг (Wuletich-Brinberg S. Poe: The rationale of the Uncanny, 1988).

Этим авторам принадлежат, на наш взгляд, наиболее интересные, логически мотивированные интерпретации новеллистики Э.По.

Третий — культурно-исторический — подход образуют прежде всего работы советских литературоведов, рассматривающих творчество Э. По в тесной взаимосвязи с американской действительностью XIX века и утверждающих «национальную конкретность» (термин М.Н.Бобровой) его произведений.

С этих позиций творчество Э. По представлено в работах 60-х — начала 80-х годов: в монографиях Н. И. Самохвалова «Американская литература XIX века» (1964), А. Н. Николюкина «Американский романтизм и современность» (1968), М. Н. Бобровой «Романтизм в американской литературе XIX века» (1972), Ю. В. Ковалева «Эдгар Аллан По» (1984), в кандидатских диссертациях Л. Н. Королевой «Национальное своеобразие Эдгара По — прозаика и его место в мировом литературном процессе» (1974), Е. Н. Апенко «Американская романтическая новелла» (1979), И. Б. Проценко «Эстетика новеллистической прозы Эдгара По» (1981), в одной из глав докторской диссертации О. Ф. Осиповой «Ральф Эмерсон и американский романтизм» (1995), в статье Б. А. Гиленсона «Эдгар По» // Зарубежные писатели. Библиографический словарь, 1997, Т.2, а также в ряде других работ.

Анализ основных подходов к творчеству Э. По свидетельствует, что на протяжении долгого времени оставалась по существу на периферии научных исследований собственно поэтика его прозысложная, многогранная и многослойная система средств и способов образного воплощения оригинальных и глубоких художественно-философских концепций американского писателя.

На наш взгляд, причин тому несколько.

Во-первых, анализ поэтики как таковой, на основе разработанных методологий и методик, начинается по-настоящему лишь с 20-х годов XX века, во-вторых, американское литературоведение проявляет меньший интерес к проблемам поэтики, нежели европейская или отечественная наука о литературе, а наше литературоведение долгое время находилось под сильным воздействием культурно-исторических и социологических методологий.

Но поскольку для нас именно такой аспект — аспект поэтики — представляет особый интерес, есть смысл более обстоятельно представить общую картину исследований творчества Эдгара По с этой стороны.

Так, в американском литературоведении можно видеть несколько основных направлений такого рода исследований: первое связано с выделением и описанием различных элементов готической литературы в прозе Э. По, второес анализом образа автора-повествователя в новеллистике писателя, третье сосредоточивает внимание на изучении своеобразия стиля, четвертое связано с анализом специфики юмора его новелл. (См., например, работы: Kendall L. TheVampireMotif in «The Fall of the House of Usher» // Twentieth century interpretations of The Fall of the House of Usher, 1969; Ringe D.A. American Gothic Imagination and reason in nineteenth-century fiction, 1982; Bieganowski R. The self-consuming narrator in Poe’s «Ligeia» and «Usher» // Amer. Lit., 1988, vol. 60, n. 2- Foster D.A. Re-Poe man: A problem of pleasure // Arisona quart., 1990, vol. 46, n. 4- Stauffer D.B. Style and Meaning in «Ligeia» and «William Wilson» // Twentieth century interpretations of Poe’s tales, 1971; Bryant J. Poe’s ape of unreason: Humor, ritual, and culture // Nineteenth-century lit. 1996, vol. 51, n. 1.).

Д.Зутерландом также была предпринята попытка исследовать «экспериментальную поэтику» Э. По с позиций постструктурализма (Sutherland J. The problematic fictions of Рое, James, and Houthorne, 1984).

Характерно, что и европейское литературоведение проявляет интерес к отдельным сторонам поэтики Э. По: работа румынского исследователя М. Калинеску анализирует структуру фантастики в новеллах Э. По (Calinescu М. Structura Phantasticului in proza lui Edgar Allan Рое // Eseuri critice, 1967), категории пространства и времени в художественном мире Э. По стали объектом исследования болгарского литературоведа Н. Нанкова (Нанков Н. За простран-ството в българските преводи на художествената проза на Едгар По // Ез. и лит., 1992) и немецкого исследователя Г. Ленерта (Lehnert G, Verlorene Raume: zum Wandel eines Wahrnehmungsparadigmas in der Romantic // Deutche Vierteljahrsschrift fur Literaturwissenschaft und Geistesgeschichte, 1995, № 3) — работа французского литературоведа Е. Жюстен посвящена анализу сказочных образов в новеллах Э. По (Justin H. Les jeux du corps et de la conscience dans les contes de Poe // Les figures du corps dans la litterature et la peinture anglaise et americaine, 1991) — в английском литературоведении представляет интерес известная работа Г. Томпсона, посвященная функционированию готических элементов в прозе Э. По (Thompson G.R. Рое’s fiction, Romantic irony in the Gothic tales, 1973).

