Типы отношений между единицами языка

Единицы языка, но их природе и функциям целесообразно разделить на однородные (гомогенные) и неоднородные (гетерогенные). К однородным принадлежат единицы одного и того же яруса, уровня и подуровня, а к неоднородным — единицы разных ярусов, уровней и подуровней. Отношения между этими двумя основными типами языковых единиц коренным образом отличаются друг от друга.

ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ЕДИНИЦАМИ РАЗНЫХ ЯРУСОВ ЯЗЫКА

При рассмотрении отношений между единицами разных ярусов языка исходят обычно из членения языка на план содержания и план выражения. При этом отношения между единицами плана содержания (означаемыми) и единицами плана выражения (означающими) трактуются часто как знаковые функции или как отношения манифестации (в работах Н. Д. Арутюновой, Э. В. Кузнецовой и др.). Мы будем исходить из основного членения языка на три яруса: семантический, лексико-грамматический и фонетический. Единицы этих ярусов выполняют функции «представителей» (репрезентантов) по отношению к предметам реальной действительности (а также понятиям о них) и, но отношению друг к другу. Значения (семемы) представляют предметы (денотату), выявляя их в нашем сознании; лексемы (словоформы) представляют значения, выявляя их в лексико-грамматической системе языка; звуки (звукотипы) представляют словоформы, реализуя их материально. Поэтому отношения между ними можно назвать функционально-репрезентативными (с дальнейшей их дифференциацией по способу репрезентации). Тем самым мы отграничиваем данный тин функциональных отношений от других типов (например, от функционально-синтаксических отношений). Функционально-репрезентативные отношения необратимы: семантические единицы представляют признаки денотатов («естественные знаки»), лексико-грамматические единицы — семантические, а фонетические единицы — лексико-грамматические, но не наоборот. Однако каждый из этих типов репрезентации имеет спою специфику: отношение семантических единиц к признакам денотата — это отношение отражения, отношение лексико-грамматических единиц к семантическимэто отношение манифестации, отношение фонетических единиц к лексико-грамматическим — это отношение материальной реализации.

Между единицами разных ярусов языка нет полного соответствия: одно значение может быть представлено несколькими лексико-грамматическими единицами (синонимия), а одной лексико-грамматической единице могут соответствовать несколько семантических (полисемия и омонимия). С. И. Карцевский назвал такое явление асимметрическим дуализмом языкового знака. В соответствии с этим принципом «обозначающее стремится обладать иными функциями, нежели его собственная; обозначаемое стремится к тому, чтобы выразить себя иными средствами, нежели его собственный знак. Они асимметричны: будучи парными (ассоuplйs), они оказываются в состоянии неустойчивого равновесия». «Если бы язык был „устроен“ иначе, — комментирует этот тезис Карцевского Р. А. Будагов, — он превратился бы в плоскую структуру, непригодную для передачи всего многообразия мыслей и чувств человека. Реальная же структура любого современного развитого языка сохраняет „подвижное равновесие“, несмотря на наличие двух, казалось бы, противоречивых „стремлений“, отмеченных автором». С другой стороны, одна лексико-грамматическая единица может реализоваться в ряде фонетических единиц (отсюда проблема вариантов и инвариантов в плане выражения: шкаф-шкап, калоши-галоши, тождество-тожество и т. п.). Таким образом, единицы лсксико-грамматического яруса языка являются как бы посредником между единицами семантического и фюнетического ярусов: но своей материальной сущности, по своей объективированности они объединяются с единицами фонетического яруса и плане выражения, а по своим структурным свойствам, но сноси дискретности — с единицами семантического яруса.

