Метафора, имеющая своим источником идентифицирующее (конкретное) имя и переключающая его в позицию предиката, отнесенного к другому, уже поименованному предмету или классу предметов. Метафора есть ресурс, к которому прибегают в поисках образа, способа индивидуализации или оценки предмета, смысловых нюансов.
Если образ угасает, метафора может исчезнуть, причем на смену ей часто приходит новая метафора.
В поэтической речи метафора дает конденсированную характеристику конкретного предмета, часто претендуя на проникновение в его существо. Она направлена на раскрытие его индивидуальности. Ср.— Гусь твой Сева, — сказал папа Вере. Действительно, Сева гусь (Ю. Олеша).
Стремясь к индивидуализации объекта, метафора вносит в речь наиболее конкретные (многосемные) предикаты.
Понимание образной метафоры вариативно. И в этом заметен перенос в сферу предикации семантического принципа, действующего в сфере идентифицирующей лексики: имена конкретных, известных собеседникам предметов способны вызывать у них различные образы, эмоции и представления и это нисколько не мешает коммуникации. Если кто-либо скажет: «Твой учитель (начальник, тесть, сосед, бригадир и пр.) на тебя жаловался», то сколь бы различными ни были у собеседников представления о ябеднике, это не помешает им понять друг друга.
Неоднозначность образной метафоры заставляет считать, что метафорические высказывания не могут получать истинностной оценки. Они претендуют скорее на эвристическую значимость, суггестивность, чем на истину.
Становясь общеупотребительной, метафора вынуждена порвать с индивидуальным объектом и расширить возможности своей сочетаемости с индивида до класса. Метафора отрешается от целостного образа, оставляя в своем значении лишь намек на него, следы былой полисемности.
Например, называя человека ослом, говорящий не только указывает на признак глупости, но прибавляет к нему еще и другую черту осла — бессмысленное упорство, невосприимчивость к побуждению и убеждению.
Однако постепенно значение метафоры, следуя модели семантических предикатов, редуцируется до моносемности: чурбан в применении к человеку означает «тупой, бесчувственный», заяц, — «робкий, пугливый».
Образная метафора не всегда сохраняется в своей яркой первозданности. Но умирая, она обычно завещает языку новое значение или смысловой нюанс.