В отечественном литературоведении исследование поэтики прозаических произведений Э. По находится только еще в начале своего пути.

Отдельные аспекты, связанные с этой проблематикой, разработаны в двух кандидатских диссертациях: Г. М. Нефедовой, исследовавшей категорию исключительного в нескольких новеллах Э. По в свете теории карнавальной культуры М. Бахтина (Нефедова Г. М. Поэтика экспериментально-психологических новелл Э. По, 1974) и Л. П. Маркушевской, избравшей в качестве объекта своего анализа «Лексический состав новелл Э. По» (1981).

Отдельные наблюдения, касающиеся жанровой специфики новелл Э. По, были сделаны в упоминавшихся выше работах Л. Н. Королевой, Е. Н. Апенко, И. Б. Проценко, Ю. В. Ковалева.

Специфика стиля Э. По стала предметом анализа в целом ряде статей и тезисов докладов на различных конференциях, в том числе в работах Э. Ф. Осиповой, Ю. С. Серенкова, В. А. Миловидова, О. А. Алякринского, Т. Б. Кожушко, М. Чечетко и др.

В 1985 году вышла монография Н. А. Шогенцуковой «Опыт онтологической поэтики: По, Мелвилл, Гарднер», посвященная, в частности, структурно-семиотическому анализу прозы Э. Пов том же году была защищена кандидатская диссертация А. Л. Антипенко «Проза Эдгара По в контексте традиционной мистики», близкая по методологии к работе КА.Шогенцуковой.

Закономерным явлением в литературоведении последних лет становится анализ контактных и типологических связей между творчеством Э. По и других писателей разных национальных литератур мира.

Исследования такого рода вполне правомерно рассматривать как разновидность, своеобразное ответвление от анализируемого подхода, поскольку их задача также связана обычно с анализом отдельных аспектов поэтики произведений сопоставляеемых авторов.

Работы Е. Бьюдик (E.Budick), Дж. Ирвина (J. Т. Irwin), Д. Меакин (D.Meakin), Л. Харап (L. Нагар), Дж. Кьяри (J.Chiari), В. Львова-Рогачевского, Ю. С. Серенкова, С. В. Чистяковой, Н. П. Кубаревой, М. Чечетко, Е. Н. Корниловой, Я. Г. Сафиуллина, Л. Мазиной, Ч. С. Ахмедовой исследуют влияние приемов Э. По или типологическое сходство с ними в литературе французского и русского символизма, в творчестве Н. В. Гоголя, Ф. М. Достоевского, Л. Андреева, а также в творчестве Ж. Верна, в американской «новой готике», в произведениях Ж. Грака, Х. Л. Борхеса, Р. Бредбери, С. Кинга, современных писательниц США.

В целом можно видеть, что попытки ракрытия глубинных смыслов прозы Э. По через анализ ее поэтики постепенно набирают силу, принося все более ощутимые результаты. Этот тип исследований и связанные с ним методы изучения, с нашей точки зрения, также принадлежат к наиболее эффективным, заслуживающим поддержки и дальнейшего развития способам анализа.

Анализ стиля, сюжетно-композиционного своеобразия, образа повествователя, категорий пространства и времени, роли художественных деталей, функций наименования, а также устойчивых мотивов и «мифологем» в совокупности позволяет обеспечить все более глубокое и объективное прочтение и интерпретацию прозы Э. По, безусловно, имеющей два уровня прочтения, два уровня смысла — внешний и внутренний, завуалированный, зашифрованный порой чрезвычайно искусно.

Вместе с тем можно видеть, что и по сей день без должного внимания исследователей остается такой важный элемент поэтики Э. По, как гротеск, являющийся одним из основных в его художественной системе, создающий неповторимое своеобразие его произведений, обладающий богатыми художественными возможностями и глубокой семантической наполненностью.