При рассмотрении отношений между единицами разных ярусов языка мы последовательно руководствовались функциональным принципом: соотношение между фонетическими, лексико-грамматическими и семантическими единицами языка в пределах слова понималось нами как функциональное единство. Принципиально иное понимание этих отношений представлено в лингвистической традиции, идущей от Ф. де Соссюра. Согласно концепции де Соссюра и его последователей, означаемое языка не существует вне связи со своим означающим, т. е. означаемое и означающее являются лишь сторонами двуединых языковых сущностей. Сам де Соссюр, сравнивая язык с листом бумаги, говорил об этом так: «Мысль — его [языка] лицевая сторона, а звук — оборотная; нельзя разрезать лицевую сторону, не разрезав и оборотную. Так и в языке нельзя отделить ни мысль от звука, ни звук от мысли; этого можно достигнут!) лишь путем абстракции, что неизбежно приведет либо к чистой психологии, либо к чистой фонологии». Не менее определенно высказывался по этому поводу Э. Бенвенист: «…означающее и означаемое, акустический образ и мысленное представление являются в действительности двумя сторонами одного и того же понятия и составляют вместе как бы содержащее и содержимое. Означающее — это звуковой перевод идеи, означаемое — это мыслительный эквивалент означающего. Такая совмещенная субстанциональность означающего и означаемого, обеспечивает структурное единство знака».

Эти и подобные им высказывания верны лишь в том смысле, что все означаемые (языковые значения) в реальной речи обычно бывают представлены теми или иными единицами лексико-грамматического яруса языка, а лексико-грамматические единицы — единицами фонетического яруса. Современные психологи, психолингвисты и нейрофизиологи убедительно доказывают, что между значением и звуковой формой слова нет неразрывной связи, что «звучание слов и их значения хранятся у человека в разных полушариях мозга, функции которых могут нарушаться независимо друг от друга; при этом способ хранения смысла слов в правом полушарии не зависит от их звуковой оболочки». Более того, значения многозначных слов, как показали эксперименты, хранятся в нашей памяти независимо не только от их звуковой формы, но и друг от друга, т. е. в составе разных семантических нолей. Это свидетельствует о том, что о неразрывной связи между формой и значением можно говорить лишь в функциональном, а не в психологическом плане, т. е. только в том смысле — подчеркнем еще раз, — что каждое языковое значение представлено обычно каким-либо внешним средством (внешней формой).

В конечном итоге материальной формой у лексико-грамматических, семантических и даже суперсегментных фонетических единиц языка (например, ударения и интонации) являются сегментные фонетические единицы, звуки и их сочетания. В этом отношении. фонетический ярус наиболее самостоятелен из всех ярусов языка, а его минимальные единицы (звуки и фонемы) — наиболее универсальны. Количество звуков и тем более фонем во всех языках мира как известно, весьма ограниченно, причем многие из них или одинаковы, или сходны по своей акустико-физиологической природе. Именно этим объясняется то, что, слушая речь даже на совершенно незнакомом языке, мы способны расчленять ее на звуки и слоги. Совсем иначе обстоит дело с лексико-грамматическим и семантическим членением речи: не зная языка, нельзя выделить в потоке речи ни грамматических слои (словоформ), ни тем более их значений.

Лексико-грамматическое членение высказывания (шире — текста) обусловлено в основном структурой его содержания, а отчасти также историческими традициями. Однако между единицами лексико-грамматического и семантического ярусов языка тоже нет однозначного соответствия. И морфемы и лексемы имеют какое-то одно значение лишь в определенном контексте. Даже основы слов в сочетании с разными окончаниями могут выражать разные лексические значения (ср., например, лат. с1аи-иs 'гвоздь', с1аи-is 'ключ' и с1аи-а 'палка'). Бывает и так, что (вопреки мнению Бенвениста, отрицавшего возможность в языке «пустых форм»), лексико-грамматические единицы языка не имеют семантических коррелятов, т. е. существуют «пустые» лексемы и морфемы, а семантические единицы (отдельные языковые значения или понятия) не имеют иногда соответствующих лексико-грамматических единиц. Скрытые категории, например, это «подразумеваемые категориальные признаки, не имеющие самостоятельного выражения в языке». Об относительной самостоятельности семантического яруса свидетельствует, в частности, окказиональное словои формообразование, т. е. такие ситуации, при которых некоторые означаемые (семемы) не воспроизводятся, а создаются нашим сознанием в процессе речемыслительной деятельности (так сказать, ad hoc), и для их выражения мы вынуждены создавать также новые означающие (окказионализмы) или использовать старые означающие в новой функции. Все это заставляет нас глубже вникать в механизм взаимоотношений между единицами фонетического, лексико-грамматического и семантического ярусов языка.