Гротеск в прозаическом наследии Э. По предстает как одна из самых ярких составляющих его поэтикион реализуется в его произведениях в различных формах и их модификацияхсвязан с выражением самых глубинных слоев философско-символического содержания его новелл и с передачей многих и сложных оттенков эстетического отношения автора к объектам художественного анализа: от комического до трагического, от безобразного до прекрасного-в новеллах Э. По он обладает способностью воплощать как самую крайнюю степень дисгармоничности, противоречивости и хаоса во внешнем мире и внутренних состояниях человека, так и идеальные, гармонические состояния человеческого бытия .

Поэтому конкретный системно-структурный и функциональный анализ гротескных форм позволит приблизиться к постижению глубинных смыслов символической прозы Э. По, выявить ее сущностные мотивы, понять принципы их сцепления в целостную художественно-философскую концепцию человека и мира, раскрыть философскую основу, психологическое содержание и внутрен нюю логику этой концепции.

С другой стороны, мы пытаемся прояснить в свете художественной философии Э. По структуру, типологические разновидности, роль и функции приемов гротеска в воплощении устойчивых мотивов и основных логических звеньев его художественной космологии. Таким образом, оба направления исследования неизбежно должны двигаться навстречу друг другу, взаимно друг друга проясняя и связывая в неразрывное целое поэтику и художественную философию произведений американского романтика.

В соответствии с этим мы ставим перед собой цель обнаружить и исследовать сущностные мотивы художественной философии Э. По и показать прочную взаимосвязь этих мотивов с разными формами гротеска, — одного из определяющих элементов поэтики Э.По.

В свете поставленной цели в диссертации предполагается решить ряд конкретных задач: на основании анализа существующих теорий гротеска прояснить свою точку зрения и определить основные теоретические позиции в отношении категории гротесканаметить методологические принципы и подходы к анализу его конкретных форм и приемоввыявить глубинные пласты, основные мотивы и концептуальные идеи художественной философии Э. По в их системной взаимосвязипроследить художественное воплощение авторской концепции мира и человека в структуре прозаических произведений Э. По, проанализировать ее в разных типах новеллописать основные формы гротеска, раскрыть его структурные принципы и определить функции гротескных приемов в художественной реализации философско-космологической концепции Эдгара По.

Научная новизна работы определяется, во-первых, постановкой проблемы.

В научной и критической литературе о творчестве Э. По нет работ, специально посвященных анализу художественно-философских истоков и форм гротеска в новеллистике этого писателя1, т. е. комплексному рассмотрению.

1 В отечественном литературоведении только в одной работе была затронута проблема гротескной образности новелл Э. По, однако в ней гротеск рассматривается лишь как частный элемент категории исключительного, которая и была основным предметом исследованиякроме того, в этой работе анализ строится на нескольких специально отобранных новеллах Э. По и полностью подчинен концепции карнавальной культуры М. Бахтина, с чем мы не можем согласиться: на наш взгляд, ни методология этой работы (наложение внешней — бахтинской — модели на прозу Э. По), ни ее результаты не отвечают сущности романтического миропонимания этого писателя (см. Нефедова Т. М. Поэтика экспериментально-психологических новелл Э.По. Дисс. на соиск. уч. степ. канд. филол. наук, Донецк, 1974). Что касается американского литературоведения, то в нем, в отличие от европейского, по существу не разрабатывается и сама теория гротеска, о чем свидетельствуют, например, современные американские словари литературоведческих терминов. Определения гротеска в них отражают его восприятие американской критикой и писателями XIX века, прежде всего самим Э. По, чье понимание этого термина и стало основой принятых определений. И поскольку его понимание гротеска не отвечает современным научным представлениям, то это в некоторой степени объясняет очевидное отсутствие интереса американских литературоведов не только к теории гротеска, но и к конкретным исследованиям в этой области, в том числе и к гротеску Эдгара По. гротескных произведений Э. По как историко-литературного явления в его целостности и динамике.

Во-вторых, предлагаемым аспектом исследования — на уровне конкретного анализа глубинных философских пластов новеллистики Э. По в тесной взаимосвязи с гротескными формами их художественного воплощения: выявлением сущностных мотивов новеллистики Э. По в их системной взаимосвязиреконструкцией целостной системы взглядов Э. По, касающихся двух центральных проблем его творчества — концепции человеческого сознания, а также космологических представлений об иерархической структуре Вселеннойсистемным анализом структуры, типологии, семантического наполнения и функций гротеска в их обусловленности художественной философией Э.По.

Актуальность данной работы связана с углублением представлений об Э. По и его роли не только как оригинального художника, но и как художника-философа. В научном плане разработка предложенной темы позволит также дать новые материалы как для историко-литературных исследований проблем американского романтизма и творчества Э. По, так и для решения сложных и недостаточно изученных проблем теории гротеска.

Структура работы определяется ее целью и задачами. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, приложения и библиографии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Подводя итоги нашего исследования проблем гротеска, его форм и функций в новеллистике Эдгара По, можно сделать следующие основные выводы.

В научной разработке вопросов теории гротеска мы выделяем четыре основных направления исследовательской мысли.

Первое из них ориентируется на выявление сущности гротеска как художественного приема, второе расширяет это понятие до масштабов эстетической категории, третье тяготеет к общему (несколько расплывчатому, неконкретному, как это показано в первой главе диссертации) описанию черт гротескного мира, четвертое сосредоточивает внимание на психологии (либо психопатологии) создающего или воспринимающего гротескный образ субъекта.

Оценка результативности каждого из указанных направлений (и методов) анализа приводит нас к заключению об относительно большей научной эффективности первого из названных направлений исследований, задача которого сводится к тому, чтобы, определив по возможности как можно более четко сущность и структурные принципы гротескных форм, выявить на этой основе сферу функционирования гротеска, исследовать его типы, функции и семантическую наполненность в художественных произведениях разных видов.

В соответствии с этим особого внимания, на наш взгляд, заслуживает дальнейшая разработка основных проблем поэтики гротеска, в том числе таких малоисследованных ее аспектов, как «гротеск и фантастика», «гротеск и превращение (метаморфоза)», «гротеск и двойничество».

Кроме того, заслуживает специального исследования и проблема восприятия гротескных образов в зависимости от точки зрения (эстетической позиции) воспринимающего.

Анализ основных принципов романтической эстетики и в первую очередь формируемой ранними романтиками эстетики гротеска, уже во многом на базе которой (или в противовес ей) складывались творческие принципы поздних романтиков, свидетельствует, что и в теории, и в практике романтического искусства гротеску было придано чрезвычайно важное значение, а теоретическая и художественная разработка этой формы была поднята на совершенно новый, неизмеримо более высокий, чем на более ранних исторических стадиях развития искусства, уровень.

Романтики вывели гротеск из сферы низкой комики, придали ему способность выражать глубокое психологическое, философско-мистическое (сакральное) содержание и доказали способность гротеска воплощать не только дисгармоническое состояние мира, но и, напротив, идеальные, совершенные формы бытия — высший космический порядок, а, следовательно, распространили сферу функционирования гротеска не только на область комического и безобразного, но и на область трагического и идеально-прекрасного.

При этом как европейская, так и американская романтическая эстетика гротеска не была единообразной и унифицированнойона формировала разные подходы к осмыслению этого художественного феноменав самом же романтическом художественном творчестве гротеск тем более отличался и богатой палитрой воплощаемых им смысловых оттенков, и многообразием форм, и различной «степенью участия» в общей системе средств художественного выражения.

В литературе американского романтизма, уже во многом сориентированной на принципы жизнеподобия, гротеск оставался одним из определяющих элементов поэтики лишь в творчестве Эдгара По.

Э.По остался по существу и единственным американским теоретиком гротеска, точно уловившим сущностную черту этого художественного феномена — его способность воплощать не количественные, а качественные трансформации предмета изображения.

В философско-символической прозе Э. По гротеск остается постоянным (т.е. постоянно применяемым, неизменно в большинстве произведений присутствующим) элементом, а в общей системе художественных приемов одной из определяющих, доминирующих форм образного выражения наиболее глубинных смысловых пластов произведения, — средством художественного воплощения тех смыслов, которые не всегда легко увидеть и подвергнуть анализу, но которые составляют фундаментальную философскую базу его творчества.

Предпринятая нами попытка через конкретный — анализ гротескных форм приблизиться к пониманию сущностных элементов художественной философии Э. По в их взаимосвязи дает основания сделать вывод о глубокой философичности его прозы, в которой последовательно реализуется целостная философская система взглядов, отражающих представления художника о сущности и роли человека в мироздании, о его движении во Вселенной, о принципах иерархической организации бытия.

С другой стороны, в свете художественной философии Э. По наиболее очевидно проясняются причины предпочтения автором тех или иных гротескных форм, выявляются их структурные разновидности и обнаруживаются функции приемов гротеска в художественной реализации философско-космологической концепции Э.По. В контексте этой концепции отчетливо проявляется также роль гротеска в выражении отношения автора к объектам его художественного исследования: от полного неприятия одних до утверждения других в качестве идеальных ценностей человеческого бытия во Вселенной.

Так, анализируя сущность человеческого сознания в период земного бытия человека, Э. По подчеркивает его несовершенную, двойственную природу, лишенную цельности и гармонии и тяготеющую к распаду. Противоречие между физическим и духовным, рациональным и иррациональным, между сущностью образа и его маской находит выражение в разных формах двойничества и связанных с ними специфических приемах формирования гротескно-фантастической структуры образа, в организации системы взаимодействия персонажей, в различных типах сюжетных ситуаций. На этой основе приемы гротеска и двойничества выстраиваются в определенную иерархическую систему типов и форм, развивающуюся по линии все большей степени расщепления сознания, все большей объективации двойников.

Наряду с центральным мотивом двойничества новеллы этого типа содержат также ряд других мотивов, остающихся в них на периферии. Таковы мотивы сохранения личного тождества в вечности (или вневременного бытия души-сознания) и связанные с ними мотивы воспоминания душою себя, тяготения ее к освобождению (а героя, соответственно, к смерти), а также мотивы возвращения души, воплощения (реинкарнации) ее в новые материальные тела.

Однако система космологических представлений Э. По в их целостности и системной взаимосвязанности, а значит, и истинное значение вышеперечисленных мотивов, выявляются лишь в масштабах и в контексте всего творчества Э. По, в котором психологическая и философская проблематика новелл, посвященных художественному анализу сущности и структуры сознания человека, является литтть элементом, составной частью другой, несравненно более значительной, глобальной и всеобъемлющей для творчества Э. По философско-космологической концепции.

Осмысляя принципы организации Вселенной и путь, который проходит в ней человек, Э. По выдвигает идею трех уровней, или фаз, или периодов и соответственно — трех состояний или форм существования человека и его движения от низшей ступени (земного бытия) — к переходному состоянию преображения (освобождения души) и от него — к истинному, совершенному бытию в вечности.

Две крайние точки бытия человека были осмыслены Э. По как художественно, так и рационально (в частности, получили отражение в философской поэме в прозе «Эврика»), период же «преображения», переходного состояния остается объектом осмысления лишь в художественном творчестве автора. Возможно, что художественное мышление в данном случае опережало рациональное, логическое осмысление столь сложного феномена, возникавшего перед внутренним взором писателя.

Художественное воплощение разных стадий человеческого бытия, т. е. смена объектов изображения, влечет за собой и изменение авторского отношения к ним, и кардинальные изменения в системе форм их художественного выражения (следовательно, типология гротескных форм теснейшим образом связана с типологией состояний и фаз человеческого бытия, выделенных Э. По в его философско-космологической концепции). От резко оценочного, комического гротеска, воплощающего несовершенство и дисгармонию первой, земной формы бытия, при воссоздании второй, переходной стадии, стадии «преображения» человека, на которой душа не в состоянии еще освободиться от мучающей ее телесной формы существования, в художественную систему Э. По включаются формы гротеска, выражающие глубоко драматическое, а порой и трагическое содержание, а затем — при переходе к изображению третьей — высшей, истинной фазы бытия — он становится средством выражения идеально-гармонического состояния человеческой души.

Таким образом, «эволюция» объекта изображения предопределяет эстетическое отношение к нему автора и влечет за собой изменение форм и функций гротескных приемов.

В целом можно видеть, что гротеск в творчестве Э. По отличается большим многообразием форм, приемов и функций и играет исключительно важную роль в выражении самых глубоких идей писателя, имеющих для него как художника и философа важнейшее, первостепенное значение.

По этой причине исследование гротескных форм, пронизанных философской мыслью автора, дает возможность для более глубокого, конкретного, детального изучения как художественной философии, так и поэтики символической прозы Эдгара По.